V
Дальше
же карьера Чичикова приняла головокружительный характер. Уму непостижимо, что
он вытворял. Основал трест для выделки железа из деревянных опилок и тоже ссуду
получил. Вошел пайщиком в огромный кооператив и всю Москву накормил колбасой из
дохлого мяса. Помещица Коробочка, услышав, что теперь в Москве «все разрешено»,
пожелала недвижимость приобрести; он вошел в компанию с Замухрышкиным и
Утешительным и продал ей Манеж, что против университета. Взял подряд на
электрификацию города, от которого в три года никуда не доскачешь, и, войдя в
контакт с бывшим городничим, разметал какой-то забор, поставил вехи, чтобы было
похоже на планировку, а насчет денег, отпущенных на электрификацию, написал,
что их у него отняли банды капитана Копейкина. Словом, произвел чудеса.
И по
Москве вскоре загудел слух, что Чичиков – трильонщик. Учреждения начали рвать
его к себе нарасхват в спецы. Уже Чичиков снял за 5 миллиардов квартиру в пять
комнат, уже Чичиков обедал и ужинал в «Ампире»[9].
VI
Но вдруг
произошел крах.
Погубил
же Чичикова, как правильно предсказал Гоголь, Ноздрев, а прикончила Коробочка.
Без всякого желания сделать ему пакость, а просто в пьяном виде Ноздрев
разболтал на бегах и про деревянные опилки, и о том, что Чичиков снял в аренду
несуществующие предприятия, и все это заключил словами, что Чичиков жулик и что
он бы его расстрелял.
Задумалась
публика, и, как искра, побежала крылатая молва.
А тут
еще дура Коробочка вперлась в учреждение расспрашивать, когда ей можно будет в
Манеже булочную открыть. Тщетно уверяли ее, что Манеж – казенное здание и что
ни купить его, ни что-нибудь открывать в нем нельзя, – глупая баба ничего
не понимала.
А слухи
о Чичикове становились все хуже и хуже. Начали недоумевать, что такое за птица
этот Чичиков и откуда он взялся. Появились сплетни, одна другой зловещее, одна
другой чудовищней. Беспокойство вселилось в сердца. Зазвенели телефоны,
начались совещания... Комиссия построения – в комиссию наблюдения, комиссия
наблюдения – в жилотдел, жилотдел – в Наркомздрав, Наркомздрав – в
Главкустпром, Главкустпром – в Наркомпрос, Наркомпрос – в Пролеткульт и т. д.
Кинулись
к Ноздреву. Это, конечно, было глупо. Все знали, что Ноздрев лгун, что Ноздреву
нельзя верить ни в одном слове. Но Ноздрева призвали, и он ответил по всем
пунктам.
Объявил,
что Чичиков действительно взял в аренду несуществующее предприятие и что он,
Ноздрев, не видит причины, почему бы не взять, ежели все берут. На вопрос: уж
не белогвардейский ли шпион Чичиков, ответил, что шпион и что его недавно
хотели даже расстрелять, но почему-то не расстреляли. На вопрос: не делатель ли
Чичиков фальшивых бумажек, ответил, что делатель, и даже рассказал анекдот о
необыкновенной ловкости Чичикова: как, узнавши, что правительство хочет
выпускать новые знаки, Чичиков снял квартиру в Марьиной роще и выпустил оттуда
фальшивых знаков на восемнадцать миллиардов и при этом на два дня раньше, чем
вышли настоящие, а когда туда нагрянули и опечатали квартиру, Чичиков в одну
ночь перемешал фальшивые знаки с настоящими, так что потом сам черт не мог
разобраться, какие знаки фальшивые, а какие настоящие. На вопрос: точно ли
Чичиков обменял свои миллиарды на бриллианты, чтобы бежать за границу, Ноздрев
ответил, что это правда и что он сам взялся помогать и участвовать в этом деле,
а если бы не он, ничего бы и не вышло.
После
рассказов Ноздрева полнейшее уныние овладело всеми. Видят, никакой возможности
узнать, что такое Чичиков, нет. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы
не нашелся среди всей компании один. Правда, Гоголя он тоже, как и все, и в
руки не брал, но обладал маленькой долей здравого смысла.
Он и
воскликнул:
– А
знаете, кто такой Чичиков?
И когда
все хором грянули:
– Кто?!
Он
произнес гробовым голосом:
– Мошенник.
VII
Тут
только и осенило всех. Кинулись искать анкету. Нету. По входящему. Нету. В
шкапу – нету. К регистраторше.
– Откуда
я знаю? У Иван Григорьича.
К Иван
Григорьичу.
– Где?
– Не
мое дело. Спросите у секретаря, и т. д. и т. д.
И вдруг
неожиданно в корзине для ненужных бумаг – она.
Стали
читать и обомлели.
Имя?
Павел. Отчество? Иванович. Фамилия? Чичиков. Звание? Гоголевский персонаж. Чем
занимался до революции? Скупкой мертвых душ. Отношение к воинской повинности?
Ни то ни се[10],
ни черт знает что. К какой партии принадлежит? Сочувствующий (а кому –
неизвестно). Был ли под судом? Волнистый зигзаг. Адрес? Поворотя во двор, в
третьем этаже направо, спросить в справочном бюро штаб-офицершу Подточину, а та
знает.
Собственноручная
подпись? Обмокни!
Прочитали
и окаменели.
Крикнули
инструктора Бобчинского:
– Катись
на Тверской бульвар в арендуемое им предприятие и во двор, где его товары, может,
там что откроется!
Возвращается
Бобчинский. Глаза круглые.
– Чрезвычайное
происшествие!
– Ну!!
– Никакого
предприятия там нету. Это он адрес памятника Пушкину указал. И запасы не его, а
«АРА».
Тут все
взвыли:
– Святители
угодники! Вот так гусь! А мы ему миллиарды!! Выходит, теперича ловить его надо.
И стали
ловить.
|
