 Увеличить |
ПИСЬМО VII
Нет, мой друг, ты ошибся и я также. Я
предопределен быть свидетелем великого таинства природы и возвестить его людям,
напомнить им о той чудесной силе, которая находится в их власти и о которой они
забыли; напомнить им, что мы окружены другими мирами, до сих пор им
неизвестными. И как просты все действия природы! Какие простые средства
употребляет она для произведения таких дел, которые изумляют и ужасают
человека! Слушай и удивляйся. Вчера, погруженный в рассматривание моего
чудесного перстня, я заметил в нем снова какое-то движение: смотрю поверх воды
струятся голубые волны, и в них отражаются радужные опаловые лучи; бирюза
превратилась в опал, и от него поднималось в воду как будто солнечное сияние;
вся вода была в волнении; били вверх золотые ключи и рассыпались голубыми
искрами. Тут было соединение всех возможных красок, которые то сливались
бесчисленными оттенками, то ярко отделялись. Наконец радужное сияние исчезло, и
бледный зеленоватый цвет заступил его место; по зеленоватым волнам потянулись
розовые нити, долго переплетались между собою и слились на дне сосуда в пре
красную, пышную розу — и все утихло: вода сделалась чиста, лишь лепестки
роскошного цветка тихо колебались. Так уже прошло несколько дней; с тех пор
каждый день рано поутру я встаю, подхожу к моей таинственной розе и ожидаю
нового чуда; но тщетно — роза цветет спокойно и лишь наполняет всю мою комнату
невыразимым благоуханием. — Я невольно вспомнил читанное мною в одной
кабалистической книге о том, что стихийные духи проходят все царства природы
прежде, нежели достигнут своего настоящего образа. Чудно! чудно!
(Чрез несколько дней)
Сегодня я подошел к моей розе и в средине ее
заметил чтото новое… Чтоб лучше рассмотреть ее, я поднял вазу и снова решился
перелить ее в другую; но едва я привел ее в движение, как опять от розы
потянулись зеленые и розовые нити и полосатою струею перелились вместе с водою,
и снова на дне вазы явился мой прекрасный цветок: все успокоилось, но в средине
его что-то мелькало: листы растворились малопомалу, и — я не верил глазам
моим! — между оранжевыми тычинками покоилось, — поверишь ли ты
мне? — покоилось существо удивительное, невыразимое, неимоверное — словом,
женщина, едва приметная глазу! Как описать мне тебе восторг, смешанный с
ужасом, который я почувствовал в эту минуту! — Эта женщина была не
младенец; представь себе миньятюрный портрет прекрасной женщины в полном цвете
лет, и ты получишь слабое понятие о том чуде, которое было перед моими глазами;
небрежно покоилась она на своем мягком ложе, и ее русые кудри, колеблясь от
трепетания воды, то раскрывали, то скрывали от глаз моих ее девственные
прелести. Она, казалось, была погружена в глубокий сон, и я, жадно вперив в нее
глаза, удерживал дыхание, чтоб не прервать ее сладкого спокойствия. О, теперь я
верю кабалистам; я удивляюсь даже, как прежде я смотрел на них с насмешкою
недоверчивости. Нет, если существует истина на сем свете, то она существует
только в их творениях! Я теперь только заметил, что они по так, как наши
обыкновенные ученые: они но спорят между собою, не противоречат друг другу; все
говорят про одно и то же таинство; различны лишь их выражения, но они понятны
для того, кто вникнул в таинственный смысл их… Прощай. Решившись исследовать до
конца все таинства природы, я прерываю сношения с людьми; другой, новый,
таинственный мир для меня открывается; я лишь для потомства сохраню историю
моих открытий. Так, мой друг, я предназначен к великому в этой жизни!..
ПИСЬМО ГАВРИЛА
СОФРОНОВИЧА РЕЖЕНСКОГО К ИЗДАТЕЛЮ
Милостивый государь! Извините меня, что хотя я
лично не имею чести быть с вами знакомым, но, по сведению о тесной вашей дружбе
с Михаилом Платоновичем, решаюсь беспокоить вас письмом моим. Вам, конечно,
небезызвестно, что у меня с покойным его дядюшкою, по коем он ныне находится
законным наследником, имелась тяжба о значительном количестве строевого и
дровяного леса. Почувствовав склонность к старшей дочери моей Катерине
Гавриловне, ваш приятель предложил мне себя в зятья, на что я, как вам
известно, изъявил свое согласие; впоследствии чего, надеясь на обоюдную пользу,
я остановил ход сего дела; но ныне нахожусь в крайнем недоумении. Вскоре после
обручения, когда и повестки были ко всем знакомым разосланы, и приданое дочери
моей окончательно приготовлено, и все бумаги нужные к сему очищены, Михаил Платонович
вдруг прекратил ко мне свои посещения. Полагая сему причиною случившееся
нездоровье, я посылал к нему человека, а наконец и сам, несмотря на свою
дряхлость, к нему отправился. Неприлично, да и обидно мне показалось напомнить
ему о том, что он забыл свою невесту; а он хоть бы извинился! только что
рассказывал мне о каком-то важном деле, им предпринятом, которое ему должно
кончить до свадьбы и которое в продолжение некоторого времени требует его
неусыпного внимания и надзора. Я полагал, что он хочет завести поташный завод,
о котором он прежде поговаривал; думал я, что он хочет удивить меня и припасти
для меня свадебный подарок, показав на опыте, что он может заниматься
чем-нибудь дельным, по причине того, что я его часто журил за его пустодомство;
однако же я никаких приготовлений для такого завода не заметил и ныне не вижу.
Я положил было посмотреть, что дальше будет, как вчера, к величайшему моему
удивлению, узнал, что он заперся и никого к себе не пускает, даже кушанье ему
подают в окошко. Тут мне пришла, милостивый государь, престранная мысль в
голову. Покойный дядя его жил в этом же доме и слыл в нашем уезде
чернокнижником; я, сударь, сам некогда учился в уни верситете; хотя немного
поотстал, но чернокнижию не верю; однако же мало ли что может причиниться
человеку, особливо такому философу, как ваш приятель! Что же наиболее уверяет
меня в том, что с Михаилом Платоновичем случилось что-то недоброе, — это
слух, дошедший до меня стороною, будто бы он сидит по целым дням и смотрит в
графин с водою. В таковых обстоятельствах, милостивый государь, обращаюсь к вам
с покорнейшею просьбою — немедленно поспешить вашим сюда приездом для
вразумления Михаила Платоновича, по вашему к нему участию, дабы и я мог знать,
чего мне держаться: снова ли начать тяжбу, пли покончить решенное дело; ибо сам
я, после нанесенной мне вашим приятелем обиды, к нему в дом не поеду, хотя Катя
и с горькими слезами меня о том упрашивает. В надежде скорого свидания с вами,
честь имею быть, и проч.
|
