Глава V
Ради огня
Двое
кзаммов продолжали приближаться к Нао. Тот, кто был сильнее, потрясал своим последним
дротиком, который он почти в упор метнул в Нао. Взмах топора отбил удар, и
хрупкое оружие упало в костер. В то же мгновение в воздухе закружились три
палицы.
Дубина
Нао отбила нападение противников. Один из кзаммов покачнулся, Нао это заметил,
бросился на него и сильным ударом проломил ему голову. Но и сам пострадал: сук
дубины разодрал ему левое плечо. Задыхаясь, он отпрянул назад и остановился в
ожидании, подняв оружие. Хотя оставался только один противник, но положение Нао
было опасным, так как левая рука отказывалась служить, в то время как кзамм был
полон силы и вооружен палицей и топором. Высокого роста, коренастый, с длинными
руками, он был силен, как зубр.
Перед
решительной схваткой дикарь угрюмо осмотрел уламра; решив, что будет надежнее
биться обеими руками, он оставил себе только палицу. Затем бросился на
противника.
Почти
равные по весу, крепкие дубовые палицы встретились. Удар кзамма был сильнее удара
Нао, который не мог владеть левой рукой. Но сын Леопарда искусно отбил нападение
поперечным движением палицы. Когда кзамм вторично опустил свое страшное оружие,
оно встретило пустое место: Нао ускользнул в сторону. Третий удар нанес сам
Нао, он целил в голову противника, но тот успел вовремя защититься, дубины
снова скрестились. Кзамм отступил и ответил бешеным ударом, который чуть не
выбил оружие из руки Нао, и, прежде чем он успел оправиться, кзамм еще раз
нанес удар, который пришелся прямо по черепу. Нао упал, земля, деревья, огонь –
все закружилось перед ним. Но и в этот опасный момент он не потерял бодрости,
какая-то сила поднялась из глубины его существа, он вскочил и, прежде чем
противник успел прийти в себя, швырнул в него свою палицу. Треснули кости,
кзамм мертвым упал на землю.
Радость
Нао забурлила, как поток; с хриплым смехом смотрел он на костер, где вспыхивало
пламя. Ему еще трудно было осознать свою победу, здесь, под чужими звездами, в
шуме реки, при легком шепоте ветра, прерываемом визгом шакалов, ревом льва
где-то на другом берегу реки.
Он
крикнул задыхающимся голосом:
– Нао
завладел огнем!
Уламр
медленно расхаживал вокруг костра, протягивая к нему руки, подставляя грудь.
Затем он прошептал еще раз в восхищении:
– Нао
завладел огнем!
Лихорадка
его радости понемногу прошла. Кзаммы могли скоро вернуться: надо было поскорее
унести добычу. Вынув тонкие плоские камни, которые он постоянно носил с собой,
Нао стал переплетать их ветками, корой и тростинками. В поисках за этими
растениями он увидел в небольшой яме готовую клетку, в которой пожиратели людей
хранили огонь. Это было нечто вроде гнезда из коры, выложенного плоскими
камнями; в нем еще трепетало маленькое пламя. Хотя Нао и славился среди уламров
своим искусством изготовлять плетенки для огня, но даже ему было не под силу
сделать столь искусное сооружение. Клетка кзаммов состояла из тройного слоя сланцев,
заключенных в дубовую кору и переплетенных гибкими веточками. Для тяги была
оставлена маленькая щель. Эти клетки требовали неусыпной бдительности: огонь
приходилось защищать от дождей и ветра, следить, чтобы он не хирел и не
разгорался большим пламенем. Надо было часто менять кору.
Нао знал
все эти правила, полученные в наследие от предков: он слегка оживил огонь, смочил
внешнюю поверхность клетки водой, почерпнутой в лужице, проверил щель и
сланцевую подстилку. Прежде чем бежать, он захватил с собой топоры и дротики
своих врагов, разбросанные по земле, затем бросил последний взгляд на
становище.
Двое из
противников лежали, обратив к звездам свои застывшие лица; раненые, несмотря на
страдания, притворялись мертвыми. Ради осторожности нужно было бы их
прикончить. Нао подошел к раненному в бедро, нацелился в него копьем, но
странное отвращение проникло в его сердце, гнев растворился в радости, и он
опустил оружие.
К тому
же гораздо важнее было потушить костер. Нао разбросал головешки, разбил их с помощью
палицы на мелкие кусочки, чтобы они потухли до прихода воинов, затем связал
раненых тростником и ветками и крикнул:
– Кзаммы
не хотели дать головешку сыну Леопарда, теперь кзаммы лишились огня. Они будут
бродить во мраке и холоде до тех пор, пока не придут в свою орду! Уламры стали
сильнее кзаммов!
У
подножия холма, в месте условленной встречи, Нао не нашел своих спутников. Но
это его не удивило: молодые воины должны были немало поколесить, чтобы утомить
врага.
Залепив рану
ивовыми листьями, он присел у слабого огонька, сверкавшего в плетенке.
Время
текло наравне с водами Большой реки и лучами восходящей луны. Когда луна коснулась
вершины неба, Нао поднял голову. Среди тысячи неясных шумов он различил звук
человеческих шагов. Их трудно было спутать с поступью четвероногого животного.
Вскоре порыв ветра донес до него и человеческий запах.
Уламр
сказал себе:
– Это
бежит сын Тополя, он обманул врага, враг потерял его след.
Между
смоковницами промелькнула тень человека: это был Нам. Он шел по серебристому
покрывалу лунного света. Вскоре он появился у подножия холма.
И вождь
спросил:
– Кзаммы
потеряли след Нама?
– Нам
заманил их далеко на север, затем убежал от них. Когда Нам остановился, то
запах кзаммов уже не доходил до него.
–
Хорошо! – ответил Нао, обнимая товарища. – Нам хитрый и ловкий воин! А где Гав?
– Сына
Сайги преследовали другие кзаммы. Нам не встретил его следов.
– Мы
подождем Гава здесь. А теперь пусть Нам посмотрит!
Нао
увлек молодого воина за холм, к земляной яме, в которой Нам увидел маленький,
трепещущий, теплый огонек!
– Вот! –
сказал вождь. – Нао достал огонь!
Молодой
воин громко закричал, его глаза расширились от восторга; он простерся перед сыном
Леопарда и прошептал:
– Нао
хитрее целого племени! Он будет вождем уламров, и никто не осмелится ему противиться!
Воины
сели у слабого огонька. Им казалось, будто они в родных местах, под холодными
звездами севера, среди блуждающих огней Большого болота. Мысль о долгом
обратном пути не пугала их. Когда они покинут земли Большой реки, кзаммы
перестанут их преследовать; дальше они пойдут по местности, где бродят только
животные.
Так они
мечтали, будущее казалось им полным надежд. Но когда луна опустилась к западу,
в их сердца закралось беспокойство.
– Где же
Гав? – спросил вождь.
Сумел ли
он сбить со следа кзаммов? Может быть, его остановило болото или он попал в засаду?
Равнина
была нема, животные молчали; даже ветер затих над рекой, спрятавшись в осиновых
зарослях; слышен был только глухой рокот воды. Ждать ли рассвета или идти на
поиски немедленно? Нао очень не хотелось оставлять огонь на попечение Нама. С
другой стороны, судьба молодого воина, преследуемого пожирателями людей,
беспокоила его. Правда, ради того чтоб сохранить огонь, вождь мог покинуть Гава
на произвол судьбы и даже должен был, по закону племени, так сделать, но Нао
почувствовал жалость к покинутому товарищу, который делил с ним все опасности
их трудного похода и к тому же был слабее его.
– Нао
пойдет отыскивать Гава! – сказал он наконец. – Сын Тополя останется следить за
огнем. Нам должен смачивать водой кору, когда она нагреется. Нам не должен
отлучаться от огня!
– Нам
будет сторожить огонь, как собственную жизнь! – ответил молодой воин. И
прибавил с гордостью: – Нам умеет питать огонь! Его научила этому мать, когда
он был маленький, как волчонок.
–
Хорошо. Если Нао не вернется к тому времени, когда солнце будет на высоте
тополей, пусть Нам укроется у мамонтов; если Нао не вернется на склоне дня,
пусть Нам пойдет один в землю уламров.
Нао
ушел; сердце его сжималось от тоски, несколько раз он оборачивался и смотрел
туда, где находилась клетка с огнем, слабый свет которого, казалось, все еще
мигал ему издали!
|
