ЦАРСКАЯ ДУМА
Ц а р ь,
п а т р и а р х и
б о я р е.
Ц а р ь
Возможно
ли? Расстрига, беглый инок
На
нас ведет злодейские дружины,
Дерзает
нам писать угрозы! Полно,
Пора
смирить безумца! – Поезжайте
Ты,
Трубецкой, и ты, Басманов: помочь
Нужна
моим усердным воеводам.
Бунтовщиком
Чернигов осажден.
Спасайте
град и граждан.
Б а с м а н о в
Государь,
Трех
месяцев отныне не пройдет,
И
замолчит и слух о самозванце;
Его
в Москву мы привезем, как зверя
Заморского,
в железной клетке. Богом
Тебе
клянусь.
(Уходит
с Трубецким.)
Ц а р ь
Мне
свейский государь
Через
послов союз свой предложил;
Но
не нужна нам чуждая помога;
Своих
людей у нас довольно ратных,
Чтоб
отразить изменников и ляха.
Я
отказал.
Щелкалов!
разослать
Во
все концы указы к воеводам,
Чтоб
на коня садились и людей
По
старине на службу высылали;
В
монастырях подобно отобрать
Служителей
причетных. В прежни годы,
Когда
бедой отечеству грозило,
Отшельники
на битву сами шли.
Но
не хотим тревожить ныне их;
Пусть
молятся за нас они – таков
Указ
царя и приговор боярский.
Теперь
вопрос мы важный разрешим:
Вы
знаете, что наглый самозванец
Коварные
промчал повсюду слухи;
Повсюду
им разосланные письма
Посеяли
тревогу и сомненье;
На
площадях мятежный бродит шепот,
Умы
кипят... их нужно остудить;
Предупредить
желал бы казни я,
Но
чем и как? решим теперь. Ты первый,
Святый
отец, свою поведай мысль.
П а т р и а р х
Благословен
всевышний, поселивший
Дух
милости и кроткого терпенья
В
душе твоей, великий государь;
Ты
грешнику погибели не хочешь,
Ты
тихо ждешь – да про€йдет заблужденье:
Оно
пройдет, и солнце правды вечной
Всех
озарит.
Твой
верный богомолец,
В
делах мирских не мудрый судия,
Дерзает
днесь подать тебе свой голос.
Бесовский
сын, расстрига окаянный,
Прослыть
умел Димитрием в народе;
Он
именем царевича, как ризой
Украденной,
бесстыдно облачился:
Но
стоит лишь ее раздрать – и сам
Он
наготой своею посрамится.
Сам
бог на то нам средство посылает:
Знай,
государь, тому прошло шесть лет –
В
тот самый год, когда тебя господь
Благословил
на царскую державу, –
В
вечерний час ко мне пришел однажды
Простой
пастух, уже маститый старец,
И
чудную поведал он мне тайну.
«В
младых летах, – сказал он, – я ослеп
И
с той поры не знал ни дня, ни ночи
До
старости: напрасно я лечился
И
зелием и тайным нашептаньем;
Напрасно
я ходил на поклоненье
В
обители к великим чудотворцам;
Напрасно
я из кладязей святых
Кропил
водой целебной темны очи;
Не
посылал господь мне исцеленья.
Вот
наконец утратил я надежду.
Я
к тьме своей привык, и даже сны
Мне
виданных вещей уж не являли,
А
снилися мне только звуки. Раз,
В
глубоком сне, я слышу, детский голос
Мне
говорит: – Встань, дедушка, поди
Ты
в Углич-град, в собор Преображенья;
Там
помолись ты над моей могилкой,
Бог
милостив – и я тебя прощу.
– Но
кто же ты? – спросил я детский голос.
– Царевич
я Димитрий. Царь небесный
Приял
меня в лик ангелов своих,
И
я теперь великий чудотворец!
Иди,
старик.– Проснулся я и думал:
Что
ж? может быть, и в самом деле бог
Мне
позднее дарует исцеленье.
Пойду –
и в путь отправился далекий.
Вот
Углича достиг я, прихожу
В
святый собор, и слушаю обедню,
И,
разгорясь душой усердной, плачу
Так
сладостно, как будто слепота
Из
глаз моих слезами вытекала.
Когда
народ стал выходить, я внуку
Сказал: –
Иван, веди меня на гроб
Царевича
Димитрия.– И мальчик
Повел
меня – и только перед гробом
Я
тихую молитву сотворил,
Глаза
мои прозрели; я увидел
И
божий свет, и внука, и могилку».
Вот,
государь, что мне поведал старец.
Общее
смущение. В продолжение сей речи
Борис
несколько раз отирает лицо платком.
Я
посылал тогда нарочно в Углич,
И
сведано, что многие страдальцы
Спасение
подобно обретали
У
гробовой царевича доски.
Вот
мой совет: во Кремль святые мощи
Перенести,
поставить их в соборе
Архангельском;
народ увидит ясно
Тогда
обман безбожного злодея,
И
мощь бесов исчезнет яко прах.
Молчание.
К н я з ь
Ш у й с к и й
Святый
отец, кто ведает пути
Всевышнего?
Не мне его судить.
Нетленный
сон и силу чудотворства
Он
может дать младенческим останкам,
Но
надлежит народную молву
Исследовать
прилежно и бесстрастно;
А
в бурные ль смятений времена
Нам
помышлять о столь великом деле?
Не
скажут ли, что мы святыню дерзко
В
делах мирских орудием творим?
Народ
и так колеблется безумно,
И
так уж есть довольно шумных толков:
Умы
людей не время волновать
Нежданною,
столь важной новизною.
Сам
вижу я: необходимо слух,
Рассеянный
расстригой, уничтожить;
Но
есть на то иные средства – проще.
Так,
государь,– когда изволишь ты,
Я
сам явлюсь на площади народной,
Уговорю,
усовещу безумство
И
злой обман бродяги обнаружу.
Ц а р ь
Да
будет так! Владыко патриарх,
Прошу
тебя пожаловать в палату:
Сегодня
мне нужна твоя беседа.
Уходит.
За ним и все бояре.
О д и н б о я р и н
(тихо
другому)
Заметил
ты, как государь бледнел
И
крупный пот с лица его закапал?
Д р у г о й
Я –
признаюсь – не смел поднять очей,
Не
смел вздохнуть, не только шевельнуться.
П е р в ы й
б о я р и н
А
выручил князь Шуйский. Молодец!
|
