 Увеличить |
ГЛАВА XIII
О ВОЙСКАХ СОЮЗНИЧЕСКИХ,
СМЕШАННЫХ И СОБСТВЕННЫХ
Союзнические войска — еще одна разновидность бесполезных
войск — это войска сильного государя, которые призываются для помощи и защиты.
Такими войсками воспользовался недавно папа Юлий: в военных действиях против
Феррары он увидел, чего стоят его наемники, и сговорился с Фердинандом, королем
Испанским, что тот окажет ему помощь кавалерией и пехотой. Сами по себе такие
войска могут отлично и с пользой послужить своему государю, но для того, кто их
призывает на помощь, они почти всегда опасны, ибо поражение их грозит государю
гибелью, а победа — зависимостью.
Несмотря на то, что исторические сочинения содержат
множество подобных примеров, я хотел бы сослаться на тот же пример папы Юлия. С
его стороны это был крайне опрометчивый шаг — довериться чужеземному государю
ради того, чтобы захватить Феррару. И он был бы наказан за свою опрометчивость,
если бы, на его счастье, судьба не рассудила иначе: союзническое войско его
было разбито при Равенне, но благодаря тому, что внезапно появились швейцарцы и
неожиданно для всех прогнали победителей, папа не попал в зависимость ни к
неприятелю, ибо тот бежал, ни к союзникам, ибо победа была добыта не их
оружием. Флорентийцы, не имея войска, двинули против Пизы десять тысяч
французов — что едва не обернулось для них худшим бедствием, чем все, какие
случались с ними в прошлом. Император Константинополя, воюя с соседями, призвал
в Грецию десять тысяч турок, каковые по окончании войны не пожелали уйти, с чего
и началось порабощение Греции неверными.
Итак, пусть союзническое войско призывает тот, кто не
дорожит победой, ибо оно куда опасней наемного. Союзническое войско — это
верная гибель тому, кто его призывает: оно действует как один человек и
безраздельно повинуется своему государю; наемному же войску после победы нужно
и больше времени, и более удобные обстоятельства, чтобы тебе повредить; в нем
меньше единства, оно собрано и оплачиваемо тобой, и тот, кого ты поставил во
главе его, не может сразу войти в такую силу, чтобы стать для тебя опасным
соперником. Короче говоря, в наемном войске опаснее нерадивость, в союзническом
войске — доблесть.
Поэтому мудрые государи всегда предпочитали иметь дело с
собственным войском. Лучше, полагали они, проиграть со своими, чем выиграть с
чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием. Без колебаний
сошлюсь опять на пример Чезаре Борджа. Поначалу, когда герцог только вступил в
Романью, у него была французская конница, с помощью которой он захватил Имолу и
Форли. Позже он понял ненадежность союзнического войска и, сочтя, что наемники
менее для него опасны, воспользовался услугами Орсини и Вителли. Но, увидев,
что те в деле нестойки и могут ему изменить, он избавился от них и набрал
собственное войско. Какова разница между всеми этими видами войск, нетрудно
понять, если посмотреть, как изменялось отношение к герцогу, когда у него были
только французы, потом — наемное войско Орсини и Вителли и, наконец —
собственное войско. Мы заметим, что, хотя уважение к герцогу постоянно росло, в
полной мере с ним стали считаться только после того, как все увидели, что он
располагает собственными солдатами.
Я намеревался не отступать от тех событий, которые
происходили в Италии в недавнее время, но сошлюсь еще на пример Гиерона Сиракузского,
так как упоминал о нем выше. Став, как сказано, волею сограждан военачальником
Сиракуз, он скоро понял, что от наемного войска мало толку, ибо тогдашние
кондотьеры были сродни теперешним. И так как он заключил, что их нельзя ни
прогнать, ни оставить, то приказал их изрубить и с тех пор опирался только на
свое, а не на чужое войско. Приходит на память и рассказ из Ветхого завета,
весьма тут уместный. Когда Давид вызвал на бой Голиафа, единоборца из стана
филистимлян, то Саул, дабы поддержать дух в Давиде, облачил его в свои доспехи,
но тот отверг их, сказав, что ему не по себе в чужом вооружении и что лучше он
пойдет на врага с собственной пращой и ножом. Так всегда и бывает, что чужие
доспехи либо широки, либо тесны, либо слишком громоздки.
Карл VII, отец короля Людовика XI, благодаря фортуне и
доблести освободив Францию от англичан, понял, как необходимо быть вооруженным
своим оружием, и приказал образовать постоянную конницу и пехоту. Позже король
Людовик, его сын, распустил пехоту и стал брать на службу швейцарцев; эту
ошибку еще усугубили его преемники, и теперь она дорого обходится французскому
королевству. Ибо, предпочтя швейцарцев, Франция подорвала дух своего войска:
после упразднения пехоты кавалерия, приданная наемному войску, уже не надеется
выиграть сражение своими силами. Так и получается, что воевать против
швейцарцев французы не могут, а без швейцарцев против других — не смеют. Войско
Франции, стало быть, смешанное: частью собственное, частью наемное — и в таком
виде намного превосходит целиком союзническое или целиком наемное войско, но
намного уступает войску, целиком состоящему из своих солдат. Ограничусь уже
известным примером: Франция была бы непобедима, если бы усовершенствовала или
хотя бы сохранила устройство войска, введенное Карлом. Но неразумие людей
таково, что они часто не замечают яда внутри того, что хорошо с виду, как я уже
говорил выше по поводу чахоточной лихорадки.
Поэтому государь, который проглядел зарождающийся недуг, не
обладает истинной мудростью, — но вовремя распознать его дано немногим. И
если мы задумаемся об упадке Римской империи, то увидим, что он начался с того,
что римляне стали брать на службу наемников — готов. От этого и пошло истощение
сил империи, причем сколько силы отнималось у римлян, столько прибавлялось
готам. В заключение же повторю, что без собственного войска государство
непрочно — более того, оно всецело зависит от прихотей фортуны, ибо доблесть не
служит ему верной защитой в трудное время. По мнению и приговору мудрых людей:
«Quod nihil sit tam infirmum aut instabile, quam fama potentiae non sua vi
nixa».* [2]. Собственные войска суть
те, которые составляются из подданных, граждан или преданных тебе людей, всякие
же другие относятся либо к союзническим, либо к наемным. А какое им дать
устройство, нетрудно заключить, если обдумать действия четырех названных мною
лиц и рассмотреть, как устраивали и вооружали свои армии Филипп, отец
Александра Македонского, и многие другие республики и государи, чьему примеру я
всецело вверяюсь.
|
