Рассказ седьмой
Что происходило в
чертогах снежной королевы и что случилось потом
Стены чертогов Снежной королевы намела метель, окна и двери
проделали буйные ветры. Сотни огромных, освещённых северным сиянием зал
тянулись одна за другой; самая большая простиралась на много‑много миль. Как
холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье
никогда и не заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась бы здесь медвежья
вечеринка с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и
умением ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты с
ссорами и дракой, или, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие
кумушки лисички – нет, никогда этого не случалось!
Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и
горело так правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту
свет усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой пустынней снежной залы
находилось замёрзшее озеро. Лёд треснул на нём на тысячи кусков, ровных и
правильных на диво. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нём она
восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по её
мнению, это было единственное и лучшее зеркало в мире.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал
этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду,
да и самое сердце его стало куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными
льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть ведь такая игра – складывание
фигур из деревянных дощечек, которая называется «китайскою головоломкою». Кай
тоже складывал разные затейливые фигуры из льдин, и это называлось «ледяной
игрой разума».
В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание
их – занятием первой важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел
осколок волшебного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не
мог сложить того, что ему особенно хотелось, – слово «вечность». Снежная
королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин,
и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков».
Но он никак не мог его сложить.
– Теперь я полечу в тёплые края! – сказала Снежная
королева. – Загляну в чёрные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащих гор – Везувия и
Этны.
И она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной
зале, смотрел на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало. Он
сидел на одном месте – такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было
подумать, что он замёрз.
В это‑то время в огромные ворота, проделанные буйными
ветрами, входила Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно
заснули. Она свободно вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая.
Девочка сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и
воскликнула:
– Кай, милый мой Каи! Наконец‑то я нашла тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда
заплакала; горячие слезы её упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили
его ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела:
Розы цветут… Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно,
что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень
обрадовался.
– Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так
долго? Где был я сам? – И он оглянулся вокруг. – Как здесь холодно,
пустынно!
И он крепко прижался к Герде. Она смеялась и плакала от
радости. Да, радость была такая, что даже льдины пустились в пляс, а когда
устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная
королева; сложив его, он мог сделаться сам себе господином, да ещё получить от
неё в дар весь свет и пару новых коньков. Герда поцеловала Кая в обе щеки, и
они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали, как её
глаза; поцеловала его руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым.
Снежная королева могла вернуться когда угодно, – его
вольная лежала тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из пустынных ледяных
чертогов; они шли и говорили о бабушке, о своих розах, и на пути их стихали
буйные ветры, проглядывало солнышко.
Когда же они дошли до куста с красными ягодами, там уже ждал
их северный олень. Он привёл с собою молодую оленью матку, вымя её было полно
молока; она напоила им Кая и Герду и поцеловала их прямо в губы. Затем Кай и
Герда отправились сначала к финке, отогрелись у неё и узнали дорогу домой, а потом
к лапландке; та сшила им новое платье, починила свои сани и поехала их
провожать.
Оленья парочка тоже провожала молодых путников вплоть до
самой границы Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда
простились с оленями и с лапландкой.
– Счастливого пути! – крикнули им провожатые.
Вот перед ними и лес. Запели первые птички, деревья
покрылись зелёными почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на
великолепной лошади молодая девушка в ярко‑красной шапочке и с пистолетом за
поясом. Герда сразу узнала и лошадь – она была когда‑то впряжена в золотую
карету – и девушку. Это была маленькая разбойница; ей наскучило жить дома, и
она захотела побывать на севере, а если там не понравится – и в других местах.
Она тоже узнала Герду. Вот была радость!
– Ишь ты бродяга! – сказала она Каю. – Хотела
бы я знать, стоишь ли ты того, чтобы за тобой бегали на край света!
Но Герда потрепала её по щеке и спросила о принце и
принцессе.
– Они уехали в чужие края! – отвечала молодая
разбойница.
– А ворон с вороной? – спросила Герда.
– Лесной ворон умер; ручная ворона осталась вдовой,
ходит с чёрной шерстинкой на ножке и жалуется на судьбу. Но всё это пустяки, а
ты вот расскажи‑ка лучше, что с тобой было и как ты нашла его.
Герда и Кай рассказали ей обо всём.
– Ну, вот и сказке конец! – сказала молодая
разбойница, пожала им руки и обещала навестить их, если когда‑нибудь заедет в
их город. Затем она отправилась своей дорогой, а Кай и Герда своей. Они шли, и
на их дороге расцветали весенние цветы, зеленела травка. Вот раздался
колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного городка. Они поднялись
по знакомой лестнице и вошли в комнату, где всё было по‑старому: так же тикали
часы, так же двигалась часовая стрелка. Но, проходя в низенькую дверь, они
заметили, что успели за это время сделаться взрослыми людьми.
Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое
окошко; тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой и
взяли друг друга за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной
королевы было забыто ими, как тяжёлый сон. Бабушка сидела на солнышке и громко
читала Евангелие: «Если не будете как дети, не войдёте в царствие небесное!»
Кай и Герда взглянули друг на друга и тут только поняли
смысл старого псалма:
Розы цветут… Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и
душою, а на дворе стояло тёплое, благодатное лето!
|
