X. СТРАШНЫЙ ДЫРКИН
Зеркальная
кабина стала падать вниз, и двое Коротковых упали вниз. Второго Короткова
первый и главный забыл в зеркале кабины и вышел один в прохладный вестибюль.
Очень толстый и розовый в цилиндре встретил Короткова словами:
– И
чудесно. Вот я вас и арестую.
– Меня
нельзя арестовать, – ответил Коротков и засмеялся сатанинским
смехом, – потому что я неизвестно кто. Кончено. Ни арестовать, ни женить
меня нельзя. А в Полтаву я не поеду.
Толстый
человек задрожал в ужасе, поглядел в зрачки Короткову и стал оседать назад.
– Арестуй-ка, –
пискнул Коротков и показал толстяку дрожащий бледный язык, пахнущий
валерьянкой, – как ты арестуешь, ежели вместо документов – фига? Может
быть, я Гогенцоллерн[13].
– Господи
Иисусе, – сказал толстяк, трясущейся рукой перекрестился и превратился из
розового в желтого.
– Кальсонер
не попадался? – отрывисто спросил Коротков и оглянулся. – Отвечай,
толстун.
– Никак
нет, – ответил толстяк, меняя желтую окраску на серенькую.
– Как
же теперь быть? А?
– К
Дыркину, не иначе, – пролепетал толстяк, – к нему самое лучшее.
Только грозен. Ух, грозен! И не подходи. Двое уж от него сверху вылетели.
Телефон сломал нынче.
– Ладно, –
ответил Коротков и залихватски сплюнул, – нам теперь все равно. Подымай!
– Ножку
не ушибите, товарищ уполномоченный, – нежно сказал толстяк, подсаживая Короткова
в лифт.
На
верхней площадке попался маленький лет шестнадцати и страшно закричал:
– Куда
ты? Стой!
– Не
бей, дяденька, – сказал толстяк, съежившись и закрыв голову руками, –
к самому Дыркину.
– Проходи, –
крикнул маленький.
Толстяк
зашептал:
– Вы
уж идите, ваше сиятельство, а я здесь на скамеечке вас подожду. Больно жутко...
Коротков
попал в темную переднюю, а из нее в пустынный зал, в котором был распростерт
голубой вытертый ковер.
Перед
дверью с надписью «Дыркин» Коротков немного поколебался, но потом вошел и
оказался в уютно обставленном кабинете с огромным малиновым столом и часами на
стене. Маленький пухлый Дыркин вскочил на пружине из-за стола и, вздыбив усы,
рявкнул:
– М-молчать!.. –
хоть Коротков еще ровно ничего не сказал.
В ту же
минуту в кабинете появился бледный юноша с портфелем. Лицо Дыркина мгновенно
покрылось улыбковыми морщинами.
– А-а! –
вскричал он сладко. – Артур Артурыч. Наше вам.
– Слушай,
Дыркин, – заговорил юноша металлическим голосом, – ты написал
Пузыреву, что будто бы я учредил в эмеритурной кассе[14] свою единоличную
диктатуру и попер эмеритурные майские деньги? Ты? Отвечай, паршивая сволочь.
– Я?.. –
забормотал Дыркин, колдовски превращаясь из грозного Дыркина в Дыркина добряка. –
Я, Артур Диктатурыч... Я, конечно... Вы это напрасно...
– Ах
ты, мерзавец, мерзавец, – раздельно сказал юноша, покачал головой и,
взмахнув портфелем, треснул им Дыркина по уху, словно блин выложил на тарелку.
Коротков
машинально охнул и застыл.
– То
же будет и тебе, и всякому негодяю, который позволит себе совать нос в мои
дела, – внушительно сказал юноша и, погрозив на прощание Короткову красным
кулаком, вышел.
Минуты
две в кабинете стояло молчание, и лишь подвески на канделябрах звякали от проехавшего
где-то грузовика.
– Вот,
молодой человек, – горько усмехнувшись, сказал добрый и униженный
Дыркин, – вот и награда за усердие. Ночей недосыпаешь, недоедаешь, недопиваешь,
а результат всегда один – по морде. Может быть, и вы с тем же пришли? Что ж...
Бейте Дыркина, бейте. Морда у него, видно, казенная. Может быть, вам рукой
больно? Так вы канделябрик возьмите.
И Дыркин
соблазнительно выставил пухлые щеки из-за письменного стола. Ничего не понимая,
Коротков косо и застенчиво улыбнулся, взял канделябр за ножку и с хрустом
ударил Дыркина по голове свечами. Из носа у того закапала на сукно кровь, и он,
крикнув «караул», убежал через внутреннюю дверь.
– Ку-ку! –
радостно крикнула лесная кукушка и выскочила из нюренбергского разрисованного
домика на стене.
– Ку-клукс-клан[15]! –
закричала она и превратилась в лысую голову. – Запишем, как вы работников
лупите!
Ярость
овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и ударил им в часы. Они ответили
громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер выскочил из часов, превратился в
белого петушка с надписью «исходящий» и юркнул в дверь. Тотчас за внутренними
дверями разлился вопль Дыркина: «Лови его, разбойника!» – и тяжкие шаги людей
полетели со всех сторон. Коротков повернулся и бросился бежать.
|
