100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
Шаблова .
Николай .
Дормедонт .
Людмила .
Лебедкина .
Декорация та же.
Людмила сидит у окна, Шаблова стоит подле нее.
Шаблова . Самовар-то весь выкипел. Ишь закатились! Да и то сказать, что им торопиться-то! Сидят проклажаются, едят стерлядей да шампанское пьют. Уж нечего сказать, Варвара Харитоновна пожить умеет, со вкусом женщина. Ну, а моему это на руку: замашки барские, деньжонок нет; а с ней-то и в коляске проедется, и сигару выкурит, развалясь, – будто и в самом деле помещик. А вот и они катят.
Людмила . Сделайте одолжение, Фелицата Антоновна, когда эта дама уедет, скажите мне: мне необходимо поговорить с Николаем Андреичем. Отдохну пойду, я так сегодня устала, много ходила. (Уходит.)
Входят Лебедкина и Николай.
Шаблова, Лебедкина и Николай.
Шаблова (помогая раздеваться Лебедкиной). Ну вот, матушка Варвара Харитоновна, опять я вас вижу. Эко счастье! В день по два раза. И самовар-то, точно знает, для кого поставлен, так-то старается, надселся, кипевши.
Лебедкина . Пей сама, я пила уж.
Шаблова . Да нельзя же! Хоть одну чашечку.
Лебедкина . Погоди, Фелицата Антоновна, не мешай нам; у нас интересный разговор.
Шаблова . Ну, как угодно. Может, после выпьешь, я подожду.
Николай . Людмила Герасимовна дома?
Шаблова . Дома; да ничего, она отдохнуть легла.
Николай (Лебедкиной). Во всяком случае, разговаривайте потише.
Лебедкина . А я тебе на твоего сына жалуюсь, может помочь мне, а не хочет.
Шаблова . Что это ты в самом деле, Николай! Ты меня не стыди перед благодетельницей! Важность-то надобно оставить. Мы для Варвары Харитоновны всё должны… как рабы… не разбирая.
Николай . Хорошо, маменька, хорошо!
Шаблова . Да, кажись… да заставь она меня человека убить – убью для нее, право; а не то что малость какую.
Лебедкина . Полно, Фелицата Антоновна, я шучу.
Шаблова . Да какие шутки! Нет, уж он такой зародился, ничего-то для дому. У нас, матушка, у бедных людей, кто в дом несет, тот и радетель.
Николай . Прежде нужно честно добыть, да потом в дом и нести.
Шаблова . Нет-то мне ничего противней этой твоей философии. Когда твоей чести дождешься-то, а есть-то всякий день хочется; так уж честно ль, не честно ль, а в дом тащить ты обязан.
Лебедкина . Оставь нас на минуту, нам поговорить нужно.
Шаблова уходит.
Николай и Лебедкина.
Николай . Ух, пообедали же мы!
Лебедкина . А вы не засните!
Николай . Не мудрено.
Лебедкина . Ну, как же, как же, друг мой? Говорите! Проснитесь!
Николай . Вот вам мой совет: привозите деньги, завтра же привозите! Другого вам ничего не остается.
Лебедкина . Хорош совет! Покорно благодарю! Вдруг столько отдать…
Николай . Об чем тут толковать! Сейчас деньги, сейчас; тогда только я своим влиянием обещаю спасти вас от уголовного суда. Ведь вы сами говорили, что поручительство фальшивое.
Лебедкина . Ну, что ж такое! Если бы я попросила, муж никогда бы мне не отказал, значит, это все равно.
Николай . Да ведь вы не просили? Ведь подпись не его!
Лебедкина . Как вы странно рассуждаете! Как же он мог подписать, когда был в параличе!
Николай . А это подлог. Ведь за это знаете что бывает?
Лебедкина . Ах, да не пугайте! Я знаю, что за это очень нехорошо.
Николай . Так привозите деньги. Нет, так достаньте, займите за какие бы то ни было проценты.
Лебедкина . Ах, как не хочется…
Николай . Да ведь вы должны, ведь вы под этот документ брали деньги.
Лебедкина . Вот мило, какие резоны! Разумеется, брала. Да ведь уж я те деньги, которые брала, истратила, а теперь должна отдавать свои. Поймите вы меня!
Николай . Поверьте вы мне, что я вам предлагаю самое лучшее, что только возможно.
Лебедкина . Нет, вы меня не любите, оттого так и говорите. Это не самое лучшее. Я поверить не хочу, чтобы нельзя было уговорить стряпчего обмануть этого Дороднова. Взял бы половину, а за хлопоты вы разделите пополам.
Николай . Как вы хотите, чтоб я к честному человеку обратился с таким предложением! Как он посмотрит на меня? Что он мне скажет прямо в глаза?
Лебедкина . Ну, так сделайте то, что я вам говорила.
Николай . Невозможно.
Лебедкина (тихо). Да ведь она вас любит ужасно, ведь вы сами говорили. Разве можно отказать в чем-нибудь тому, кого любишь? Я по себе сужу.
Николай . Ведь это чистое создание.
Лебедкина . И прекрасно. Тем легче обмануть. Тогда половина ваша. Деньги хорошие, мой друг, и не лишние для вас.
Николай . Не искушайте меня деньгами! Я в крайности, в ужасной крайности; за себя поручиться нельзя, может найти минута слабости, и упадешь так низко… Меня завтра поведут в яму за долги, меня ожидает срам, унижение. Пожалейте меня, не искушайте!
Лебедкина . Так спасайте себя от срама, вот вам средство.
Николай . Есть и другое.
Лебедкина . Это так легко.
Николай . То еще легче… Я скорей себе пулю в лоб…
Лебедкина (со слезами). Но что ж мне делать? У меня денег нет, достать мне негде, кто мне поверит? Я так много должна.
Николай . Слезы не помогут, нужно действовать. У вас есть вещи, брильянты?
Лебедкина (со слезами). И даже очень много.
Николай . Вот и прекрасно. Надо их заложить в опекунский совет.
Лебедкина . Да, в опекунский совет, только я не знаю, как это…
Николай . Я вам помогу.
Лебедкина . Покорно вас благодарю. Вы мой истинный друг.
Николай . Завтра пораньше поедемте вместе.
Лебедкина . Ну, вот видите, как все это прекрасно улаживается. (Хохочет.) Ха, ха, ха!
Николай . Что с вами? Чему вы смеетесь?
Лебедкина . И вы хотите, чтоб я рассталась с своими вещами? Да вы с ума сошли! Вот потеха! (Смеется.)
Николай . Извините, пожалуйста, я единственно из расположения…
Лебедкина . Ах, какой вы чудак! Да можно ль советовать такой женщине, как я, заложить вещи, брильянты?
Николай . Да что же делать-то?
Лебедкина . Нет, вы еще очень молоды. Неужели вы думаете, что у меня таких денег нет, что мне в самом деле трудно их найти? Столько-то денег я вам через час доставлю.
Николай . Так в чем же дело? я не понимаю.
Лебедкина . А в том, что хоть этот долг для меня и не очень важен, а мне его не хочется платить. Двенадцать тысяч, для кого бы то ни было, составляют расчет. И вот мне хотелось испытать, стоите ли вы моей любви, которой вы так давно добиваетесь.
Николай . Да, это совсем изменяет дело.
Лебедкина . Давно бы вам нужно было догадаться.
Николай . Но я не понимаю, как вы можете полюбить человека, который сделал гадость, хоть бы и для вас.
Лебедкина . Не беспокойтесь! Я и сама не очень добродетельна, и других сужу не строго. Если я вижу, что человек мне предан без границ, я и сама готова для него на всякие жертвы.
Николай . Об этом стоит подумать.
Лебедкина . Как? Вы еще хотите думать? Вы можете колебаться? Да ведь близко, ведь перед вами то, чего вы так долго и напрасно искали. Я не знаю, любите ли вы меня, но я знаю наверное, что вы самолюбивы… удовлетворение самолюбия…
Николай . Ах, черт возьми! вы меня сводите с ума.
Лебедкина . На ум навожу. Получить большие деньги, пользоваться расположением женщины, известной в обществе, за которой все ухаживают, возбуждать зависть, ревность! Для этого можно кой-чем пожертвовать. Вы очень милы, умны, но ведь все-таки вы…
Николай . Ничтожество перед вами. Конечно, я должен сознаться.
Лебедкина . Нет, это слишком. Зачем унижаться. Я вам скажу помягче: вы не из тех мужчин, которые опасны для нас. Вы не можете, не имеете средств преследовать… вас надо самой… отыскивать… в захолустье. Оцените это.
Николай . Ценю.
Лебедкина (целует его). До завтра времени много… Я привезу, на всякий случай, все деньги и посмотрю, любите ли вы меня. Позволяю и вам поцеловать меня вот здесь. (Подставляет ему щеку.) Фелицата Антоновна, еду.
Шаблова за сценой: «Со всех ног, матушка, бегу!»
Что вы задумались?
Николай . Мне кажется, я помешаюсь.
Входит Шаблова.
Николай, Лебедкина и Шаблова.
Шаблова . Уж и домой? Что ж мало погостили?
Лебедкина (тихо). Ну вот! Ведь ты мои дела знаешь, может, и сбудется, что ты пророчила, может, и придет, так надо быть дома.
Шаблова . Уж в таком случае задерживать не смею, поезжайте, поезжайте!
Лебедкина (Николаю). Прощайте! Целуйте! (Протягивает ему руку.) А то перчатку надену. Прикладывайтесь, пока не тесно! (Шабловой.) Ну, прощай! (Тихо.) Вот это тебе! (Дает ей крупную ассигнацию.) Забеги как-нибудь! (Запевает.) «Пьяная улица»…
Шаблова (целуя Лебедкину в плечо). Ах ты птичка! Ах ты птичка, ах ты птичка моя райская!
Лебедкина уходит. Шаблова и Николай ее провожают. Входит Людмила.
Людмила, потом Николай и Шаблова.
Людмила . Кажется, она уехала наконец. Ждала, ждала, думала, думала… Но что же тут придумаешь! Тут нужны деньги. Видеть позор любимого человека!… Несчастье видеть легче, чем позор! Молодой человек, полный сил, умный… и его запирают в тюрьму вместе с промотавшимися развратниками, с злостными банкротами. Я не выдержу, слезы хлынут у меня.
Входят Шаблова и Николай.
Шаблова (Людмиле). Вот вам и Николай; вы его видеть хотели. (Николаю.) Ну, повалило тебе счастье; от женщин отбою нет. Вот жизнь-то тебе пришла. (Уходит.)
Людмила . Не мешаю я вам?
Николай . Нисколько.
Людмила . Вы как будто расстроены? Вы беспокоитесь? Может быть, ожидаете чего-нибудь дурного?
Николай (пристально смотрит на нее). Вы знаете? Скажите, вы знаете?
Людмила . Знаю.
Николай . Только не презирайте меня, пожалуйста.
Людмила . Нет, за что же?
Николай . Ну, вот и хорошо, меньше хлопот, Оправдываться не нужно.
Людмила . Оправдываться не нужно. Но если б вы были так добры…
Николай . Для вас все, что вам угодно.
Людмила . Мне нужно знать подробно о вашем настоящем положении.
Николай . Извольте.
Людмила . Только все, все, ради бога, ничего не скрывайте.
Николай . Вы просите не скрывать ничего; значит, вы подозреваете за мной что-нибудь очень дурное.
Людмила . Если б я подозревала, я б вас не любила.
Николай . Вся беда моя в том, что я должен много.
Людмила . Да, да, мне только и нужно знать, как вы задолжали, кому, сколько.
Николай . А вот когда я был маленьким Жюль-Фавром и воображал, что я первый адвокат в Москве, я зажил очень широко. После студенческого безденежья, да вдруг тысячи три-четыре в кармане, ну голова-то и закружилась. Обеды да кутежи, обленился, да и дел серьезных не было, и оказалось к концу года, что денег нет, а долгов, хотя небольших, довольно. Вот тут-то я и сделал непростительную глупость, от которой теперь погибаю.
Людмила . Что же вы сделали?
Николай . Я подумал, что бросать мне этот образ жизни не следует, чтоб не растерять знакомства. Занял в одних руках значительную сумму за большие проценты, уплатил все мелкие долги и зажил опять по-прежнему, в ожидании будущих благ. Все мне казалось, что получу большой процесс. Ну, а дальше уж просто. Процесса большого я не получил, деньги прожил, а долг, как петля на шее. Петля давит, тоска, отчаяние… А от тоски праздная, трактирная жизнь… Вот и вся моя нехитрая история.
Людмила . Много вы должны?
Николай . Тысячи три. Для меня сумма огромная.
Людмила . И у вас нет надежды поправить ваши дела?
Николай . Никакой.
Людмила . И в виду нет ничего?
Николай . Ничего.
Людмила . Вам остается только…
Николай . Идти в тюрьму. Да. Как мне нездоровится! Как голова горит!
Людмила . Погодите, я принесу одеколону.
Уходит. Николай садится на кресло и опускает голову. Людмила выносит из своей комнаты в одной руке бурнус и платок, в другой склянку одеколону; бурнус оставляет на стуле у двери, наливает одеколону на руку и примачивает голову Николаю.
Николай . Благодарю, благодарю.
Людмила . Кому вы должны?
Николай . На что вам знать! Есть такой ростовщик, известный всей Москве.
Людмила . Говорите скорей фамилию. (Хочет надевать бурнус.) Я пойду просить его, чтоб он вам отсрочил. Буду умолять, плакать перед ним…
Николай . Напрасно. Ничто не поможет; это не человек, а железо. Останьтесь!
Людмила (подходя к Николаю). Но как же вам помочь?
Николай . Никак нельзя. Я сделал глупость, которую нельзя ничем поправить… Нет… то есть можно.
Людмила . Говорите, говорите!
Николай . Я сделал глупость и запутался; чтобы распутаться, нужно сделать…
Людмила . Что сделать? (Кладет руки на голову Николая.)
Николай . Ах, как хорошо мне!
Людмила . И мне хорошо.
Входит Дормедонт.
Николай, Людмила и Дормедонт.
Дормедонт (про себя). Вот оно что! Ловко, брат! (Громко.) Людмила Герасимовна, я от вашего папеньки-с.
Людмила подходит к нему.
Вот приказали вам отдать. (Подает сложенную бумагу. Людмила раскрывает и рассматривает.) Чтоб сейчас, говорит, в портфель и на ключ.
Людмила . Хорошо, хорошо. (Прячет бумагу в карман ) Больше ничего?
Дормедонт . Ничего-с. Но каково доверие мне-то-с! Тебе, говорит, я поверю, ты не то, что брат.
Николай . Он это сказал?
Людмила . Не сердитесь на папашу! Он что-то не любит вас. Это оттого, что он вас не знает.
Дормедонт . Брату твоему, говорит, гроша не поверю, а тебе могу.
Николай . Ну, хорошо же! (Дормедонту.) Поди вон!
Дормедонт . Ты что куражишься? Я к Людмиле Герасимовне с благородными намерениями, не то, что ты.
Николай (Людмиле). Бросьте его! Подите ко мне!
Дормедонт . Мне, Людмила Герасимовна, серьезно нужно с вами поговорить, очень серьезно.
Людмила . Да, да. Я очень рада. И мне нужно, только не теперь, после как-нибудь.
Николай . Говорят тебе, поди вон!
Дормедонт . Пойду. Ты не знаешь… Погляди, что еще у нас будет с Людмилой Герасимовной! (Уходит.)
Николай и Людмила.
Людмила . Вы сказали, что есть средство…
Николай . Да, есть. Я сделал глупость и запутался; чтобы распутаться, нужно сделать…
Людмила . Что?
Николай . Преступление.
Людмила (отстраняясь). Ужасно! Что вы говорите!
Николай . Вы требовали от меня откровенности, я говорю правду. Чтоб выпутаться из долгу, чтоб избавиться от сраму, мне остается только одно средство – сделать преступление.
Людмила . Как легко вы говорите о таких вещах!
Николай . Вы очень чисты, вы редко слышите такие разговоры…
Людмила . Не делайте, не делайте преступления! О, боже мой! О, боже мой! Но если оно необходимо, заставьте меня, прикажите мне… Я сделаю… Какое преступление?
Николай . Воровство.
Людмила . Гнусно, гадко!
Николай . Да, некрасиво.
Людмила . Не шутите. Я исстрадалась, измучилась, слушая вас.
Николай . Так успокойтесь! Что вам напрасно страдать! Предоставьте меня моей судьбе. (Хочет идти.)
Людмила . Нет, постойте! Не отталкивайте меня! Я решилась сделать все для вас… Что бы вы ни задумали, я ваша сообщница. Что украсть? У кого?
Николай . У вашего отца.
Людмила . Вы смеетесь над моим горем! У моего отца нечего украсть.
Николай . Заемное письмо той женщины, которую вы сегодня видели, передано вашему отцу. Ей платить не хочется всех денег, и она предлагала мне половину, если я его украду.
Людмила . Ах, какие страдания! (Отирая слезы.) Что ж, этих денег достаточно, чтоб спасти вас?
Николай . Даже слишком.
Людмила . И когда вы заплатите долг, вы бросите праздную жизнь и будете трудиться?
Николай . Разумеется. Я не только брошу, я прокляну прежнюю жизнь; такой урок научит хоть кого. Испытать в другой раз, что я испытываю теперь, сохрани меня бог. Что у меня впереди, по выходе из тюрьмы, какая карьера? Быть писарем в квартале, и то надо кланяться, чтоб пустили. Репутация моя погибла навсегда. И если б мне удалось как-нибудь избавиться от этой напасти, клянусь вам всем святым на свете, я сделаюсь хорошим человеком. Но спастись мне, Людмила Герасимовна, невозможно. Не думайте обо мне дурно, успокойтесь! Чтоб спасти себя, я не стану искать никаких безнравственных средств. Я краснею за себя: как я мог колебаться, как я мог слушать, без негодования, это гнусное предложение!
Людмила . Милый, благородный человек! Но как же спасти вас? Я люблю вас. Для меня нет жизни без любви к вам.
Николай . Не тревожьте себя, успокойтесь! Я сделал глупость, я и должен поплатиться. Да вот что… возвратите-ка мне револьвер.
Людмила . Нет, нет, это тоже преступление, еще хуже.
Николай . Не бойтесь! Что вы! Я не решусь… разве уж очень невыносимо станет.
Людмила (делает несколько шагов к двери, останавливается в задумчивости, потом вынимает бумагу, принесенную Дормедонтом, и подает Николаю). Вот, возьмите!
Николай . Что это? (Рассматривает бумагу.) Заемное письмо Лебедкиной! Нет, я не приму от вас этой жертвы.
Людмила . Возьмите, возьмите! Пусть оно будет у вас, делайте с ним, что хотите, это ваша воля.
Николай . Невозможно, невозможно! Что вы! Опомнитесь!
Людмила . В моих руках есть средство… я должна помочь вам… Другой любви я не знаю, не понимаю… Я только исполняю свой долг. (Идет к двери.)
Николай . Вы свой долг исполнили, теперь уж и я знаю, что мне нужно сделать.
