Увеличить |
ВВЕДЕНИЕ
Нижеследующие
четыре статьи, появившиеся в издаваемом мною журнале «Imago», первого и второго
года издания, под тем же заглавием, что и предлагаемая книга, представляют собой
первую попытку с моей стороны применить точку зрения и результаты психоанализа
к невыясненным проблемам психологии народов. По методу исследования эти статьи
являются противоположностью, с одной стороны, – большому труду W. Wundt'a,
пользующегося для той же цели положениями и методами не аналитической
психологии, с другой стороны – работам цюрихской школы, пытающейся, наоборот,
проблемы индивидуальной психологии разрешить при помощи материала из области
психологии народов. Охотно признаю, что ближайшим поводом к моей собственной
работе послужили эти оба источника.
Я хорошо
знаю недостатки моей работы. Я не хочу касаться пробелов, которые зависят от
того, что это первые мои исследования в этой области. Однако иные из них
требуют пояснений. Я соединил здесь четыре статьи, рассчитанные на внимание
широкого круга образованных людей, их, собственно говоря, могут понять и
оценить только те немногие, кому не чужд психоанализ во всем его своеобразии.
Задача этих статей – послужить посредником между этнологами, лингвистами,
фольклористами и т. д., с одной стороны, и психоаналитиками – с другой; и
все же они не могут дать ни тем, ни другим того, чего им не хватает: первым –
достаточного ознакомления с новой психологической техникой, последним – возможности
в полной мере овладеть требующим обработки материалом. Им придется поэтому
довольствоваться тем, чтобы здесь и там привлечь внимание и пробудить надежды
на то, что если обе стороны будут встречаться чаще, то это окажется не
бесполезным для научного исследования.
Обе главные
темы, давшие наименование этой книге, тотем и табу, получают в ней не одинаковую
разработку. Анализ табу отличается безусловно большей достоверностью, и разрешение
этой проблемы более исчерпывающе. Исследования тотемизма ограничиваются
заявлением: вот то, что в настоящее время психоаналитическое изучение может
дать для объяснения проблемы тотема. Это различие связано с тем, что табу,
собственно говоря, еще существует у нас; хотя отрицательно понимаемое и
перенесенное на другие содержания, по психологической природе своей оно
является не чем иным, как «категорическим императивом» Канта, действующим
навязчиво и отрицающим всякую сознательную мотивировку. Тотемизм напротив –
чуждый нашему современному чувствованию религиозно-социальный институт, в
действительности давно оставленный и замененный новыми формами, оставивший
только незначительные следы в религии, нравах и обычаях жизни современных
народов и претерпевший, вероятно, большие изменения даже у тех народов, которые
и теперь придерживаются его. Социальные и технические успехи в истории
человечества гораздо меньше повредили табу, чем тотему. В этой книге сделана
смелая попытка разгадать первоначальный смысл тотемизма по его инфантильным
следам, из намеков, в каких он снова проявляется в процессе развития наших
детей. Тесная связь между тотемом и табу указывает дальнейшие пути, ведущие к
защищаемой здесь гипотезе, и если эта гипотеза, в конце концов, оказалась
достаточно невероятной, то этот характер ее не дает основания для возражения
против возможности того, что эта гипотеза все же в большей или меньшей степени
приблизилась к трудно реконструируемой действительности.
Рим.
Сентябрь 1913.
* * *
Психоаналитическое
исследование с самого начала указывало на аналогии и сходства результатов его
работ в области душевной жизни отдельного индивида с результатами исследования
психологии народов. Вполне понятно, что сначала это происходило робко и
неуверенно в скромном объеме и не шло дальше области сказок и мифов. Целью
распространения указанных методов на эту область было только желание вселить
больше доверия к невероятным самим по себе результатам исследования указанием
на такое неожиданное сходство.
За
протекшие с тех пор полтора десятка лет психоанализ приобрел, однако, доверие к
своей работе; довольно значительная группа исследователей, идя по указаниям
одного, пришла к удовлетворительному сходству в своих взглядах, и теперь, как
кажется, наступил благоприятный момент приступить к границе индивидуальной
психологии и поставить работе новую цель. В душевной жизни народов должны быть
открыты не только подобные же процессы и связи, какие были выявлены при помощи
психоанализа у индивида, но должна быть также сделана смелая попытка осветить
при помощи сложившихся в психоанализе взглядов то, что осталось темным или сомнительным
в психологии народов. Молодая психоаналитическая наука желает как бы вернуть
то, что позаимствовала в самом начале своего развития у других областей знания,
и надеется вернуть больше, чем в свое время получила.
Однако
трудность предприятия заключается в качественном подборе лиц, взявших на себя
эту новую задачу. Не к чему было бы ждать, пока исследователи мифов и
психологии религий, этнологи, лингвисты и т. д. начнут применять
психоаналитический метод мышления к материалу своего исследования. Первые шаги
во всех этих направлениях должны быть безусловно предприняты теми, которые до
настоящего времени, как психиатры и исследователи сновидений, овладели
психоаналитической техникой и ее результатами. Но они пока не являются специалистами
в других областях знания и, если приобрели с трудом кое-какие сведения, то все
же остаются дилетантами или в лучшем случае автодидактами. Они не смогут избежать
в трудах своих слабостей и ошибок, которые легко будут открыты и, может быть,
вызовут насмешку со стороны цехового исследователя-специалиста, в обладании
которого имеется весь материал и умение распоряжаться им. Пусть же он примет во
внимание, что наши работы имеют только одну цель: побудить его сделать то же
самое лучше, применив к хорошо знакомому ему материалу инструмент, который мы можем
ему дать в руки.
Касаясь
предлагаемой небольшой работы, я должен указать еще на одно извиняющее обстоятельство,
а именно, что она является первым шагом автора на чуждой ему до того почве. К
этому присоединяется еще то, что по различным внешним мотивам она
преждевременно появляется на свет и публикуется по истечении гораздо более
короткого периода, чем другие сообщения, гораздо раньше, чем автор был в
состоянии разработать богатую литературу предмета. Если я тем не менее не отложил
публикования, то к этому побуждало меня соображение, что первые работы и без
того грешат большей частью тем, что хотят охватить слишком много и стремятся
дать такое полное разрешение задачи, какое, как показывают позднейшие исследования,
никогда невозможно с самого начала. Нет поэтому ничего плохого в том, если
сознательно и с намерением ограничиваешься небольшим опытом. Кроме того, автор
находится в положении мальчика, который нашел в лесу гнездо хороших грибов и
прекрасных ягод и созывает своих спутников раньше, чем сам сорвал все, потому
что видит, что сам не в состоянии справиться с обилием найденного.
У
всякого принимавшего участие в развитии психоаналитического исследования,
остался достопамятым момент, когда С. G. Jung на частном научном съезде сообщил
через одного из своих учеников, что фантазии некоторых душевнобольных (Dementia
praecax) удивительным образом совпадают с мифологическими космогониями древних
народов, о которых необразованные больные не могли иметь никакого научного
представления. Это указало не только на новый источник самых странных
психических продуктов болезни, но и подчеркнуло самым решительным образом
значение параллелизма онтогенетического и филогенетического развития и в душевной
жизни. Душевно больной и невротик сближаются таким образом с первобытным человеком,
с человеком отдаленного доисторического времени, и, если психоанализ исходит из
верных предположений, то должна открыться возможность свести то, что имеется у
них общего, к типу инфантильной душевной жизни.
|