Глава 11
КАПИТАН ГАТТЕРАС
И ЗАГАДОЧНЫЙ БАРКАС
В
чудесный майский день у острова на море показался дым винтом, и вскоре корабль
под командой капитана Гаттераса, командированный лордом Гленарваном, пристал к
берегу. Матросы усеяли ванты и борты и с любопытством глядели на остров. Глазам
их представилась следующая картина: в бухте мирно дремала вода и неизвестный
баркас торчал у самого берега среди целой стаи новеньких, видимо только что
отстроенных пирог. Загадка радиотелеграммы объяснилась тут же: вдали глядел в
изумрудном тропическом лесу шпиль чрезвычайно уродливо сооруженной радиостанции.
– Сто
дьяволов! – вскричал капитан. – Эти остолопы сами построили эту
кривую дылду!
Матросы
весело хохотали, глядя на корявый плод эфиопова творчества.
Лодка с
корабля подошла к берегу и высадила капитана с несколькими матросами.
Первое,
что поразило отважных мореплавателей, – это чрезвычайное изобилие эфиопов.
Гаттераса обступили не только взрослые, но и целая куча молодых. На самом
берегу гирляндами сидели толстые маленькие эфиопчики и удили рыбу, свесив ноги
в голубую воду.
– Черт
меня возьми, если эта чума не пошла им на пользу! – удивился
Гаттерас. – У них такие морды, как будто их кормили кашей «Геркулес»!
Ну-с, будем посмотреть дальше...
Дальше
его поразил именно старенький баркас, приютившийся в бухте. Одного опытного
взгляда было достаточно, чтобы убедиться: баркас с европейской верфи.
– Это
мне не нравится, – процедил сквозь зубы Гаттерас, – если только они
не украли эту дырявую калошу, то спрашивается, какая каналья шлялась на остров
во время карантина? Мне сильно сдается, что баркас немецкий[15]! – И обратившись к
эфиопам, он спросил: – Эй, вы! Краснорожие черти! Где вы свистнули лодку?
Эфиопы
лукаво заулыбались, показав жемчужные зубы, и ничего не ответили.
– Не
желаете отвечать? Ладно, – капитан нахмурился, – я вас сделаю
разговорчивее.
С этими
словами он направился к баркасу. Но эфиопы преградили ему и матросам путь.
– Прочь! –
рявкнул капитан и привычным жестом взялся за задний карман.
Но
эфиопы не ушли прочь. В одно мгновение Гаттерас и матросы оказались в тесном и
плотном кольце. Шея капитана побагровела. В толпе он вдруг разглядел одного из
белых арапов, бежавших из каменоломен.
– Ба-а!
Старый знакомый! – воскликнул Гаттерас. – Теперь я понимаю, откуда
смуты! Подойди сюда, негодяй!
Но
негодяй не пожелал подойти. Он так и заявил:
– Не
пойду!
Капитан
Гаттерас в бешенстве оглянулся, и шея его стала фиолетовой, составив прекрасный
контраст с белым полем его шлема. Дело в том, что в руках у многих эфиопов он
разглядел ружья, чрезвычайно похожие на немецкие винтовки, а в руках у арапа –
свистнутый у Гленарвана парабеллум. Лица матросов, обычно бойкие, стали
серьезно-серенькими. Капитан глянул на жгучее синее небо, затем на рейд, где
покачивался его корабль. Оставшиеся на борту матросы пестрели белыми пятнышками
на реях и мирно наблюдали берег.
Капитан
Гаттерас умел владеть собой. Шея его постепенно приобрела нормальный цвет,
говорящий о том, что паралич на сей раз отсрочен.
– Пропустите-ка
меня обратно на корабль, – вежливо-хриплым голосом сказал он.
Эфиопы
расступились, и Гаттерас, эскортируемый моряками, отбыл на корабль. Через час
на нем загремели якорные цепи, а через два он уже виднелся лишь маленьким
дымком на горизонте солнечного моря.
Глава 12
НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА
В
бараках, занятых арапами, творилось что-то неописуемое. Арапы испускали
победные клики и ходили на головах. В этот день им ведрами подали золотистый
жирный бульон. Лохмотьев на арапах больше не было. Им выдали великолепные
ситцевые штаны и сколько угодно краски для боевой татуировки. У бараков стояли
в козлах новехонькие скорострельные винтовки и пулеметы.
Рики-Тики-Тави
был интереснее всего. Он сверкал кольцами в носу, пестрел развевающимися
перьями. Лицо у него сияло, как у живоцерковного попа на Пасху. Он ходил как
помешанный и говорил только одно:
– Ладно,
ладно, ладно. Ужо таперя, голубчики, вы у меня попрыгаете[16]. Дай срок, доплывем. Вот
только доплывем.
И при этом
пальцами он делал такие жесты, как будто кому-то невидимому выдирал глаза.
– Стройся!
Смирно! Ура! – кричал он и летал перед фронтом отяжелевших от бульона арапов.
Три
бронированных громады в порту стали принимать араповы батальоны. И тут произошло
событие. На середину перед фронтом вылезла оборванная и истасканная фигурка с
головой, стриженной ежиком. Ошеломленные арапы всмотрелись и узнали в фигурке
не кого иного, как самого Кири-Куки, скитавшегося все это время неизвестно где.
Он имел
наглость выйти перед фронтом арапов и с заискивающей улыбочкой обратиться к
Рики-Тики:
– А
меня-то что ж, братцы, забыли? Чай, я ваш. Тоже арап. И меня на остров
возьмите. Я пригожусь...
Он не
успел окончить речь. Рики позеленел и вытащил из-за пояса широкий острый ножик.
– Ваше
здоровье, – трясущимися губами обратился он к лорду Гленарвану, –
этот самый... вот этот, вот и есть Кири-Куки, из-за которого сыр-бор загорелся.
Дозвольте мне, ваша светлость, своими ручками ему глоточку перерезать?
– Отчего
же. С удовольствием, – ответил лорд благодушно, – только скорей, не
задерживай посадку.
Кири-Куки
успел только раз пискнуть, пока Рики мастерским ударом перехватил ему глотку от
уха до уха[17].
Затем
лорд Гленарван и Мишель Ардан выступили перед фронтом, и лорд произнес напутственную
речь:
– Езжайт,
эфиопов покоряйт. Мой будет помогайт, с корабля стреляйт. Ваш потом будет
платийт за этот.
И
батальоны арапов под музыку сели на суда.
|
