СОНЕТ К ШИЛЬОНУ[1]
Свободной Мысли вечная Душа,
Всего светлее ты в тюрьме, Свобода!
Там лучшие сердца всего народа
Тебя хранят, одной тобой дыша.
Когда в цепях, во тьме сырого свода,
Твоих сынов томят за годом год,
В их муке зреет для врагов невзгода
И Слава их во всех ветрах поет.
Шильон! Твоя тюрьма старинной кладки
Храм; пол — алтарь: по нем и там и
тут
Он, Бонивар,[2] годами шаг свой шаткий
Влачил, и в камне те следы живут.
Да не сотрут их — эти отпечатки!
Они из рабства к богу вопиют![3]
ПРЕДИСЛОВИЕ
В то время, когда я писал эту поэму, я не был достаточно
знаком с историей Бонивара; будь она мне известна, я бы постарался быть на
высоте моего сюжета, попытался бы воздать должную хвалу мужеству и доблестям
Бонивара. Теперь я получил некоторые сведения о его жизни благодаря любезности
одного из граждан республики, продолжающей гордиться памятью мужа, достойного
быть сыном лучшей поры древней свободы.
«Франсуа де Бонивар (Bonnivar), сын Луи де Бонивара, родом
из Сейселя[4] (Seyssel) и владелец Люна
(Limes), родился в 1496 году. Он учился в Турине;[5] в 1510 году Жан Эмэ де Бонивар, его дядя,
передал ему приорат Сан-Виктор, прилегающий к стенам Женевы и дававший крупные
бенефиции… Этот великий человек (Бонивар заслуживает такой эпитет силой духа,
прямотой, благородством помыслов, мудростью советов, отважностью поступков,
обширностью знаний и живостью ума), этот великий человек, перед которым будут
преклоняться все, кого трогает геройская доблесть, будет возбуждать еще более живое
чувство благодарности в сердцах женевцев, любящих Женеву. Бонивар был всегда
одним из ее самых твердых столпов: чтобы упрочить свободу нашей республики, он
часто ставил на карту свою свободу; он забыл о своем спокойствии, отказался от
своих богатств; он сделал все, что мог, для того, чтобы упрочить счастье
страны, которую почтил своим избранием; с того момента, как он признал ее своей
родиной, он полюбил ее как самый ревностный из ее граждан; он служил ей с
геройским бесстрашием и написал свою „Историю“ с наивностью философа и
горячностью патриота.
Он говорит в начале своей „Истории Женевы“, что „с того
времени, как он начал читать историю народов, он почувствовал влечение к
республикам и принимал всегда их сторону; эта любовь к свободе, несомненно, и
побудила его избрать Женеву своей второй родиной“.
Бонивар был еще молод, когда открыто выступил защитником
Женевы против герцога Савойского[6] и
епископа. В 1519 году Бонивар сделался мучеником за свою родину: когда герцог
Савойский вступил в Женеву с пятьюстами человек, Бонивар, опасаясь гнева
герцога, хотел укрыться в Фрибург[7] от
грозивших ему преследований. Но его предали два человека, сопровождавшие его, и
по приказу герцога его отвезли в Гролэ, где он пробыл в тюрьме два года.
Путешествия не спасали Бонивара от беды: так как несчастия не ослабили его
преданности Женеве и он продолжал быть страшным врагом для всех ее недругов, то
и подвергался всегда опасности преследований с их стороны. В 1530 году в горах
Юры[8] на него напали воры,
ограбили его и препроводили к герцогу Савойскому. Последний заточил его в
Шильонский замок, где Бонивар пробыл, не будучи ни разу подвергнут допросу, до
1536 года, когда его высвободили из тюрьмы бернские войска, завладевшие всем
кантоном Ваад (Pays-de-Vaud).
Выйдя на свободу, Бонивар был обрадован тем, что увидел
Женеву свободной и преобразованной; республика поспешила выказать ему свою
благодарность и вознаградить его за вынесенные им бедствия: в июне 1536 года он
был возведен в звание женевского гражданина, республика принесла ему в дар дом,
где некогда жил генеральный викарий, и назначила ему пенсион в двести золотых
экю на все время его пребывания в Женеве. В 1537 году он был выбран членом
Совета Двухсот.
Бонивар продолжал служить на пользу своих сограждан:
позднее, после того как он помог Женеве стать свободной, ему удалось также
сделать ее веротерпимой. Бонивар убедил Совет предоставить духовенству и
крестьянам достаточно времени для обсуждения сделанных им предложений; он
достиг цели своей мягкостью; Для того чтобы успешно проповедовать христианство,
нужно действовать любовью и кротостью.
Бонивар был ученым; его рукописи, сохраняющиеся в публичной
библиотеке, доказывают, что он хорошо знал латинских классиков, а также обладал
обширной эрудицией в области богословия и истории. Этот великий человек любил
науку и полагал, что она может составить славу Женевы; поэтому он всячески
старался насадить ее в городе, начавшем жить самостоятельно. В 1551 году он
подарил городу свою библиотеку и положил этим основание нашей публичной библиотеке;
книги Бонивара и составляют часть редких прекрасных изданий XV века, имеющихся
в нашем собрании. Наконец, в том же году этот истинный патриот назначил
республику своей наследницей, под условием, что она употребит его состояние на
содержание коллежа, основание которого проектировалось тогда.
Бонивар умер, по всей вероятности, в 1570 году, но точно
установить дату его смерти нельзя, потому что в списках умерших есть пробел от
июля 1570 года до 1571-го».
(Histoire Litteraire de Geneve Жана Сенебье[9] (1741–1809),
1786, I, 131–137).[10]
|