Караван
Однажды по пустыне шел большой караван. На беспредельной
равнине, где видишь только небо да песок, издалека уже слышались колокольчики
верблюдов и серебристые бубенцы лошадей; густое облако пыли, предшествовавшее
ему, возвещало о его приближении, а когда порыв ветра рассеивал облако, блеск
оружия и пестрота одежд слепили глаза.
Так предстал караван всаднику, приблизившемуся к нему сбоку.
Под всадником был прекрасный вороной конь, которому попоной служила тигровая
шкура, алую сбрую унизывали серебряные колокольчики, а над головой развевался
прекрасный султан. Сам всадник был статен, и наряд его отвечал великолепию
коня: чело ему обвивал белый тюрбан, богато затканный золотом; кафтан и широкие
шаровары были пунцового цвета; у пояса висела кривая сабля с богатой рукояткой.
Тюрбан, надвинутый низко на лоб, блеск черных глаз из-под густых бровей,
длинная борода, спускавшаяся из-под горбатого носа, – все это придавало
ему мрачный и грозный вид. Когда всадник очутился шагах в пятидесяти от начала
каравана, он пришпорил коня и вмиг подскакал к переднему ряду. Так диковинно
было видеть посреди пустыни одинокого всадника, что стража каравана,
испугавшись нападения, выставила ему навстречу копья.
– Что с вами? – вскричал всадник в ответ на столь
воинственную встречу. – Неужто, по-вашему, один человек вздумает напасть
на ваш караван?
Пристыженная стража отвела копья, а ее начальник подъехал к
незнакомцу и спросил, чего он желает.
– Кто хозяин каравана? – спросил всадник.
– У него не один хозяин, – отвечал тот, –
здесь несколько купцов возвращаются на родину из Мекки, а мы сопровождаем их
через пустыню, потому что в этих краях всякий сброд частенько тревожит
путешественников.
– Тогда проводите меня к купцам, – потребовал
незнакомец.
– Сейчас это невозможно, – возразил глава
стражи, – нам нужно без задержки продолжать путь, а купцы отстали от нас по
меньшей мере на четверть часа пути; если же вам угодно проехать со мной до
привала на полуденный отдых, то я исполню ваше желание.
Незнакомец ничего не ответил; он достал длинную трубку,
которая была у него привязана к седлу, и принялся курить, глубоко затягиваясь,
а сам продолжал ехать подле предводителя каравана. Тот не знал, как ему быть с
незнакомцем; он не решался напрямик спросить его имя, а сколь ни искусно
пытался он завязать разговор, незнакомец на его замечания, вроде: «Недурной вы
курите табак», или: «У вашего вороного славный ход», – отвечал кратким:
«Да, да!» Наконец они достигли места, назначенного для полуденного отдыха.
Предводитель расставил стражу из своих людей, а сам вместе с незнакомцем стал
поджидать караван. Тридцать верблюдов с тяжелой поклажей, в сопровождении
вооруженных погонщиков, прошли мимо них. Далее на красивых конях следовали
пятеро купцов, которым принадлежал караван. То были по большей части люди
преклонного возраста, суровые и степенные на вид, один лишь казался много моложе
остальных, а также живее и веселее. Множество верблюдов и вьючных лошадей
замыкали шествие.
Тотчас же были разбиты шатры, а верблюды и лошади поставлены
возле них.
Посредине помещался большой шатер из голубого шелка. Туда
повел начальник стражи незнакомца. Когда они откинули занавес у входа, то
увидели пятерых купцов, сидевших на затканных золотом подушках; черные рабы
подавали им кушанья и напитки.
– Кого это вы к нам привели? – крикнул молодой
купец предводителю. Но не успел тот ответить, как заговорил незнакомец:
– Меня зовут Селим Барух, я родом из Багдада; на пути в
Мекку я был захвачен шайкой разбойников и три дня тому назад тайком бежал из
плена. По милости великого пророка я издалека услышал звон колокольчиков вашего
каравана и явился к вам. Дозвольте мне путешествовать вместе с вами. Ваше
покровительство не будет оказано недостойному, а когда вы приедете в Багдад, я
щедро вознагражу вашу доброту, ибо я племянник великого визиря.
Ответил ему старший из купцов:
– Селим Барух, – сказал он, – мы с радостью
берем тебя под свою защиту и охотно поможем тебе, но сперва садись, ешь и пей с
нами.
Селим Барух сел подле купцов и стал есть и пить с ними.
После трапезы рабы убрали посуду и принесли длинные трубки и турецкий шербет.
Купцы долго сидели молча, выпускали голубоватые облачка дыма и следили, как те
свиваются, расходятся и, наконец, улетучиваются. В конце концов молодой купец
прервал молчание:
– Вот так мы сидим уже три дня, – сказал
он, – и на коне и за столом, не пытаясь никак скоротать время. Меня порядком
одолевает скука, ибо я привык после трапезы смотреть на танцовщиков либо
слушать музыку и пение. Друзья мои, не придумаете ли вы, чем бы нам скоротать
время?
Четверо старших купцов продолжали курить, не на шутку,
по-видимому, задумавшись, незнакомец же заговорил:
– Позвольте мне сделать предложение. Хорошо, если бы на
каждом привале один из нас что-нибудь рассказывал остальным. Это уж, конечно,
помогло бы нам скоротать время.
– Селим Барух, твоя правда, – сказал Ахмет,
старший из купцов, – нам следует принять это предложение.
– Я рад, что мое предложение пришлось вам по
вкусу! – произнес Селим. – И дабы показать вам, что требование мое
бескорыстно, я возьму почин на себя.
Пятеро купцов с воодушевлением придвинулись ближе, а
незнакомца усадили посредине. Рабы опять наполнили чаши, наново набили своим
господам трубки и принесли горящих углей, чтобы зажечь их. Селим освежил горло
добрым глотком шербета, расправил длинную бороду и произнес:
– Итак, слушайте рассказ о калифе-аисте.
|