 Увеличить |
Бранвен, дочь Ллира[48]
Это – вторая Ветвь Мабиноги.
Бендигейд Вран,[49] сын
Ллира[50] был королем над всем этим
островом и царствовал в Лондоне.[51] Однажды
пребывал он в своем дворце Харлех.[52] в
Ардудви[53] И он сидел на вершине над
морем, и были с ним Манавидан, сын Ллира, его брат, и два его брата со стороны
матери, Ниссиэн и Эвниссиэн, и множество знатных, что всегда окружали короля.
Два брата по матери были сыновьями Эуросвидда.[54] от
их матери Пенарддим, дочери Бели, сына Маногана[55] И один из этих братьев был добрым мужем и
всегда мирил родичей,[56] когда
они ссорились, и это был Ниссиэн; другой же, напротив, сеял раздоры между
родичами, когда они жили в мире.
И, сидя там, увидали они тринадцать кораблей, плывущих с юга
Ирландии, и корабли двигались к ним, легко и плавно скользя по волнам. Попутный
ветер быстро приближал их. «Я вижу корабли, – сказал король, –
плывущие сюда. Пошлите слуг узнать, кто это и что им нужно». Слуги собрались и
пошли к пристани. И, увиденные ими вблизи, корабли были самыми большими и
хорошо снаряженными, какие они когда‑либо видели. Над ними развевались прекрасные
и славные знамена из шелка. И на палубе одного из кораблей, шедшего впереди
прочих, они увидели лежащий щит как знак мира.[57]
И слуги подошли к ним так, что могли слышать друг друга, и
люди с кораблей спустили лодки, и сошли на берег, и приветствовали короля. Он
же выслушал их с того места, где он сидел, с вершины над их головами. «Помоги
вам Бог, – сказал он, – и добро пожаловать. Кому принадлежат эти
корабли и кто на них старший?» – «Наш господин, – сказали они, –
Матолх, король Ирландии,[58] и
ему принадлежат эти корабли». – «Сойдет ли он на берег?» – спросил король.
«Он не ступит на берег, господин, – ответили они, – пока не получит
ответа на свою просьбу». – «И какова же его просьба?» – спросил король.
«Он хочет породниться с тобою, господин, – ответили они, – и прибыл
просить в жены Бранвен, дочь Ллира.[59] И
этим он желает связать воедино Ирландию и Остров Могущества,[60] чтобы они стали еще сильнее». –
«Тогда, – сказал король, – пусть он сойдет на берег, и мы поговорим».
И этот ответ передали королю, который сошел на землю, и все приветствовали его,
и тем же вечером был великий пир для его людей и людей дворца. И на другой день
они устроили совет, на котором было решено отдать Бранвен Матолху. А она была
третьей по знатности из дам этого острова[61] и
прекраснейшей девушкой на свете.
И по соглашению между ними он должен был отпраздновать
свадьбу с нею в Аберфрау.[62] И
они разъехались и отправились в Аберфрау; Матолх со своими спутниками – морем,
а Бендигейд Вран и его люди – по суше, пока не прибыли в Аберфрау. Там они устроили
пир и сели за стол так: король Острова Могущества и Манавидан, его брат, рядом
с ним, и Матолх на другой стороне и Бранвен, дочь Ллира, рядом с ним. Они
сидели не в доме, а в шатре, ибо ни один дом не вмещал Бендигейда Врана. И они
стали пировать, и ели, и пили, и веселились. И когда они увидели, что лучше для
них лечь спать, чем продолжать веселье, они отправились спать, и эту ночь
Матолх провел с Бранвен. Hа другой день все люди дворца встали, и позаботились
о размещении гостей и их коней, и разместили их повсюду, до самого моря.
И после этого Эвниссиэн, вздорный муж, о котором мы
говорили, направился к месту, где находились кони Матолха, и спросил, чьи они.
«Это кони Матолха, короля Ирландии», – ответили ему. «И что они здесь
делают?» – спросил он. «Король Ирландии здесь, ибо он женился на Бранвен, твоей
сестре, и с ним его кони», – ответили ему. «И они выдали за него такую
достойную девушку без моего согласия! Они не могли нанести мне большего
оскорбления»,[63] –
воскликнул он. И после он накинулся на коней с оружием и отрезал губы с их
ртов, и уши на их головах, и их хвосты. Так он обезобразил коней и лишил их
всей красоты.
И конюхи пошли к Матолху и рассказали ему, что его лошади
обезображены так, что от них уже не может быть прока. «Господин! – сказал
один из них, – тебе нанесено оскорбление, и ты должен отомстить». –
«Поистине, – сказал король, – меня удивляет, что они нанесли мне
такую обиду, после того как отдали за меня девушку столь знатную». –
«Господин, – сказал тут другой, – это действительно так, и лучше тебе
ничего не предпринимать, а подняться на корабль». И после этого он взошел на
свой корабль.
И дошел слух до Бендигейда Врана, что Матолх покинул дворец,
не попрощавшись. И он отправил послов узнать, в чем дело. Вот их имена: Иддик,
сын Анарауда, и Хэфайдд Хир. И они пришли к Матолху и спросили, по какой
причине он хочет их покинуть. «По правде, – сказал он, – я не
настроен покидать вас, ибо нигде я не встречал лучшего приема. Hо одно меня
удивило». – «Что же это?» – спросили они. «Вы вручили мне Бранвен, третью
по знатности даму острова и дочь короля, и выдали ее за меня, и после этого
оскорбили меня. И я удивлен этим оскорблением, ибо оно не уживается с таким
даром, как она». – «Поистине, господин, – сказали они, – не
волею кого‑либо из старших дворца, ни кого‑либо из совета тебе нанесена эта
обида. И если ты чувствуешь себя оскорбленным, то Бендигейд Вран оскорблен и
разгневан ничуть не менее». – «Я верю этому, – сказал он, –
однако это не может стереть моего оскорбления».
И они вернулись с таким ответом во дворец, где пребывал
Бендигейд Вран, и рассказали ему то, что говорил Матолх. «Нельзя, – сказал
он, – допустить, чтобы он отплыл в столь недружественном настроении, и мы
этого не допустим». – «Да, господин, – сказали они, – надо
сейчас же послать к нему послов». – «Я пошлю их, – сказал он, –
встаньте, Манавидан, сын Ллира, и Хэфайдд Хир, и Иник Глеу Исгвидд, и идите к
нему, и передайте, что он получит лучшую лошадь за каждую из испорченных. И
кроме того, в возмещение он получит слиток серебра размером с него и серебряную
пластину шириной с его лицо.[64] И
скажите, что за человек это сделал, и что сделано это против моей воли, и что
это сделал мой брат по матери, которого мне трудно казнить или изгнать.[65] И пригласите его навестить
меня, – сказал он, – и мы заключим мир на условиях, которые он
предложит».
Послы отправились к Матолху и передали ему все сказанное в
дружелюбном тоне, и он, выслушав это, сказал: «Нам нужно посоветоваться». Он
созвал совет, и на совете решили, что, если они отвергнут предложение короля,
они не избавятся от бесчестья и вдобавок не получат возмещения. И он согласился
с этим и отпустил послов с миром во дворец.
Потом для них разбили шатер, и они стали пировать и сели
так, как они сидели в начале празднества, и Матолх заговорил с Бендигейдом
Враном. И он был мрачен и немногословен из‑за нанесенной ему обиды, хотя ранее
всегда казался веселым. И Бендигейд Вран подумал, что его опечалила малость
возмещения. «Друг мой, – сказал Бендигейд Вран, – ты не так
разговорчив сегодня, как прошедшей ночью. Если это из‑за малости возмещения, я
увеличу его по твоему хотению, и ты завтра же получишь причитающихся
лошадей». – «О господин, – сказал тот, – Бог вознаградит
тебя». – «И я еще увеличу возмещение, – сказал Бендигейд Вран, –
я дам тебе котел,[66] и
свойство этого котла таково, что если погрузить в него сегодня убитого
человека, то назавтра он будет так же жив, как раньше, кроме того, что не
сможет говорить». И Матолх поблагодарил его за это и весьма развеселился.
И на другое утро они дали Матолху всех лошадей, что у них
были. И оттуда они двинулись с ним в другую общину.[67] и там дали ему лучших жеребят, и поэтому та
община стала называться Талеболион[68]
И они сидели вместе вторую ночь. «Господин, – спросил
Матолх, – откуда ты взял котел, который дал мне?» – «Он попал ко
мне, – ответил тот, – от человека из твоей страны, и я не знаю, где
он его взял». – «Кто это был?» – спросил он. «Лласар Ллесгиуневид, –
ответил тот, – и он пришел из Ирландии со своей женой Кимидей Кимейнфолл.
Они спаслись из Железного Дома в Ирландии, где для них был разожжен костер,[69] и бежали сюда. Я удивлен,
что ты ничего не знаешь об этом». – «Я знаю нечто, господин, – сказал
Матолх, – и все, что я знаю, я расскажу тебе. Однажды я охотился в
Ирландии на холме над озером, что называлось Озером Котла. И я увидел высокого
рыжеволосого мужчину, идущего от озера с котлом на спине. Он имел свирепый и
отталкивающий вид, и с ним была женщина. И хотя он был высок, она была выше его
вдвое. И они подошли ко мне и приветствовали меня. „Что вы тут делаете?“ –
спросил я у них. „Вот, господин, наше дело, – ответил он, – эта
женщина вскоре должна зачать, и я хочу, чтобы ее ребенок стал самым защищенным
из воинов“. Я предложил им свое покровительство, и они прожили у меня год. И этот
год я щедро содержал их, но неприязнь к ним росла, и к концу четвертого месяца
они стали ненавидимы всеми в моей стране, ибо угнетали и оскорбляли придворных
и народ. И наконец мои люди потребовали, чтобы я выбирал между ними и этими
пришельцами. Я попросил совета, что с ними делать, ибо их не удавалось ни
упросить, ни заставить уйти из‑за их силы и воинственности. И мне дали совет
изготовить дом из железа. И когда он был готов, собрались все кузнецы Ирландии,
кто имел клещи и молот. И они обложили дом древесным углем, когда пришельцы
собрались там. И мужчины, женщины и дети принесли им еду и питье, и, когда они
захмелели, кузнецы принялись разжигать уголь и раздувать мехи, пока дом не
раскалился добела. Тогда пришельцы собрались в середине дома, пока жар не стал
невыносимым, потом же он нажал на стену плечом и вырвался наружу. И то же
сделала его жена, но, кроме них, оттуда никто не спасся. После этого, я думаю,
господин, – сказал Матолх Бендигейду Врану, – они и бежали к
тебе». – «Да, – сказал тот, – они пришли и отдали мне котел» –
«И что же, господин, ты сделал с ними?» – спросил он. «Я поселил их в своих
владениях, и их число умножилось, и они преуспевали и снабжали области, где они
жили, лучшими воинами».[70]
В эту ночь они беседовали до тех пор, пока могли, и пили, и
пели; когда же они увидели, что им лучше лечь спать, чем продолжать беседу, они
отправились спать. И потом пир продолжался, а по окончании его Матолх отплыл в
Ирландию вместе с Бранвен, и их тринадцать кораблей отплыли из Абер‑Менуи, и
они прибыли в Ирландию. И там была великая радость по этому случаю. И все люди
Ирландии, мужи и жены, навестили Бранвен, и всем она дарила браслеты, или
кольца, или королевские драгоценности: все, на что падал их взгляд. И так она
провела счастливо год в большой славе, в почете и уважении.
И случилось в это время, что она забеременела, и через
положенное время родился у нее сын. Вот имя, что они дали ему: Гверн, сын
Матолха.[71] И они отдали его на
воспитание лучшим людям Ирландии.
Hо на второй год в Ирландии началась смута из‑за
оскорбления, которому Матолх подвергся в Уэльсе, и из‑за увечья его лошадей. И
за это его кровные братья и ближние люди попрекали его без жалости. И восстали
они, требуя, чтобы он отомстил за бесчестье. И они придумали такую месть: они
изгнали Бранвен из дома мужа, вынудив ее жить на дворе под солнечным жаром, и
мясник каждый день после разделки мяса приходил к ней и давал ей пощечину.
Такое ей придумали наказание.
«И еще, господин, – сказали Матолху его люди, –
задерживай все корабли и лодки, плывущие в Уэльс, а тех, кто прибудет оттуда,
заключай в темницу, чтобы они не узнали об этом». И они так и сделали.
И это продолжалось не менее трех лет. За это время Бранвен
вырастила скворца, научила его говорить и объяснила ему, как выглядит ее брат.
И она написала письмо о бесчестии и унижениях, которым ее подвергли, привязала
его к крылу птицы и отправила ее в Уэльс.
И птица прилетела туда, и отыскала там Бендигейда Врана в
Каэр‑Сейнт в Арфоне,[72] где
он вершил суд, и села на его плечо, и встопорщила перья так, что он увидел
письмо и понял, что птица ручная. И он взял письмо и прочел его. И, прочитав
письмо, он опечалился, узнав о несчастиях Бранвен. И он приказал собрать войска
со всего острова, и созвал посланцев из ста сорока и четырнадцати областей, и
поведал им о том, что сталось с его сестрой. И они держали совет. Вот что
решили они: идти всем на Ирландию, оставив дома лишь семь человек, во главе с
Карадаугом, сыном Брана.[73] Их
оставили в Эдейрнионе, и поэтому селение там получило название Сайт‑Мархауг.[74]
Вот эти семеро: Карадауг, сын Брана, и Хэфайдд Хир, и Иник
Глеу Исгвидд, и Иддик, сын Анарауга Гваллтгруна, и Фодор, сын Эрвилла, и Голх
Минаскорн, и Лласнар, сын Ллесара Ллесгигвидда, и с ними Пендаран Дифед, очень
юный.[75] И эти семеро остались управлять
островом, и Карадауг, сын Брана, был над ними старшим.
И Бендигейд Вран со спутниками, о которых мы говорили,
отплыл в Ирландию, и он сам шел по мелководью, ибо море тогда было нешироким.
Там были две реки, называемые Лли и Архан, но потом море разлилось и затопило
многие земли. И он со спутниками, с бардами и поэтами, которых он нес на
плечах, приблизился к берегу Ирландии.[76]
И свинопасы Матолха в один из дней пасли свое стадо на
морском берегу, и увидели нечто в море, и пришли с этим к Матолху. «Господин, –
сказали они, – здравствуй!» – «Храни вас Бог, – сказал он, –
какие у вас новости?» – «Господин, – сказали они, – у нас
удивительные новости. Мы видели лес в волнах, где никогда не росло ни единого
дерева». – «Поистине это удивительно, – сказал он, – и что же вы
видели еще?» – «Мы видели, господин, – сказали они, – высокий холм
над водой, и он двигался. И на вершине его была скала и два озера по ее
сторонам. И лес, и холм, и все эти предметы тоже двигались». – «Наверное, –
сказал он, – никто не сможет растолковать все эти чудеса, кроме Бранвен.
Пошлите за ней». И люди отправились к Бранвен. «Госпояса, – спросили
они, – что ты думаешь об этом?» – «Хотя я давно уже не госпожа, –
ответила она, – я могу сказать, что это. Это пришли люди Острова Могущества,
узнав о дурном обращении со мной». – «А что за лес виден в море?» –
спросили они. «Это мачты кораблей», – ответила она. «А что же, –
спросили они, – за холм в стороне от кораблей?» – «Бендигейд Вран, мой
брат, – ответила она, – идет по мелководью, ибо нет корабля,
способного его выдержать». – «А что за скала и озера по ее сторонам?» –
спросили они. «Он, – ответила она, – смотрит на этот остров в гневе,
и его два глаза по сторонам его носа подобны озерам».[77]
Тогда быстро сошлись все воины Ирландии и все моряки и стали
держать совет. «Господин, – сказали они Матолху, – нет способа
спастись, кроме как перейти через реку Ллинон[78] и
оставить реку между тобой и им, разрушив мост. Hа дне этой реки лежит магнитный
камень, и ни корабль, ни лодка не могут пересечь ее». И они перешли через реку
и разрушили за собой мост.
Бендигейд Вран ступил на землю, и флот его подошел к берегу.
«Господин, – сказали его спутники, – ты знаешь чудесное свойство этой
реки. Никто не может пересечь ее, и на ней нет моста. Из чего ты собираешься
соорудить мост?» – «Тот, – ответил он, – кто ведет войско, должен
стать мостом. Я стану мостом».[79] И
так это было сказано впервые, а впоследствии вошло в поговорку. И он лег
поперек реки, на него положили доски, и все войско прошло по нему через реку.
И когда он встал, к нему подошли посланцы Матолха, и
приветствовали его, и передали привет от Матолха, его родича, и заверения в
самых добрых его намерениях. «И Матолх, – сказали они, – уступает
престол Ирландии Гверну, сыну Матолха, твоему племяннику и сыну твоей сестры.[80] И он даст тебе любое
возмещение за зло, допущенное в отношении Бранвен. И где бы ты ни был,
господин, здесь или на Острове Могущества, Матолх обязуется помогать
тебе». – «Слушайте, – сказал Бендигейд Вран, – пока я сам не
возьму престол здесь или не получу каких‑либо добрых вестей, у меня не будет
для вас ответа». – «Скоро, – сказали они, – мы доставим тебе
добрые вести». – «Я жду, – сказал он, – возвращайтесь же
скорее».
И посланцы пришли к Матолху. «Господин, – сказали
они, – приготовь ответ, могущий удовлетворить Бендигейда Врана. Он не стал
слушать ничего, что мы ему предлагали». – «Люди мои, – вопросил
Матолх, – каков будет ваш совет?» – «Господин, – сказали они, –
у нас есть один совет. Бендигейда Врана не вмещает ни один дом. Выстрой дом, в
котором он мог бы поместиться, чтобы в нем на одной стороне размещались он и
люди Острова Могущества, а на другой – ты и твои люди, и вверь свое королевство
его воле, и принеси ему клятву верности. Из‑за такой чести, – сказали
они, – ибо он никогда не имел дома, вмещающего его, он пойдет на мир с
тобою».
И посланцы вернулись к Бендигейду Врану и передали эти
предложения, и он созвал совет, на котором решили их принять. И это было
сделано по просьбе Бранвен, и она же упросила их не разорять остров. И они
заключили мир, и был выстроен громадный и прочный дом. Hо ирландцы придумали
хитрость. Вот что они придумали: они вбили крючья по обеим сторонам каждого из
сотни столбов, что были в доме, и повесили на каждый крюк по кожаному мешку[81] и посадили в каждый мешок
по вооруженному воину.
И раньше всех людей Острова Могущества туда пришел
Эвниссиэн, и оглядел весь дом любопытным и подозрительным взглядом, и обнаружил
кожаные мешки на столбах. «Что в этих мешках?» – спросил он у одного из
ирландцев. «Мука, друг мой»,[82] –
ответил тот. Тогда он ощупал мешок, пока не нашел голову, и сдавил ее так, что
его пальцы сквозь кости вошли в мозг. И он оставил этот мешок и подошел к
следующему, и опять спросил: «Что там?» – «Мука», – опять ответил
ирландец. Так он поступил со всеми мешками, пока никого не осталось в живых,
кроме одного, и он подошел к последнему мешку и снова спросил: «Что там?» –
«Мука, друг мой», – снова ответил ирландец. И он ощупывал его, пока не
обнаружил голову, и он сдавил ее, как и другие. Хотя голова была в шлеме, он не
оставил этого человека, пока не умертвил. И после произнес такой энглин:[83]
«Снарядился ты, вождь, для битвы
Вместе с воинами своими;
Отправляйся же вслед за ними!»[84]
После этого его спутники вошли в дом. Люди Ирландии сели с
одной стороны стола, а люди Острова Могущества – с другой. И как только они
уселись, они установили мир и отдали королевство в руки мальчика. Когда условия
мира были оговорены, Бендигейд Вран призвал мальчика к себе, и от него он пошел
к Манавидану, и все, кто его видел, полюбили его. И после Манавидана Ниссиэн,
сын Эуросвидда, призвал мальчика, и тот отправился к нему с радостью.
«Почему, – спросил его брат Эвниссиэн, – мой племянник, сын моей
сестры, не подошел ко мне? Если бы он и не был королем Ирландии, я был бы рад
иметь с ним дружбу!» – «Пусть он подойдет», – сказал тогда Бендигейд Вран,
и мальчик с радостью подошел к нему, «Бог, в которого я верю, – сказал
себе Эвниссиэн, – даже не помышляет, какое зло я сейчас сотворю». И он
внезапно встал, и схватил мальчика за ноги, и, прежде чем кто‑либо в доме успел
остановить его, швырнул мальчика прямо в пылающую печь.[85]
И когда Бранвен увидела своего сына в огне, она пыталась
кинуться в печь с места, где она сидела между двумя своими братьями. Hо
Бендигейд Вран сдержал ее одной рукой, а другой поднял свой щит. Тогда все в
доме вскочили, и началось величайшее смятение, и каждый схватился за оружие. И
Мордуидтилион вскричал: «Отомстим за Гверна!»[86] И
когда они все обнажили оружие, Бендигейд Вран прикрыл Бранвен своим щитом.
И тогда ирландцы разожгли огонь под котлом оживления и
принялись бросать туда мертвые тела, пока котел не наполнился, и на следующее
утро мертвые воины стали такими же, как раньше, кроме того, что не могли
говорить. И когда Эвниссиэн увидел, что мертвые Острова Могущества не оживают,
он сказал себе: «Боже! Это я послужил причиной гибели людей Острова Могущества.
Горе мне, если я не исправлю этого». И он спрятался среди мертвых воинов, и два
дюжих ирландца взяли его и бросили в котел, приняв за одного из своих. И он
ударился о дно котла и расколол его на четыре куска, но при этом разбилось и
его сердце.
И в битве победили люди Острова Могущества, но после этой
победы в живых остались лишь семь человек, и Бендигейд Вран был ранен в ногу
отравленным дротиком. Вот те семеро, что остались живы: Придери,[87] Манавидан, Гливиэу Айл
Таран,[88] Талиесин,[89] Инаук, Гридиэн, сын Мириэла, и Хейлинн, сын
гвинна Хена. И Бендигейд Вран приказал им отрезать его голову.[90] «Возьмите мою голову, – велел
он, – и отнесите ее на Белый Холм в Лондоне,[91] и похороните там лицом к стране франков. И
вы должны долгое время провести в дороге. В Харлехе вы будете пировать семь
лет, и птицы Рианнон будут петь вам.[92] И
моя голова должна все время быть с вами, как будто она на моих плечах. И в
Гуэлсе в Пенфро[93] вы
должны находиться четыре по двадцать лет, и вы останетесь там, пока не
отомкнете дверь в Абер‑Хенвелен[94] и
Корнуолл. И когда вы отомкнете эту дверь, вы отправитесь в Лондон и похороните
там мою голову».
И они отрезали ему голову, и с нею эти семеро отплыли
обратно, и Бранвен была с ними восьмой. И они высадились в Абер‑Алау в
Талиболион[95] и сели там отдохнуть. И
она поглядела в обе стороны, на Ирландию и на Остров Могущества. «Увы! –
произнесла она, – горе мне, что я родилась! Люди двух островов истреблены
из‑за меня». И она испустила тихий стон и сердце ее разбилось. И они вырыли ей
могилу и похоронили ее на берегах Алау.
И после эти семеро отправились в Харлех, и голова была с
ними. Когда они шли, им встретились толпы людей, мужчин и женщин. «Какие у вас
новости?» – спросил их Манавидан. «У нас нет новостей, – ответили
они, – мы спасаемся от Касвал – лауна, сына Бели,[96] который завоевал Остров Могущества и был
коронован в Лондоне». – «А что же сталось, – спросили у них, – с
Карадаугом, сыном Брана, и теми семерыми, что остались с ним на острове?» –
«Касваллаун вышел против них и убил шестерых, а сердце Карадауга разбилось, ибо
он видел их гибель от меча, но не видел, кто держал меч. Касваллаун надел
волшебную одежду, и никто из убиваемых не видел его, а только его меч. Hо
Касваллаун не стал убивать своего племянника, сына своего кузена. И Карадауг
был третьим, чье сердце разбилось от горя.[97] Пендаран
Дифед же, который был младшим из них бежал и скрылся в лесу», – сказали
они.
И они пришли в Харлех и расположились там. Им принесли еду и
напитки, и стали они есть и пить. И прилетели три птицы и запели, и из всех
песен, слышанных ими, ни одна не могла сравниться с этой. И птицы были далеко в
море, но как будто рядом, и все время пели. И так для них прошли семь лет.
И на исходе этих семи лет они отправились в Гуэлс в Пенфро.
Там было красивое место высоко над морем, и для них приготовлен был большой
зал. И, войдя в него, они увидели две Двери открытыми, а третья, что вела в
Корнуолл, была закрыта. «Смотрите, – сказал Манавидан, – вот дверь,
что мы не Должны открывать». И эту ночь они пировали и веселились. И из всего
их горя они не помнили ничего, ни того, что случилось с ними, ни прочих
печалей.
И они оставались там четыре по двадцать лет, но так, что не
замечали времени и не делались старше, чем были, когда пришли туда, и не было
для них времени более приятного и веселого. И голова была с ними, будто живой
Бендигейд Вран. И потому их пребывание там названо Гостеприимством
Достопочтенной Головы. Время же, проведенное ими в Ирландии, называется
Гостеприимством Бранвен и Матолха.[98]
И однажды Хейлинн, сын Гвинна Хена, сказал: «Позор мне,[99] если я не открою дверь и
не узнаю, правда ли то, что о ней сказано». Он открыл дверь и увидел за ней
Корнуолл и Абер‑Хенвелен. И когда он открыл дверь, они разом вспомнили все зло,
что с ними приключилось, и всех друзей и соратников, которых они потеряли, и
все свои приключения, а главное – просьбу их господина. И с того часа они не
знали отдыха, пока не добрались с головой до Лондона. И они похоронили голову
на Белом Холме; и это было одно из Трех счастливых погребений этого острова и
причина Трех злосчастных выкапываний, ибо никакая опасность не приходила на
остров с моря, пока голова не была выкопана.[100]
И на этом заканчивается рассказ о тех, кто вернулся из
Ирландии. В Ирландии же не осталось в живых никого, кроме пяти беременных
женщин в отдаленной пещере. У этих пяти женщин родилось пять сыновей, и они
выросли, и задумались о женах, и решили овладеть ими. И так каждый из них спал
с матерью другого, и они владели страной, и заселили ее, и разделили между
собою. С тех пор Ирландия делится на пять частей.[101] И они осмотрели место, где было сражение, и
нашли там золото и серебро, и стали богатыми.[102]
И здесь заканчивается эта Ветвь Мабиноги, повествующая о
горе Бранвен, что было третьим горчайшим горем этого острова,[103] и о Гостеприимстве Бендигейда Врана, когда
люди из ста сорока областей и стран пришли в Ирландию, чтобы отомстить за зло,
причиненное Бранвен, и о семилетнем пире в Харлехе, и пении птиц Рианнон, и о
Гостеприимстве Головы в течение четырех по двадцати лет.
|
