|
Посвящается
доктору Гарри Джарретту – человеку, который понимает собаку.
Глава первая
НЕ ПРОДАЕТСЯ
В
поселке Гринол-Бридж каждый житель знал Лесси, питомицу Сэма Керраклафа.
Она
была, можно сказать, самой известной собакой на всю округу – и по трем
причинам.
Во-первых,
чуть ли не каждый в поселке признал бы, что не видывал колли красивей ее.
Это
высокая похвала, потому что Гринол-Бридж находится в графстве Йоркшир, а в Йоркшире
собака – всем собакам королева! Здесь, на суровом севере Англии, она хороша,
как нигде на земле. Гуляет ветер, хлещут холодные дожди по плоским и голым
полям, но у собак только богаче становится шуба, и сами они так же крепки, как
здешний народ.
Народ
здесь любит собак и умеет их выращивать. Обойдите хоть сотню, хоть три
маленьких горняцких поселка в этом самом большом английском графстве, и везде
вы увидите ту же картину: идет человек в бедной рабочей одежде, а за ним по
пятам собака, такая породистая, такая на вид аристократка, что иной любитель
собак, уроженец другого края, пусть даже самый богатый, глядел бы на нее
завистливыми глазами.
Гринол-Бридж
в этом смысле не отличался от прочих йоркширских деревень. Люди здесь знали
толк в собаках и любили их; и здесь у многих были отличные собаки; но жители
поселка все как один признавали, что если когда-нибудь и кто-нибудь в
Гринол-Бридже вырастил собаку красивей Лесси, трехцветной колли Сэма
Керраклафа, то это было не на их веку.
Но
имелась и другая причина, почему Лесси хорошо знали в поселке. Дело в том, что
по ней, как говорили женщины, можно было ставить часы. Началось это года три
назад, когда Лесси была годовалым щенком, веселым и взбалмошным. Однажды Джо
Керраклаф, сын Сэма Керраклафа, прибежал домой сильно взволнованный.
– Мама,
мама! – кричал он взахлеб. – Сегодня я выхожу из школы, и знаешь, кто
там сидел и ждал меня? Лесси! Как ты думаешь, откуда она узнала, где я?
– Верно,
учуяла твой запах, Джо. Другого ничего не придумаю.
Так или
иначе, а Лесси и на следующий день ждала у школьных ворот, и на третий день.
Проходили недели, месяцы, годы, и было все то же. Женщины, выглядывая в окна
своих домиков, и лавочники, стоя в дверях своих лавок по Верхней улице, видели
бегущую мимо ровной трусцой горделивую черно-белую с золотыми подпалинами собаку
и говорили: «Без пяти четыре – Лесси бежит!»
Ясный ли
день или дождь, собака всегда была на месте и ждала мальчика – одного-единственного
из полусотни мальчиков, выбегавших ватагой на асфальтовый двор, потому что для
собаки был важен только этот один. Каждый раз наступало мгновение счастливой
встречи, а затем они вдвоем, мальчик и собака, шли домой. Так бывало всегда,
изо дня в день, уже четвертый год.
Лесси
стала общей любимицей в будничной жизни поселка. Ее знал чуть ли не каждый. Но
больше всего люди ценили Лесси потому, что она была утверждением чего-то
такого, чего они сами не могли бы внятно объяснить. Чего-то, что было связано с
их гордостью. А гордость их связана была с вопросом о деньгах.
Обыкновенно,
если кому случалось вырастить особенно красивую собаку, она в один прекрасный
день переставала быть собакой и становилась чем-то на четырех ногах, что стоит
денег. Она, конечно, оставалась, как была, собакой, но теперь она была вдобавок
чем-то еще, потому что о ней мог прослышать какой-нибудь богатый человек,
любитель собак, или могли ее увидеть ловкие барышники, и тогда нашелся бы на
нее покупатель. Богатый может так же горячо любить собаку, как и бедный, и в
этом между ними нет разницы – разница в том, как они смотрят на деньги. Бедный
сядет и подумает, сколько ему потребуется угля на зиму, и сколько нужно будет
пар башмаков, и сколько пищи для детей, чтоб они росли крепкими, и придет он
домой и скажет:
«Нам
иначе не обойтись, так не мучьте вы меня, не надоедайте. Мы как-нибудь вырастим
себе другую собаку, и будете вы все любить ее не меньше, чем любили эту».
Таким
образом уходила из дому не одна прекрасная собака в Гринол-Бридже. Но не Лесси!
Весь
поселок знал, что даже герцог Радлинг не может купить у Сэма Керраклафа его
Лесси – сам герцог, который живет в своем большом поместье, в одной миле от
поселка, и у которого полно там превосходных собак.
Герцог
три года пытался купить у Сэма Керраклафа его колли, но Сэм устоял.
– Ни
к чему вам набавлять цену, ваша светлость, – говорил он. – Цена
правильная, но… собака не продается. Ни за какие деньги.
В
поселке все это было известно. Потому-то Лесси так много значила для жителей.
Она представляла собой особую гордость, которую деньги не могли у них отнять.
Но
собаки принадлежат людям, а людей стегает судьба. И временами в жизни человека
наступает такая полоса, когда судьба бьет его слишком тяжко, и тогда он
поневоле склоняет голову и решает, что должен поступиться гордостью, чтобы не
оставить без хлеба семью.
|
