Глава IX
Скала
Нао
хотел сразиться с хищником. Злоба шевелилась в его сердце. Пронизывая глазами
мрак, он держал наготове острое копье.
Но
медведь оставался невидимым, самка ушла. Вождь успокоился. Он подумал о том,
что день на исходе и что надо успеть засветло спуститься в долину. С досадой в
сердце пошел он к выходу из пещеры. Подземный ход расширился, и с каждым шагом
в нем становилось светлей. Наконец уламры выбрались на вольный воздух и
радостными криками приветствовали осенние тучи, плывшие по небу, крутой спуск с
горы и открывшуюся перед ними равнину. Местность была им знакома. Они еще в
детстве исходили эти леса, саванны, холмы, перебирались через болота, делали
остановки на берегу реки или под отвесом скал. Еще два дня ходьбы – и они
придут к Большому болоту, на берегах которого уламры собирались после войн и
охотничьих походов.
Нам
смеялся, как ребенок, Гав радостно протягивал руки, а Нао, взволнованный
воспоминаниями, чуть слышно прошептал:
– Мы
скоро увидим племя!
Все трое
уже чувствовали его близость, она слышалась в осенних шумах, просвечивала в блеске
вод, весь облик местности здесь был иной, не похожий на земли, оставшиеся
позади, на юго-востоке.
Уламры
вспоминали теперь только о счастливых днях, проведенных со своим племенем. Нам
и Гав, которым часто приходилось испытывать на себе жестокости старших
соплеменников, сносить тумаки злого Фаума, чувствовали теперь себя в полнейшей
безопасности. Они с гордостью поглядывали на маленькие огоньки, которые им
удалось, несмотря на страдания, борьбу и усталость, донести до своего племени.
Нао
жалел, что ему пришлось пожертвовать своей клеткой. Но разве не с ним камни,
которые содержат в себе огонь и разве он не знает тайны, как его извлекать? А
все же он предпочел бы сохранить, как и его товарищи, эту маленькую сверкающую
жизнь, которую с таким трудом отвоевал у кзаммов.
Спуск
был трудный. Осенью обвалов и трещин стало больше. Уламры спускались с помощью
копий и топоров. Наконец последнее препятствие было пройдено, и они вышли на
равнину: перед ними была ровная, хорошо знакомая дорога. Окрыленные надеждой, они
не обращали больше внимания на окружающие их опасности.
Они шли
до сумерек. Нао отыскивал удобную излучину реки, чтобы расположиться на ночлег.
День тяжело умирал, в глубине туч разливался красноватый свет, зловещий и
мрачный; выли волки, жалобно лаяли собаки, они бродили стаями по опушке леса.
Их многочисленность удивила уламров. Очевидно, их привлекло сюда, в места,
богатые добычей, переселение больших стад травоядных. Но, по-видимому, они уже
исчерпали свои запасы. Их крики возвещали о голоде. Отряд прибавил шагу, зная,
что волки и собаки в большом количестве опасны.
Под
конец животные разбились на две огромные стаи: справа – собаки, слева – волки.
Обе стаи охотились за одной и той же добычей, и потому часто останавливались на
одних и тех же местах. В таких случаях они ощетинивались, рычали, угрожая друг
другу. Волки были крупнее и сильнее собак, но собаки были многочисленнее. По
мере того как ночь поглощала сумерки, глаза их светились ярче. Уламры видели
множество маленьких зеленых огоньков, которые перемещались, как светляки.
На вой и
лай уламры отвечали иногда протяжным воинственным криком, который заставлял
животных держаться на значительном расстоянии. Но чем больше темнело, тем звери
напирали все сильнее и сильнее. Уже явственно был слышен мягкий шум их лап.
Впереди шли собаки. Некоторые из них даже опередили людей. Они то пытались
преградить им дорогу, то с пронзительным лаем отбегали в сторону.
Волки,
обеспокоенные тем, что собаки могут перехватить у них добычу, двинулись на них
сомкнутой стаей.
Столкновение
становилось неизбежным. Собаки тоже сгрудились в кучу, уверенные в своей силе и
в своей многочисленности. В последнем сумеречном свете обе стаи смешались в
мертвой схватке.
Но не
все хищники принимали в ней участие: часть волков и собак продолжали бежать за
уламрами, образуя две длинные очереди.
Это
упорное преследование в конце концов не на шутку обеспокоило людей. В темный вечер,
среди такого количества врагов, они чувствовали себя далеко не безопасно.
Забежав
вперед, огромный пес, ростом с доброго волка, оскалив сверкающие зубы, прыгнул
на Гава. Молодой воин метнул дротик; собака с протяжным воем упала на землю.
Уламр прикончил ее ударом палицы. На жалобной вой сбежались остальные собаки;
стадное чувство было развито у них сильнее, чем у волков, и когда одна из них
оказывалась в опасности, вся стая иногда осмеливалась нападать даже на крупных
хищников. Нао боялся, как бы этого не произошло и в данном случае.
Он
подозвал Нама и Гава, втроем они представляли более внушительную силу. Собаки,
слегка озадаченные отпором, окружили их возбужденно рычащей сворой…
Стоит
только одной из них броситься на людей, все остальные последуют за нею, и вмиг
человеческие кости забелеют на равнине.
Нао
метнул дротик; одна из собак упала с пронзенной грудью. Вождь схватил ее за
задние лапы и, размахнувшись, бросил в стаю волков.
Запах
крови возбудил животных, волки с жадностью набросились на нежданную добычу.
Тогда собаки, позабыв о людях, кинулись на волков.
Воспользовавшись
этим, уламры пустились бежать. Туман возвестил о близости реки, Нао различал
уже вдали ее сверкание. Два или три раза он останавливался, чтобы оглядеть
местность. Наконец, указав на сероватую массу, возвышающуюся над берегом, он
сказал:
– Нао,
Нам и Гав смеются над собаками и волками!
Сероватая
масса оказалась крутой скалой, высотою в пять человеческих тел. На нее можно
было взобраться лишь с одной стороны. Нао давно уже был известен этот утес, и
он быстро на него вскарабкался. Нам и Гав последовали за ним. Они очутились на
площадке, заросшей кустарником, где легко могли разместиться тридцать человек.
Там,
внизу, на равнине, волки и собаки продолжали истреблять друг друга. Дикий вой,
протяжные стоны наполняли влажный воздух; уламры наслаждались своей
безопасностью.
Они
развели костер; дрова затрещали, огонь показал свои красные языки; рыжеватый
дым и яркий свет разлились над водою. У подножия утеса в обе стороны тянулись
заросли камышей и кустов. Деревья росли только вдалеке, на расстоянии двадцати
полетов дротика. Костер, зажженный уламрами, растревожил все животное царство.
Над
осиной со зловещим криком взлетели две совы; закружилось облако обезумевших ушанов;
скворцы перелетели на другой берег реки; взволнованные утки спрятались в тень;
как перламутровые и серебристые стрелы, выпрыгивали из воды длинные рыбы.
В рыжем
отсвете огня показался коренастый кабан, он остановился и заревел; пробежал
дрожащий олень, откинув назад свои ветвистые рога; в зарослях ясеня мелькнула
голова рыси с треугольными ушами и свирепыми глазами медного цвета.
Люди
знали свою силу; они ели не спеша жареное мясо, радуясь жизни, согретые огнем.
Племя близко! Не пройдет и двух вечеров, как они увидят воды Большого болота.
Нам и Гав будут приняты как воины. Уламры узнают об их храбрости, хитрости и
выносливости. Их будут бояться. Нао получит Гаммлу и сделается вторым
предводителем после Фаума.
Кровь
молодых воинов бурлила надеждой, и, если мысль была коротка, силен был их инстинкт,
полный точных и глубоких навыков. Они не верили, что их существование
когда-либо окончится. Смерть – это скорее страшная сказка, чем
действительность. Они боятся ее только в опасные моменты, затем она удаляется,
исчезает в глубине их сил. Если жизнь и бывает страшна в неустанной борьбе
против животных, голода, холода, страшных болезней, стихийных бедствий, то,
едва только это проходит и появляется пища и кров, она снова становится свежа и
прекрасна, как река.
Страшный
рев раздался вокруг в темноте. Кабан пустился в бегство, прыгнул в заросли
олень, конвульсивно прижав к затылку рога; задвигались и затрепетали десятки
других животных.
На
опушке леса появилась какая-то покачивающаяся тень, в каждом ее движении
чувствовалась сила. Еще раз Нао довелось увидеть льва-великана… Звери
разбежались. Хищник знал быстроту, бдительность, острый нюх, осторожность, изворотливость
тех, кого он должен был настичь. Край этот, где его род почти вымер, беден и
суров; жить здесь становится все труднее. Голод постоянно грызет его желудок.
Несмотря
на высоту и неприступность скалы, Нао вздрогнул от страха, хотя и старался уверить
себя, что огонь защитит его от страшного зверя.
Он
схватил палицу и дротик. Нам и Гав тоже приготовились к бою; все трое,
прижавшись к скале, были невидимы. Лев остановился и, весь подобравшись на
своих мускульных лапах, рассматривал этот странный свет, нарушавший привычную
темноту ночи; он понимал, что это не дневной и не сумеречный свет. В его мозгу
проносились смутные образы пожара, охватившего саванну; дерева, зажженного
молнией; разведенных людьми костров, с которыми ему уже приходилось
встречаться; это было давно, в местах, откуда его изгнали голод и засуха. Лев
колебался. Рычал. Злобно помахивал хвостом; затем приблизился к утесу, втянул в
ноздри воздух. Запахи были слабые, они поднимались и рассеивались, прежде чем
осесть, легкий ветерок относил их к реке. Лев едва различал запах дыма, еще
слабее запах жареного мяса и вовсе не почувствовал запаха людей; он не видел
ничего, кроме прыгающих огоньков, красных и желтых отсветов, которые то
вырастали, то уменьшались, расстилались по земле, исчезали в тени дымовой
завесы. Но эти огоньки не напомнили ему ни о добыче, ни о победах над врагом.
Охваченный тоской и голодом, он открыл свою огромную пасть, откуда раздался
страшный рев…
Нао
видел, как лев-великан ушел в темноту на поиски другой добычи.
– Ни
один зверь нам не страшен! – воскликнул вождь с вызывающим смехом.
Нам,
повернувшись спиной к костру, стал всматриваться в другой берег, куда достигал
луч света, отраженный водой. Протянув руку, юноша прошептал:
– Сын
Леопарда, там люди.
Тяжесть
опустилась на грудь вождя; все трое напрягли слух и зрение. Но берега были пустынны;
слышны были лишь всплески воды да шелест травы и ветвей.
– Не
ошибся ли Нам? – спросил Нао.
– Нам не
ошибся, он видел человеческие тела среди деревьев. Их было двое, – ответил молодой
воин.
Вождь
больше не сомневался. Сердце его затрепетало от радостной надежды. Он сказал совсем
тихо:
– Мы в
стране уламров. Ты видел охотников или разведчиков, посланных Фаумом.
И он
выпрямился во весь свой рост. К чему прятаться? Ведь люди – кем бы они ни были,
друзьями или врагами, – отлично понимают значение огня. Его голос разбудил
тишину ночи.
– Я –
Нао, сын Леопарда! Я завоевал для уламров огонь! Пусть покажутся посланцы
Фаума.
Но
кругом было тихо и пустынно.
– Пусть
покажутся посланцы Фаума! – повторил вождь. – Пусть посмотрят сюда, они узнают
Нао, Нама и Гава. Они будут желанными гостями у костра.
Все трое
встали перед красным огнем, их освещенные силуэты были видны издалека, воины
испустили призывный клич уламров.
Ни звука
в ответ. Это молчание предвещало опасность. Нао сердито воскликнул:
– Это –
враги!
Нам и
Гав и сами догадались об этом. Радость, только что наполнявшая их сердца, рассеялась,
как дым. Новая опасность казалась особенно грозной в эту ночь, когда цель была
уже близка. И эта опасность могла исходить только от людей. В этих местах, по
соседству с Большим болотом, воины не могли встретить никого, кроме людей
своего племени.
Быть
может, на уламров напали победители Фаума? Может быть, уламры уже более не существуют?
Нао
представил себе Гаммлу побежденной или мертвой. Он заскрежетал зубами и
погрозил своей палицей противоположному берегу реки, затем, удрученный, присел
на корточки у костра, размышляя и выжидая…
Завеса
туч раскрылась на востоке. В глубине саванны показалась луна, в последней четверти,
красная, окутанная дымкой. Хотя свет от нее был очень слаб, все же он разрывал
глубины мрака. Бегство, о котором помышлял вождь, становилось невозможным, тем
более если те люди, что спрятались на другом берегу, многочисленны и расставили
засады.
Нао
услышал шорох. Пригнувшись к земле, он рассмотрел фигуру человека. Сердце его
вздрогнуло, как под ударом дротика. Сомнений больше не было. Спрятавшиеся люди
были из племени уламров.
Но Нао
предпочел бы встретиться с пожирателями людей или рыжими карликами. Он узнал
волосатого Аго.
|
