ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Робинзон встречается с капитаном английского судна
Разбойники прибыли на остров во время прилива. Покуда они глумились
над пленниками, которых они привезли, а потом бродили по незнакомому острову,
прошло очень много времени: начался отлив, и лодка очутилась на мели.
В ней, как уже сказано, оставалось два человека, которые вскоре уснули.
Через час один из них проснулся и, увидев, что лодка стоит на земле,
попробовал протащить ее к воде по песку, но не мог. Тогда он стал звать остальных.
Те прибежали и принялись помогать ему, но лодка была такая тяжелая, а песок был
такой мокрый и рыхлый, что у них не хватило силы спустить ее на воду.
Тогда они, как истые моряки – а моряки, как известно, самый беззаботный
народ во всем мире и никогда не думают о будущем, – бросили лодку и снова ушли
гулять. Перед тем как уйти, один из них громко сказал другому:
– Да брось ее, Джек! Охота тебе руки мозолить! Вот будет прилив, она
и всплывет.
Это было сказано по-английски. Значит, они и вправду были мои земляки.
Покуда они не ушли, я то сидел, притаившись, за оградой крепости, то
наблюдал за ними с вершины холма.
До начала прилива оставалось не меньше десяти часов.
Значит, все это время их лодка пролежит на песке.
Вечером, когда станет темно, я выйду из своего тайника, подкрадусь к
этим матросам поближе, буду следить за каждым их поступком, за каждым движением,
и, может быть, мне даже удастся подслушать, о чем они будут говорить.
А пока не стемнело нужно было готовиться к бою. Теперь у меня был более
сильный и опасный противник, чем прежде, и готовиться следовало более
тщательно.
Я долго возился с ружьями, чистил и заряжал их, а потом приказал Пятнице,
который к этому времени сделался под моим руководством очень метким стрелком,
вооружиться с ног до головы. Я взял себе два охотничьих ружья, а ему дал три
мушкета. Остальное оружие мы тоже распределили между собою.
Нужно сказать, что в этих доспехах у меня был очень воинственный
вид. На мне была моя грубая куртка из козьего меха и огромная мохнатая шапка, у
бедра торчала обнаженная сабля, за поясом были два пистолета, на каждом плече
по ружью.
Как уже сказано, я решил не предпринимать ничего, пока не стемнеет.
Но часа в два, когда солнце стало припекать особенно сильно, я заметил, что матросы
ушли в лес и не вернулись. Вероятно, их сморила жара, и они уснули в тени.
Их пленникам было не до сна. Несчастные понуро сидели под каким-то громадным
деревом, удрученные своей горькой участью. Расстояние между ними и мной было не
больше четверти мили.
Их никто не стерег, и я решил, не дожидаясь вечера, пробраться к ним
и побеседовать с ними. Мне не терпелось узнать, что они за люди и почему они
здесь. Я отправился к ним в том диковинном наряде, который я только что описал.
За мною по пятам шагал Пятница. Он тоже был вооружен с головы до ног, хотя и не
казался таким страшилищем, как я.
Я подошел к трем пленникам совсем близко (они сидели ко мне спиной и
не могли видеть меня) и громко спросил их по-испански:
– Кто вы такие, сеньоры?
Они вздрогнули от неожиданности, но, кажется, перепугались еще больше,
когда увидели, какое страшилище к ним подошло. Никто из них не ответил ни
слова, и мне показалось, что они собираются убежать от меня.
Тогда я заговорил по-английски.
– Джентльмены, – сказал я, – не пугайтесь. Может быть, вы найдете друга
там, где меньше всего ожидаете встретить его. Я англичанин и хочу вам помочь.
Вы видите: нас только двое; у нас есть оружие и порох. Говорите же прямо: чем
мы можем облегчить вашу участь, какое с вами случилось несчастье?
– Наших несчастий так много, что описывать их было бы слишком долго,
– ответил один пленник, – между тем наши мучители близко и каждую минуту могут
явиться сюда. Но вот вам вся наша история в коротких словах. Я капитан корабля;
мой экипаж взбунтовался. Я всегда любил своих матросов, и они любили меня. Под
моей командой им жилось превосходно. Но их сбила с толку шайка негодяев,
которая завелась у меня на судне в последнее время. Эти негодяи убедили их стать
пиратами – морскими разбойниками, чтобы грабить и жечь корабли. Товарищи мои,
которых вы видите здесь (один – мой помощник, другой – пассажир), едва упросили
этих людей не убивать нас, и наконец они согласились, с тем условием, что высадят
нас троих на каком-нибудь пустынном берегу. Так они и сделали. Мы были уверены,
что нас ожидает здесь голодная смерть, – мы считали эту землю необитаемой. Теперь
же оказалось, что здесь живут люди, готовые самоотверженно спасти нас от смерти.
– Где эти злодеи? – спросил я. – Куда они пошли? В какую сторону?
– Они лежат под теми деревьями, сэр, – отвечал капитан, указывая на
ближний лесок. – Сердце у меня замирает от страха: я боюсь, что они увидели вас
и слышат, о чем мы сейчас говорим. Если так, мы пропали! Они убьют нас всех, не
пощадят никого.
– Есть у них ружья? – спросил я.
– Только два, да еще одно, которое они оставили в лодке.
– Отлично! – сказал я. – Остальное я беру на себя. Все они спят, и нам
было бы нетрудно подкрасться к ним и перебить их всех, но не лучше ли захватить
их живыми? Может быть, они одумаются, перестанут разбойничать и сделаются
честными людьми.
Капитан сказал, что среди них есть два опасных злодея, которые и начали
бунт; едва ли нужно щадить их, но, если избавиться от этих двоих, остальные, он
уверен, раскаются и снова вернутся к своей прежней работе.
Я попросил его указать мне этих двоих. Он ответил, что вряд ли
узнает их на таком большом расстоянии, но при случае, конечно, укажет.
– Вообще я и мои товарищи, – сказал он, – готовы подчиняться вам во
всем. Мы отдаем себя в полное ваше распоряжение. Каждый ваш приказ будет для
нас законом.
– Если так, – сказал я, – отойдемте подальше, чтобы они не увидели нас
и не подслушали нашей беседы. Пускай себе спят, а мы покуда решим, что нам
делать.
234 Все трое встали и пошли за мной. Я провел их в лесную чащу и
там, обращаясь к капитану, сказал:
– Я попытаюсь спасти вас, но прежде поставлю вам два условия...
Он не дал мне договорить.
– Я принимаю любые условия, сэр, – сказал он. – Если вам посчастливится
отнять у злодеев мой корабль, распоряжайтесь мною и моим кораблем, как вам
вздумается. Если же ваш замысел вам не удастся, я останусь тут вместе с вами и буду
до конца моих дней вашим усердным помощником.
Такое же обещание дали и его товарищи.
– Хорошо, – сказал я, – вот мои два условия. Во-первых, пока вы не перейдете
к себе на корабль, вы забудете, что вы капитан, и станете беспрекословно
подчиняться каждому моему приказанию. И, если я дам вам оружие, вы ни при каких
обстоятельствах не направите его ни против меня, ни против моих близких и возвратите
его мне по первому требованию. Во-вторых, если вам будет возвращен ваш корабль,
вы доставите на нем в Англию меня и моего друга.
Капитан поклялся мне всеми клятвами, какие только, может придумать человеческий
ум, что оба мои требования будут свято выполнены им и его товарищами.
– И не потому только, – прибавил он, – что я признаю эти требования
вполне основательными, но, главное, потому, что я обязан вам жизнью и до самой
своей смерти буду считать себя вашим должником.
– В таком случае, не будем медлить, – сказал я. – Вот вам три мушкета,
вот порох и пули. А теперь говорите, что, по-вашему, нам следует предпринять.
– Благодарю вас, что вы обращаетесь ко мне за советом, – сказал капитан,
– но могу ли я советовать вам? Вы наш начальник, ваше дело приказывать, наше – повиноваться.
– Мне кажется, – сказал я, – что нам легче всего будет расправиться
с ними, если мы неслышно подкрадемся, пока они спят, и выстрелим в них сразу из
всех наших ружей. Кому суждено быть убитым, тот будет убит. Если же те, что
останутся живы, сдадутся и попросят пощады, их можно будет, пожалуй, помиловать.
Капитан робко возразил, что ему не хотелось бы проливать столько крови
и что, если можно, он предпочел бы воздержаться от подобной жестокости.
– Из этих людей, – прибавил он, – только двое неисправимые негодяи,
они-то и подстрекали к злодейству других. Если они от нас ускользнут и вернутся
на корабль, мы пропали, потому что они нагрянут сюда и перебьют нас всех.
– Значит, нужно принять мой совет, – сказал я. – Вы сами видите, что
мы вынуждены быть жестокими: для нас это единственное средство спастись.
Но видно было, что капитану очень не хочется убивать и калечить
такое множество спящих людей, хотя эти люди и обрекли его на голодную смерть.
Заметив это, я сказал ему, чтобы он с товарищами шел вперед и распоряжался
как знает.
Пока у нас шли эти переговоры, пираты начали просыпаться. Из лесу донеслись
их голоса. Я увидел, что двое из них уже стоят на ногах, и спросил капитана, не
эти ли зачинщики бунта.
– Нет, – отвечал он, – эти люди были верны своему долгу до последней
минуты и примкнули к зачинщикам под влиянием угроз.
– Так пусть себе уходят, – сказал я, – не будем им мешать. Видно, сама
судьба позаботилась о том, чтобы спасти невиновных от пули. Но пеняйте на себя,
если вы дадите уйти остальным. Они схватят вас, и вам не будет пощады.
Эти слова пробудили в капитане решимость. Он и его товарищи схватили
ружья, заткнули за пояс пистолеты и ринулись вперед.
Один из матросов обернулся на шум шагов и, увидев в руках у своих пленников
оружие, поднял тревогу.
Но было уже поздно: в ту самую секунду, как он закричал, грянуло два
выстрела. Стрелявшие не дали промаха: один человек был убит наповал, другой
тяжело ранен. Он, однако, вскочил на ноги и стал звать на помощь. Но тут к нему
подошел капитан.
– Поздно! – сказал он. – Теперь уж тебя никто не спасет. Вот тебе награда
за предательство!
С этими словами он поднял мушкет и так сильно ударил предателя прикладом
по голове, что тот замолчал навеки.
Теперь, не считая трех человек, которые, вероятно, зашли в другую часть
леса, у нас оставалось только три противника, из которых один был легко ранен.
В это время подошли и мы с Пятницей. Враги увидели, что им не спастись, и стали
просить пощады. Капитан ответил, что он готов подарить им жизнь, если они на деле
докажут ему, что раскаиваются в своем вероломстве, и поклянутся, что помогут
ему овладеть кораблем. Они упали перед ним на колени и стали горячо уверять его
в своем чистосердечном раскаянии.
Капитан поверил их клятвам и заявил, что охотно дарует им жизнь. Я
не возражал против этого, но потребовал, чтобы пленников связали по рукам и ногам.
Как только переговоры закончились, я приказал Пятнице и помощнику капитана
сбегать к баркасу и снять с него парус и весла.
Вскоре вернулись и те три матроса, которые бродили по острову. Они забрели
далеко и теперь прибежали, услыхав наши выстрелы.
Когда они увидели, что капитан из их пленника сделался их победителем,
они даже не пытались сопротивляться и беспрекословно дали себя связать.
Таким образом, победа осталась за нами.
|