ПОГОНЯ
Но
случилось то, чего я так боялся. Едва мы отъехали от берега, казначей побежал к
своему повелителю и сказал ему, что я дочиста ограбил его кладовые. Султан
пришёл в ярость и послал за мной вдогонку весь свой военный флот.
Увидав
множество боевых кораблей, я, признаться, не на шутку струсил.
«Ну,
Мюнхаузен, – сказал я себе, – пришёл твой последний час. Теперь уж
тебе не будет спасения. Вся твоя хитрость не поможет тебе».
Я
почувствовал, что моя голова, только что укрепившаяся у меня на плечах, снова
как бы отделяется от туловища.
Вдруг ко
мне подошёл мой слуга, тот, у которого были могучие ноздри.
– Не
бойтесь, они нас не догонят! – сказал он со смехом, побежал на корму и,
направив одну ноздрю против турецкого флота, а другую против наших парусов,
поднял такой ужасный ветер, что весь турецкий флот в одну минуту отлетел от нас
обратно в гавань.
А наш
корабль, подгоняемый моим могучим слугою, быстро помчался вперёд и через день
добрался до Италии.
МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ
В Италии
я зажил богачом, но спокойная мирная жизнь была не по мне.
Я жаждал
новых приключений и подвигов.
Поэтому
я очень обрадовался, когда услышал, что недалеко от Италии разразилась новая
война, англичане воевали с испанцами. Ни минуты не медля, вскочил я на коня и
помчался на поле сражения.
Испанцы
осаждали тогда английскую крепость Гибралтар, я тотчас же пробрался к осаждённым.
Генерал,
командовавший крепостью, был мой хороший приятель. Он принял меня с распростёртыми
объятиями и стал показывать мне воздвигнутые им укрепления, так как он знал,
что я могу дать ему дельный и полезный совет.
Стоя на
стене Гибралтара, я увидел сквозь подзорную трубу, что испанцы направляют дуло
своей пушки как раз в то место, где стояли мы оба.
Ни
минуты не медля, я приказал, чтобы на это самое место была поставлена огромная
пушка.
–
Зачем? – спросил генерал.
– Вот
увидишь! – ответил я.
Чуть
только пушку подкатили ко мне, я направил её дуло прямо в дуло неприятельской
пушки, и, когда испанский пушкарь поднёс к своей пушке фитиль, я громко
скомандовал:
– Пли!
Обе
пушки грянули в один и тот же миг.
Случилось
то, чего я ожидал: в намеченной мною точке два ядра – наше и неприятельское –
столкнулись с ужасающей силой, и неприятельское ядро полетело назад.
Представьте
себе: оно полетело назад к испанцам.
Оно
оторвало голову испанскому пушкарю и шестнадцати испанским солдатам.
Оно
сбило мачты у трех кораблей, стоявших в испанской гавани, и понеслось прямо в
Африку.
Пролетев
ещё двести четырнадцать миль, оно упало на крышу убогой крестьянской лачуги,
где жила какая-то старуха. Старуха лежала на спине и спала, а рот у неё был
открыт. Ядро продырявило крышу, угодило спящей прямо в рот, выбило у неё
последние зубы и застряло в горле – ни туда ни сюда!
В лачугу
вбежал её муж, человек горячий и находчивый. Он засунул руку ей в горло и попытался
вытащить оттуда ядро, но оно не сдвинулось с места.
Тогда он
поднёс к её носу хорошую понюшку табаку; она чихнула, да так хорошо, что ядро
вылетело из окошка на улицу!
Вот
сколько бед причинило испанцам их собственное ядро, которое я послал к ним
обратно. Наше ядро тоже не доставило им удовольствия: оно попало в их военный
корабль и пустило его ко дну, а на корабле было двести испанских матросов!
Так что
англичане выиграли эту войну главным образом благодаря моей находчивости.
–
Спасибо тебе, милый Мюнхаузен, – сказал мне мой друг генерал, крепко
пожимая мне руки. – Если бы не ты, мы пропали бы. Нашей блестящей победой
мы обязаны только тебе.
–
Пустяки, пустяки! – сказал я. – Я всегда готов служить своим
приятелям.
В
благодарность за мою услугу английский генерал хотел произвести меня в
полковники, но я, как человек очень скромный, отклонил столь высокую честь.
|
