КАК Я ЗАБЛУДИЛСЯ
КАРАНДАШ дрожит в моих зубах… Ах, что случилось! В
кинематографе это называется «трагедия», а по-моему, еще хуже. Мы вернулись из
Парижа на пляж, и я немножко одурел. Носился мимо всех кабинок, прыгал через
отдыхающих дам, обнюхивал знакомых детей — душечки! — и радостно лаял. К
черту Зоологический сад, да здравствует собачья свобода!
И вот… допрыгался. Повернул к парку, нырнул в какой-то
зеленый переулок, попал в чужой огород — растерзал старую туфлю, — оттуда
в поле, оттуда на шоссе — и все погибло! Я заблудился… Сел на камень, задрожал
и потерял «присутствие духа». До сих пор я не знал, что такое это
«присутствие»…
Обнюхал шоссе: чужие подметки, пыль, резина и автомобильное
масло… где моя вилла? Домики вдруг стали все одинаковые, дети у калиток, словно
мыши, сделались похожи друг на друга. Вылетел к морю — другое море! И небо не
то, и берег пустой и шершавый… Старички и дети обдирали со скалы устриц, никто
на меня и не взглянул. Ну конечно, идиотские устрицы интереснее бездомного
фокса! Песок летит в глаза. Тростник лопочет какой-то вздор. Ему, дураку,
хорошо — прирос к месту, не заблудится… Слезы горохом покатились по морде. И
ужаснее всего: я голый! Ошейник остался дома, а на ошейнике мой адрес. Любая
девчонка (уж я бы устроил!) прочла бы его и отвела меня домой. Ух! Если бы не
отлив, я бы, пожалуй, утопился… Примечание: и был бы большой дурак, потому что
я все-таки отыскался.
***
Перед желтым забором у палисадничка прислонился к
телеграфному столбу и опустил голову. Я видел на картинке в такой позе
заблудившуюся собачку, и поза эта мне очень понравилась.
Что ж, я не ошибся. В калитке показалось розовое пятно.
Вышла девочка (они всегда добрее мальчиков) и присела передо мной на дорожке.
— Что с тобой, собачка?
Я всхлипнул и поднял правую лапку. Понятно и без слов.
— Заблудилась? Хочешь ко мне? Может быть, тебя еще и
найдут… Мама у меня добрая, а с папой справимся.
Что делать? Ночевать в лесу… Разве я дикий верблюд? В животе
пусто. Я пошел за девочкой и благодарно лизнул ее в коленку. Если она
когда-нибудь заблудится, непременно отведу ее домой…
— Мама! — запищала она. — Мамочка! Я привела
Фифи, она заблудилась. Можно ее пока оставить у нас?
О! Почему «Фифи»?! Я Микки, Микки! Но я у которого такие
прекрасные мысли, не могу ведь и полслова сказать на их человеческом языке..
Пусть. Кто сам себе яму копает, тот в нее и попадает…
Мама надела пенсне (будто и без пенсне не видно, что я
заблудился!) и улыбнулась:
— Какая хорошенькая! Дай ей, дружок, молока с булкой. У
нее очень порядочный вид… А там посмотрим.
«У нее»… У него, а не у нее! Я же ведь мальчик. Но ужасно
хотелось есть, надо было покориться.
Ел я не торопясь, будто одолжение им делал. Вы угощаете?
Спасибо, я съем. Но, пожалуйста, не подумайте, что я какой-нибудь голодный
бродячий пес.
Потом пришел папа. Почему эти папы всюду суют свой нос, не
знаю…
— Что это за собака? Что у тебя, Лили, за манера тащить
всех зверей к нам на виллу? Может быть, она чахоточная… Пойди, пойди прочь отсюда!
Ну!
Я? Чахоточная?
Девочка расхныкалась. Я с достоинством сделал шаг к калитке.
Но мама строго посмотрела на папу. Он был дрессированный: фукнул, пожал плечами
и пошел на веранду читать свою газету. Съел?
А я встал перед мамой на задние лапки, сделал три па и
перепрыгнул через скамеечку. Гоп! Вперед, тур вокруг комнаты и назад…
— Мамочка, какой он умница!
Еще бы. Если бы я был человеком, давно бы уже профессором
был.
***
Новый папа делает вид, что меня не замечает. Я его — тоже…
Во сне видел Зину и залаял от радости: она кормила меня с ложечки
гоголь-моголем и говорила: «Ты мое сокровище… если ты еще раз заблудишься, я
никогда не выйду замуж».
Лили проснулась — в окне белел рассвет — и свесила голову с
кроватки:
— Фифи! Ты чего?
Ничего. Страдаю. Кошке все равно: сегодня Зина, завтра Лили.
А я честная, привязчивая собака…
Второй день без Зины. К новой девочке пришел в гости толстый
мальчик-кузен. У собак, слава Богу, кузенов нет… Садился на меня верхом, чуть
не раздавил. Потом запряг меня в автомобиль — а я уперся! Собаку? В
автомобиль?! Тыкал моими лапами в пианино. Я все снес и из вежливости даже не
укусил его…
Лилина мама меня оценила, и когда девочка опрокинула тарелку
с супом, показала на меня:
— Бери пример с Фифи! Видишь, как она осторожно ест…
Опять Фифи! Когда что-нибудь не нравится, говорят: «фи!»
Фи-фи, значит, когда совсем не нравится? Придумают же такое цыплячье имя… Я
нашел под шкапом кубики с буквами и сложил: «Микки». Потянул девочку за юбку:
читай! Кажется, ясно. А она ничего не поняла и кричит:
— Мама! Фифи умеет показывать фокусы!
— Хорошо. Дай ему шоколаду.
Ах, когда же, когда же меня найдут? Побежал даже в мэрию.
Быть может, Зина заявила туда что я потерялся. Ничего подобного. На пороге
лежала лохматая дворняжка и зарычала:
— Р-рав! Ты куда, бродяга, суешься?
Я?! Бродяга?! Мужик ты несчастный!..
Счастье твое, что я так воспитан, что с дворнягами в драку
не лезу…
***
«Гора с плеч свалилась»… Куда она свалилась, не знаю, но,
словом… я нашелся!
Лили вышла со мной на пляж. И вдруг вдали — лиловое с белым
платьице, полосатый мяч и светлые кудряшки. Зина!!
Как мы целовались, как мы визжали, как мы плакали!
Лили тихонько подошла и спросила:
— Это ваша Фифи?
— Да! Только это не Фифи, а Микки…
— Ах, Микки! Извините, я не знала. Позвольте вам ее
передать. Она заблудилась, и я ее приютила.
А у самой в глазах «трагедия».
Но Зина ее утешила. Поблагодарила «очень-очень-очень» и
обещала приходить со мной в гости. Они подружатся, уж я это по глазам заметил.
Я, разумеется, послужил перед Лили и передние лапки накрест
сложил: Мерси! Очень-очень-очень…
И пошел, сконфуженный, за Зиной, ни на шаг не отходя от ее
милых смуглых ножек.
Микки
|