3. Ползущие во тьме
Река была словно туманная дорога между двумя черными
стенами. Весла погружались в воду бесшумно, как клюв цапли. Широкие плечи того,
кто сидел перед Бальтом, отливали синим в темноте. Юноша знал, что даже опытный
глаз следопыта на носу лодки видит сейчас не дальше, чем на несколько локтей.
Конан выбирал направление чутьем, потому что прекрасно знал реку.
Бальт хорошо присмотрелся к своим спутникам еще в форте,
когда они вышли за частокол и садились в лодку. Это были люди той самой новой
породы, которая зарождалась в суровом пограничном краю, люди, поневоле
овладевшие искусством жить и выживать в лесах. Они даже внешне походили друг на
друга, и наряд их был сходен – козловые сапоги, кожаные штаны и куртки, широкие
пояса, и оружие – топоры и короткие мечи, и лица у всех были иссечены шрамами,
а глаза смотрели жестко.
Они тоже были дикарями, но все-таки между ними и киммерийцем
лежала пропасть. Они – дети цивилизации, опустившиеся на варварский уровень. Он
– варвар в тысячном поколении. Они научились прятаться и подкрадываться, он
таким родился. Они были волками, он – тигром.
Бальт восхищался ими, восхищался предводителем и страшно
гордился, что его допустили в такую компанию. Гордился и тем, что его весло
было так же бесшумно, как у всех. Хотя бы в этом он был равен им – ведь охотничье
искусство в Тауране не шло ни в какое сравнение с пограничным.
Вниз по течению от форта река описывала широкую петлю.
Быстро скрылись из виду огни сторожевых постов, но лодка прошла еще с милю, с
необыкновенной точностью избегая мелей и топляков.
Потом, по сигналу предводителя, повернули к западному
берегу. Лодка покинула спасительную тень зарослей и выплыла на стержень, где ее
легко можно было заметить. Но свет звезд был неярким, и Бальт надеялся, что
никто за рекой не наблюдает.
Когда подошли к зарослям западного берега, Бальт протянул
руку и ухватился за какое-то корневище. Не было произнесено ни слова. Все
распоряжения были отданы еще до выхода из форта. Конан бесшумно перелез через
борт и исчез в зарослях. За ним в полной тишине последовали девять других. Один
из следопытов остался в лодке с Бальтом.
У них было свое задание: сидеть и ждать возвращения
остальных. Если Конан с товарищами не вернуться с первыми лучами солнца,
надлежало подняться вверх по реке и доложить в форте, что дебри снова взяли
положенную им дань. Тишина была угнетающей. Ни один звук не доносился из
черного леса. Даже барабаны не били. Юноша напрягал глаза, напрасно стараясь
разглядеть что-нибудь в этом мраке. От воды тянуло холодом. Где-то поблизости
плеснула рыба – так, во всяком случае, ему показалось. Лодка даже вздрогнула от
носа до руля. Тот, кто сидел на корме, отпустил руль, и Бальт обернулся, чтобы
выяснить, в чем дело.
Напарник не отвечал – уж не задремал ли? Бальт протянул руку
и тронул его за плечо. От прикосновения тело следопыта покачнулось и сползло на
дно лодки. Дрожащие пальцы Бальта коснулись шеи товарища, и, только крепко сжав
зубы, юноша сумел подавить в себе крик. Горло следопыта было перерезано от уха
до уха.
В ужасе Бальт поднял голову – и тотчас же мускулистая рука
крепко зажала ему шею. Лодка заплясала на воде. В руке Бальта оказался нож – он
и сам не заметил, как достал его из-за голенища. Нанес наугад несколько
яростных ударов. Лезвие вошло глубоко, раздалось сатанинское рычание, со всех
сторон ему ответил жуткий звериный вой и другие руки вцепились в Бальта. Под
тяжестью многих тел лодка опрокинулась, и, прежде чем она пошла ко дну, Бальта
шарахнули чем-то по голове, он увидел огненную вспышку и погрузился во тьму, в
которой даже звезды не горели.
4. Звери Зогара Зага
Когда сознание начало медленно возвращаться к Бальту, он
вновь увидел пламя. Свет резал глаза. Вокруг стоял сплошной шум, постепенно
распадавшийся на отдельные звуки. Он поднял голову и огляделся. Вокруг на алом
фоне пламени костров вырисовывались черные силуэты.
Память вернулась разом. Он был привязан к столбу посреди
площадки, окруженной дикими и страшными существами. Позади них пылали костры,
разведенные нагими темнокожими женщинами. Дальше стояли глиняные хижины, за
ними – частокол с широкими воротами.
Люди, окружившие его, были широкоплечими и узкобедрыми,
пламя костра подчеркивало игру их могучих мускулов. Темные лица были
неподвижны, но узкие глаза горели, как у тигров. Взлохмаченные волосы были
перехвачены медными обручами. Вооружены они были мечами и топорами. Многие были
в крови, с перевязками на руках и ногах – видно, недавно был бой.
Он отвел глаза от своих пленителей и издал крик ужаса: в
двух шагах от него возвышалась пирамида из окровавленных человеческих голов.
Мертвые стеклянные взоры были обращены к небу. Среди лиц, глядящих в его
сторону, Бальт узнал тех, что пошли за Конаном. Была ли и его голова в этой
куче? За пирамидой голов лежали тела пяти или шести пиктов – по крайней мере
следопыты дорого продали жизнь.
Отвернувшись от ужасного зрелища, он увидел напротив своего
другой столб. К нему был привязан лианами еще один из людей Конана. На нем
оставили только кожаные штаны. Кровь текла у него изо рта и раны в боку. Он
поднял голову, облизал пересохшие губы и пробормотал:
– Так тебя тоже поймали!
– Они подплыли незаметно и перерезали горло моему
напарнику, – простонал Бальт. – Но мы ничего не слышали до
последнего. О Митра, можно ли передвигаться вообще без звука?
– Это же дьяволы, – сказал следопыт. – Видно, они
заметили нас еще на середине реки. Мы попали в засаду. Не успели опомниться,
как со всех сторон полетели стрелы. Большинство из нас были убиты сразу. Трое
или четверо схватились врукопашную. Но их было слишком много. А вот Конан,
пожалуй, скрылся. Я не видел его головы. Лучше бы нас с тобой сразу прикончили!
Конана винить не в чем. Мы бы добрались до деревни не замеченными, у них нет
постов на берегу в том месте, где мы причалили. Должно быть, мы напоролись на
большой отряд, шедший вверх по реке с юга. Готовится какая-то чертовщина –
здесь слишком много пиктов. Кроме здешних здесь люди из западных племен, с
верховьев и низовьев реки...
Бальт глядел на дикарей. Немного знал он о жизни пиктов, но
соображал, что такого количества жителей в деревне быть попросту не может. Потом
заметил, что боевая раскраска и украшения из перьев у воинов были разные –
значит и вправду сюда собрались разные племена и кланы.
– Какая-то дьявольщина, – бормотал следопыт. –
Может, они собрались посмотреть на волшбу Зогара? Он будет совершать чудеса с
помощью наших трупов. Ну что ж, житель пограничья и не надеется умереть в своей
постели. Но неплохо бы сдохнуть вместе со всеми этими...
Волчьи завывания пиктов зазвучали громче, в толпе началось
движение – сразу было видно, что приближается важная персона. Обернувшись, он
увидел, что столб вкопан перед длинным строением, превосходящим размерами
другие хижины и украшенном человеческими черепами вдоль крыши. В дверях
кружилась фантастическая фигура.
– Зогар, – прорычал следопыт и скривился от боли.
Бальт увидел худощавого человека среднего роста в одежде из
страусиных перьев. Из перьев выглядывала отвратительная злобная физиономия
Перья почему-то особенно поразили Бальта. Он знал, что их привозят откуда-то из
немыслимого далека на юге. Они зловеще шуршали, когда колдун приплясывал и
кривлялся.
Так, танцуя, он вошел на площадку и закружился вокруг
связанных пленников. Другой бы на его месте казался смешным – безмозглый
дикарь, бессмысленно подпрыгивающий под шорох перьев. Но страшное лицо
придавало всему этому совершенно иное значение. Ничего смешного не было в этом
сатанинском лице.
И вдруг он застыл, как статуя; перья взметнулись в последний
раз и опали. Зогар Заг выпрямился и стал казаться куда выше ростом и массивнее.
Бальту казалось, что он поднялся над ним и глядит откуда-то сверху, хотя колдун
был никак не выше аквилонца.
Волшебник заговорил гортанным и скрипучим голосом, похожим
на шипение кобры. Он вытянул голову в сторону раненого следопыта, и тот плюнул
ему в лицо.
Дико взвыв, Зогар отпрыгнул далеко в сторону, а воины
зарычали так, что звезды содрогнулись. Они бросились к пленнику, но колдун
остановил их. Потом послал несколько человек к воротам. Они открыли их
нараспашку и вернулись. Кольцо воинов разделилось пополам. Бальт увидел, что
женщины и голые детишки попрятались по хижинам и выглядывают из дверей и окон.
Образовался широкий проход к воротам, за которыми стоял черный лес.
Наступила мертвая тишина. Зогар Заг повернулся к лесу, встал
на кончики пальцев и направил в ночь пронзительный, душераздирающий
нечеловеческий вопль. Где-то далеко в дебрях ему отозвался низкий рев. Бальт
задрожал. Ясно было, что это не человеческий голос. Он вспомнил слова Валанна о
том, что Зогар хвастался своим умением вызывать зверей из леса. Лицо следопыта
под кровавой маской побледнело.
Деревня затаила дыхание. Зогар Заг стоял неподвижно, только
перья слегка колыхались. В воротах что-то появилось.
Вздох пробежал по деревне и люди лихорадочно стали
разбегаться и прятаться между хижинами. Тварь, стоящая в воротах, казалась
ожившим кошмаром. Шерсть на ней была светлая, отчего в ночи вся фигура
представлялась призрачной. Но не было ничего сверхъестественного ни в низко
посаженной голове, ни в огромных кривых клыках, поблескивающих при свете
костра. Двигался зверь бесшумно, как видение былого. Это был пережиток древних
времен, людоед-убийца старинных легенд – саблезубый тигр. Ни один гиборийский
охотник вот уже сотни лет не встречал этого чудовища.
Зверь, направлявшийся к привязанным жертвам, был длиннее и
тяжелее обычного полосатого тигра, силой же равнялся медведю. Мозга в массивной
голове было немного, да он в данном случае и не требовался. Это был самый
идеальный хищник из всех снабженных когтями и клыками.
Вот кого призвал Зогар Заг из дебрей. Теперь Бальт не
сомневался в чарах. Только чародейное искусство могло совладать с этой
примитивной могучей тварью. И внезапно в глубине сознания юноши прозвучало имя
древнего бога тьмы и ужаса, которому поклонялись некогда и люди, и звери, и
дети которого, по слухам, все еще обитали в разных частях света.
Чудовище прошло мимо тел пиктов и кучи голов, не коснувшись
их. Тигр брезговал падалью. Всю жизнь он охотился только на живых существ.
Неподвижные глаза его горели голодным огнем. Из раскрытой пасти капала слюна.
Колдун отступил и показал рукой на следопыта.
Огромная кошка припала к земле. Бальт вспомнил рассказ о
том, что саблезубый тигр, напав на слона, вонзал свои клыки в голову лесного
великана так глубоко, что не мог потом вытащить и подыхал с голоду. Колдун
пронзительно завизжал и зверь прыгнул.
Удар пришелся в грудь следопыту, столб треснул и рухнул на
землю. А потом саблезубый потрусил к воротам, таща за собой кусок мяса, только
что бывший человеком. Бальт смотрел на все это и разум его отказывался верить
зрению.
В прыжке зверь не только своротил столб, но и оторвал от
него окровавленное тело. В мгновение ока страшные когти разорвали несчастного
на куски, а огромные зубы вырвали кусок головы, с легкостью пробив кость.
Бальта вырвало. Ему случалось выслеживать и медведей, и пантер, но никогда он
не видел зверя, способного в секунду превратить человека в кровавые ошметки.
Саблезубый исчез за воротами, его рычание еще раз не
решались выйти из-за хижин, а колдун стоял и смотрел в сторону ворот. Они были
открыты для тьмы.
Бальт покрылся холодным потом. Какой новый ужас выйдет из
леса к нему самому? Он попытался освободиться – тщетно. Ночь обступала его со
всех сторон, и даже костры казались адским пламенем. Он чувствовал на себе
взгляды пиктов – сотни голодных безжалостных глаз. Они уже не были похожи на
людей – демоны из черных джунглей, такие же, каких вызывал колдун в страусиных
перьях.
Зогар послал в темноту следующий призыв, совсем не похожий
на предыдущий. Слышалось в нем отвратительное шипение – и кровь заледенела в
жилах юноши. Если бы змея могла шипеть громко, как раз такой звук и получился
бы.
Ответа на этот раз не последовало – тишину нарушал только
отчаянный стук сердца юноши. Потом за воротами раздался шум, сухое шуршание и в
проходе появилось отвратительное тело.
И снова это было чудовище из древних легенд. То был
гигантский змей. Голову он держал на уровне человеческого роста и была
треугольная эта голова размером с лошадиную. Дальше тянулось бледно
отсвечивающее тело. Раздвоенный язык извивался, торчали острые зубы.
Бальт ничего не видел и не слышал. Страх парализовал его.
Древние называли этого гигантского гада Змей-Призрак за белую окраску. Он
вползал по ночам в хижины и губил целые семьи. Жертвы свои он или душил, как
удав, или убивал ядом своих зубов. Он также считался вымершим. Но прав был
Валанн: ни один белый не знает, что творится в дебрях по ту сторону Черной
Реки.
Змей приблизился, держа голову на той же высоте и слегка
откинув ее назад – готовился нанести удар. Остекленевшими глазами глядел Бальт
на страшную пасть, в которой суждено было ему сгинуть и не чувствовал ничего,
кроме легкой тошноты.
Потом что-то сверкнуло, метнулось из темноты между хижинами
и огромный змей забился в конвульсиях. Как во сне увидел Бальт, что шея
чудовища насквозь пробита копьем.
Извиваясь в агонии, обезумевший змей врезался в толпу людей
и они метнулись назад. Копье не повредило позвоночника, пробило только мышцы.
Бешено колотящийся хвост змея поверг на землю дюжину воинов, с зубов брызгал
яд, обжигающий кожу. Люди завыли, запричитали и бросились врассыпную, давя и
увеча друг друга. Тут змея еще угораздило заползти в костер, и боль придала ему
силы – стена хижины рухнула под ударом хвоста и люди с завываниями побежали
прочь. Некоторые бежали прямо через костры. Картина была впечатляющая: посередине
площади бьется огромное пресмыкающееся, а от него разбегаются люди.
Бальт услышал какое-то движение позади себя и руки его
неожиданно оказались свободными. Сильная рука потянула его назад. Пораженный,
он узнал Конана и почувствовал, как могучие пальцы схватили его за плечо.
Доспехи киммерийца были в крови, кровь засохла на мече.
– Бежим, пока они не опомнились!
Бальт почувствовал, что в руку ему вкладывают топор. Зогар
Заг исчез. Конан тащил Бальта за собой до тех пор, пока тот окончательно не пришел
в себя. Тогда киммериец отпустил его и вбежал в дом, украшенный черепами. Бальт
за ним. Он увидел страшный каменный жертвенник, слабо освещенный откуда-то
изнутри. Пять человеческий голов лежали на этом алтаре – Бальт сразу узнал
голову купца Тиберия. За жертвенником стоял идол – получеловек, полузверь. И
вдруг, к ужасу Бальта, он стал подниматься, гремя цепью и воздевая руки к небу.
Свистнул смертоносный меч Конана, и киммериец снова потащил
Бальта за собой к другому выходу из дома. В нескольких шагах от двери
возвышался частокол.
За святилищем было темно. Никто из убегающих пиктов сюда не
попал. Возле изгороди Конан остановился и поднял Бальта на руках как младенца.
Бальт ухватился за концы бревен и, обдирая пальцы, вскарабкался наверх. Он
протянул руку киммерийцу, когда из-за угла хижины выскочил пикт и встал как
вкопанный, глядя на человека у изгороди. Удар топора киммерийца был верным, но
пикт успел закричать раньше, чем голова его развалилась пополам.
Никакой страх не помеха врожденным инстинктам: только что
воющая толпа услыхала сигнал тревоги, как сотни голосов ответили на него и
воины помчались отбивать нападение, сигнал о котором подал убитый.
Конан высоко подпрыгнул, ухватил Бальта повыше локтя и
подтянулся. Бальт стиснул зубы, чтобы выдержать тяжесть тела, но киммериец был
уже наверху и беглецы оказались по ту сторону частокола.
|
