Увеличить |
Глава 7
Автор оставляет Лагадо и прибывает в
Мальдонаду. Он не попадает на корабль. Совершает короткое путешествие в
Глаббдобдриб. Прием, оказанный автору правителем этого острова
Континент, частью которого является это королевство,
простирается, как я имею основание думать, на восток по направлению к
неисследованной области Америки, к западу от Калифорнии; на север он тянется по
направлению к Тихому океану, который находится на расстоянии не более ста
пятидесяти миль от Лагадо; здесь есть прекрасный порт, ведущий оживленную
торговлю с большим островом Лаггнегг, расположенным на северо-запад под 29°
северной широты и 140° долготы. Остров Лаггнегг лежит на юго-восток от Японии
на расстоянии около ста лиг. Японский император и король Лаггнегга живут в
тесной дружбе, благодаря которой между двумя этими островами происходят частые
сообщения. Поэтому я решил направить свой путь туда с целью при первом случае
возвратиться в Европу. Я нанял двух мулов и проводника, чтобы он указал мне
дорогу и перевез мой небольшой багаж. Простившись с моим благородным
покровителем, оказавшим мне столько услуг и сделавшим богатый подарок, я
отправился в путь.
Мое путешествие прошло без всяких случайностей или
приключений, о которых стоило бы упомянуть. Когда я прибыл в Мальдонаду
(морской порт острова), там не только не было корабля, отправляющегося в
Лаггнегг, но и не предвиделось в близком будущем. Город этот величиной с Портсмут.
Вскоре я завел некоторые знакомства и был принят весьма гостеприимно. Один
знатный господин сказал мне, что так как корабль, идущий в Лаггнегг, будет
готов к отплытию не ранее, чем через месяц, то мне, может быть, доставит
некоторое удовольствие экскурсия на островок Глаббдобдриб, лежащий в пяти лигах
к юго-западу. Он предложил сопровождать меня вместе со своим другом и достать
мне для этой поездки небольшой удобный баркас.
Слово «Глаббдобдриб», насколько для меня понятен его смысл,
означает «остров чародеев» или «волшебников». Он равняется одной трети острова
Уайта и очень плодороден. Им управляет глава племени, сплошь состоящего из
волшебников. Жители этого острова вступают в браки только между собою, и
старейший в роде является монархом или правителем. У него великолепный дворец с
огромным парком в три тысячи акров, окруженным каменной стеной в двадцать футов
вышины. В этом парке есть несколько огороженных мест для скотоводства,
хлебопашества и садоводства.
Слуги этого правителя и его семьи имеют несколько необычный
вид. Благодаря хорошему знанию некромантии правитель обладает силой вызывать по
своему желанию мертвых и заставлять их служить себе в течение двадцати четырех
часов, но не дольше; равным образом, он не может вызывать одно и то же лицо чаще
чем раз в три месяца, кроме каких-нибудь чрезвычайных случаев.
Когда мы прибыли на остров, было около одиннадцати часов
утра; один из моих спутников отправился к правителю испросить у него аудиенцию
для иностранца, который явился на остров в надежде удостоиться высокой чести
быть принятым его высочеством. Правитель немедленно дал свое согласие, и мы все
трое вошли в дворцовые ворота между двумя рядами стражи, вооруженной и одетой
по весьма старинной моде; на лицах у нее было нечто такое, что наполнило меня
невыразимым ужасом. Мы миновали несколько комнат между двумя рядами таких же
слуг и пришли в аудиенц-залу, где, после трех глубоких поклонов и нескольких
общих вопросов, нам было разрешено сесть на три табурета у нижней ступеньки
трона его высочества. Правитель понимал язык Бальнибарби, хотя он отличается от
местного наречия. Он попросил меня сообщить о моих путешествиях и, желая
показать, что со мной будут обращаться запросто, дал знак присутствующим
удалиться, после чего, к моему величайшему изумлению, они мгновенно исчезли,
как исчезает сновидение, когда мы внезапно просыпаемся. Некоторое время я не
мог прийти в себя, пока правитель не уверил меня, что я нахожусь здесь в полной
безопасности. Видя спокойствие на лицах моих двух спутников, привыкших к подобного
рода приемам, я понемногу оправился и вкратце рассказал его высочеству
некоторые из моих приключений; но я не мог окончательно подавить своего
волнения и часто оглядывался назад, чтобы взглянуть на те места, где стояли
исчезнувшие слуги-призраки. Я удостоился чести обедать вместе с правителем,
причем новый отряд привидений подавал кушанья и прислуживал за столом. Однако
теперь все это не так пугало меня, как утром. Я оставался во дворце до захода
солнца, но почтительно попросил его высочество извинить меня за то, что я не
могу принять его приглашение остановиться во дворце. Вместе со своими друзьями
я переночевал на частной квартире в городе, являющемся столицей этого островка,
и на другой день утром мы снова отправились к правителю засвидетельствовать ему
свое почтение и предоставить себя в его распоряжение.
Так мы провели на острове десять дней, оставаясь большую
часть дня у правителя и ночуя на городской квартире. Скоро я до такой степени
свыкся с обществом теней и духов, что на третий или четвертый день они уже
совсем не волновали меня, или, по крайней мере, если у меня и осталось немного
страха, то любопытство превозмогло его. Видя это, его высочество правитель
предложил мне назвать имена каких мне вздумается лиц и в каком угодно числе
среди всех умерших от начала мира и до настоящего времени и задать им какие
угодно вопросы, лишь бы только они касались событий при их жизни. И я, во
всяком случае, могу быть уверен, что услышу только правду, так как ложь есть
искусство, совершенно бесполезное на том свете.
Я почтительно выразил его высочеству свою признательность за
такую высокую милость. В это время мы находились в комнате, откуда открывался
красивый вид на парк, и так как мне хотелось сперва увидеть сцены торжественные
и величественные, то я попросил показать Александра Великого во главе его
армии, тотчас после битвы под Арбелой И вот, по мановению пальца правителя, он
немедленно появился передо мной на широком поле под окном, у которого мы
стояли. Александр был приглашен в комнату; с большими затруднениями я разбирал
его речь на древнегреческом языке, с своей стороны он тоже плохо понимал меня.
Он поклялся мне, что не был отравлен, а умер от лихорадки благодаря
неумеренному пьянству[116].
Затем я увидел Ганнибала во время его перехода через Альпы,
который объявил мне, что у него в лагере не было ни капли уксуса[117].
Я видел Цезаря и Помпея во главе их войск, готовых вступить
в сражение[118].
Я видел также Цезаря во время его последнего триумфа[119]. Затем я попросил
вызвать римский сенат в одной большой комнате и для сравнения с ним современный
парламент в другой. Первый казался собранием героев и полубогов, второй –
сборищем разносчиков, карманных воришек, грабителей и буянов.
По моей просьбе правитель сделал знак Цезарю и Бруту
приблизиться к нам. При виде Брута я проникся глубоким благоговением: в каждой
черте его лица нетрудно было увидеть самую совершенную добродетель, величайшее
бесстрастие и твердость духа, преданнейшую любовь к родине и благожелательность
к людям[120].
С большим удовольствием я убедился, что оба эти человека находятся в отличных
отношениях друг с другом, и Цезарь откровенно признался мне, что величайшие
подвиги, совершенные им в течение жизни, далеко не могут сравниться со славой
того кто отнял у него эту жизнь. Я удостоился чести вести долгую беседу с
Брутом, в которой он между прочим сообщил мне, что его предок Юний, Сократ,
Эпаминонд, Катон-младший, сэр Томас Мор и он сам всегда находятся вместе –
секстумвират, к которому вся история человечества не в состоянии прибавить
седьмого члена[121].
Я утомил бы читателя перечислением всех знаменитых людей,
вызванных правителем для удовлетворения моего ненасытного желания видеть мир во
все эпохи его древней истории. Больше всего я наслаждался лицезрением людей,
истреблявших тиранов и узурпаторов и восстанавливавших свободу и попранные
права угнетенных народов. Но я не способен передать волновавшие меня чувства в
такой форме, чтобы они заинтересовали читателя.
|