16
Певец и статс-секретарь Мелецкий действовал на ура, он
рисковал и часто выигрывал, потому что все представлял в нежном виде, под стать
краскам Камерона, но выигрыши сменялись проигрышами, как в игре кадрилия.
У барона Аракчеева была другая повадка. Он не рисковал, ни
за что не ручался. Напротив, в донесениях императору он указывал на
злоупотребление вот оно - и тут же испрашивал разрешения, какими мерами его
уничтожить. Умаление, которым рисковал Мелецкий, барон сам производил над
собою. Зато выигрыш вдали мелькал большой, как в игре фаро.
Он сухо донес императору, что умерший поручик Синюхаев
явился в Гатчину, где и положен в гошпиталь. Причем сказался живым и подал
прошение о восстановлении в списках. Каковое препровождается и испрашивается
дальнейшее распоряжение. Он хотел показать покорность этой бумагой, как
рачительный приказчик, обо всем спрашивающий хозяина.
Ответ получил скоро, - и на прошение и барону Аракчееву в особенности.
На прошение была наложена резолюция:
БЫВШЕМУ ПОРУЧИКУ СИНЮХАЕВУ, ВЫКЛЮЧЕННОМУ ИЗ СПИСКА ЗА
СМЕРТЬЮ, ОТКАЗАТЬ ПО ТОЙ ЖЕ САМОЙ ПРИЧИНЕ.
А барону Аракчееву была прислана записка:
ГОСПОДИН БАРОН АРАКЧЕЕВ.
УДИВЛЯЮСЬ, ЧТО, БУДУЧИ В ЧИНЕ ГЕНЕРАЛА, НЕ ЗНАЕТЕ УСТАВА,
НАПРАВЛЯЯ ПРЯМО КО МНЕ ПРОШЕНИЕ УМЕРШЕГО ПОРУЧИКА СИНЮХАЕВА, К ТОМУ И НЕ ВАШЕГО
ПОЛКА, КОТОРОЕ НАДЛЕЖАЛО СНАЧАЛА НАПРАВИТЬ СОБСТВЕННО В КАНЦЕЛЯРИЮ ПОЛКА,
КОТОРОГО ЭТОТ ПОРУЧИК, А НЕ МЕНЯ ПРЯМО ОБРЕМЕНЯТЬ ТАКОВЫМ ПРОШЕНИЕМ.
ВПРОЧЕМ, ПРЕБЫВАЮ К ВАМ БЛАГОСКЛОННЫЙ
ПАВЕЛ.
Не было сказано: "навсегда благосклонный".
И Аракчеев прослезился, так как смерть не любил получать
выговоры. Он сам пошел в гошпиталь и велел немедля гнать умершего поручика,
выдав ему белье, а офицерскую одежду, значащуюся в описи, задержать.
17
Когда поручик Киже вернулся из Сибири, о нем уже знали
многие. Это был тот самый поручик, который крикнул "караул" под окном
императора, был наказан и сослан в Сибирь, а потом помилован и сделан
поручиком. Таковы были вполне определенные черты его жизни.
Командир уже не чувствовал никакого стеснения с ним и просто
назначал то в караул, то на дежурства. Когда полк выступал в лагери для
маневров, поручик выступал вместе с ним. Он был исправный офицер, потому что
ничего дурного за ним нельзя было заметить.
Фрейлина, краткий обморок которой спас его, сначала
обрадовалась, думая, что ее соединяют с внезапным любовником. Она поставила
мушку на щеку и затянула несходившуюся шнуровку. Потом в церкви она заметила,
что стоит одиноко, а над соседним пустым местом держит венец адъютант. Она
хотела уже снова упасть в обморок, но так как держала глаза опущенными ниц и
видела свою талию, то раздумала. Некоторая таинственность обряда, при котором
жених не присутствовал, многим понравилась.
И через некоторое время у поручика Киже родился сын, по
слухам похожий на него.
Император забыл о нем. У него было много дел.
Быстрая Нелидова была отставлена, и ее место заняла пухлая
Гагарина. Камерон, швейцарские домики и даже все Павловское были забыты. В
кирпичном аккурате лежал приземистый и солдатский С.-Петербург. Суворов,
которого император не любил, но терпел, потому что тот враждовал с покойным
Потемкиным, был потревожен в своем деревенском уединении. Приближалась
кампания, так как у императора были планы. Планов этих было много, и нередко
один заскакивал за другой. Павел Петрович раздался в ширину и осел. Лицо его
стало кирпичного цвета. Суворов опять впал в немилость. Император все реже
смеялся.
Перебирая полковые списки, он наткнулся раз на имя поручика
Киже и назначил его капитаном, а в другой раз полковником. Поручик был
исправный офицер. Потом император снова забыл о нем.
Жизнь полковника Киже протекала незаметно, и все с этим
примирились. Дома у него был свой кабинет, в казарме своя комната, и иногда туда
заносили донесения и приказы, не слишком удивляясь отсутствию полковника.
Он уже командовал полком.
Лучше всего чувствовала себя в громадной двуспальной кровати
фрейлина. Муж подвигался по службе, спать было удобно, сын подрастал. Иногда
супружеское место полковника согревалось каким-либо поручиком, капитаном или же
статским лицом. Так, впрочем, бывало во многих полковничьих постелях
С.-Петербурга, хозяева которых были в походе.
Однажды, когда утомившийся любовник спал, ей послышался
скрип в соседней комнате. Скрип повторился. Без сомнения, это рассыхался пол.
Но она мгновенно растолкала заснувшего, вытолкала его и бросила ему в дверь
одежду. Опомнившись, она смеялась над собой.
Но и это случалось во многих полковничьих домах.
|
