100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
"Полиэн Киркее - привет. Должен сознаться, повелительница, что мне нередко приходилось грешить:ведь я - человек, и еще нестарый. Но до сих пор ни разу не провинился янастолько, чтобы заслужить казнь. Винюсь перед тобою во всем. К чемуприсудишь, того я и достоин. Я совершил предательство, убил человека,осквернил храм: за эти преступления и требуй возмездия. Захочешь моей смерти- я приду с собственным клинком; если удовольствуешься бичеванием - я голымприбегу к повелительнице. Не забывай только, что не я пред тобою провинился,а мое орудие. Готовый к бою, я оказался без меча. Не знаю, кто мне егоиспортил. Может быть, душевный порыв опередил медлительное тело. Может быть,желая слишком многого, я растратил свою страсть на проволочки. Не пойму, чтосо мною случилось. Вот ты велишь мне остерегаться паралича. Будто может бытьпаралич сильнее того, который отнял у меня возможность обладать тобою. Нооправдание мое сводится все-таки к следующему: я тебе угожу, если толькопозволишь мне исправить свою ошибку". Отпустив с таким обещанием Хрисиду, я с большею тщательностью принялсяза лечение виновного тела: во-первых, не пошел в баню, а ограничился тольконебольшим обтиранием; затем, наевшись более здоровой пищи, именно луку иулиточьих шеек без соуса, выпил лишь немного чистого вина и, наконец,совершив перед сном очень легкую прогулку, вошел в опочивальню без Гитона. Ябоялся даже того, что братец слегка прикоснется ко мне боком, - так хотелосьмне помириться с Киркеей.
Бодрый духом и телом, поднялся я на следующий день и отправился в ту жеплатановую рощу, хотя и побаивался этого злосчастного места. Там, поддеревьями, я стал ожидать прихода моей провожатой Хрисиды. Побродивнекоторое время, я уселся на том самом месте, где сидел накануне, как вдругона появилась, ведя за собою какую-то старушку. Поздоровавшись со мной,Хрисида сказала: - Ну-с, привередник, уж не начинаешь ли ты браться за ум? Тут старуха вытащила из-за пазухи скрученный из разноцветных нитокшнурок и обвязала им мою шею. Затем плюнула, смешала плевок свой с пылью и,взяв получившейся грязи на средний палец, несмотря на мое сопротивление,мазнула меня по лбу... Произнеся это заклинание, она велела мне плюнуть три раза и триждыбросить себе за пазуху камешки, которые уже были заранее у нее заворожены изавернуты в кусок пурпура; после этого она протянула руку, чтобы испытатьмою мужскую силу. В одно мгновение мышцы подчинились приказанию и, с силойнапрягшись, совершенно заполнили собой руки старицы, которая, не помня себяот восторга, воскликнула: - Смотри, моя Хрисида, смотри, какого зайца я подняла на чужуюкорысть!.. Здесь благородный платан, бросающий летние тени, Лавры в уборе плодов и трепетный строй кипарисов; Сосны качают вокругвершиной, подстриженной ровно. А между ними журчит ручеек непоседливой струйкой, Пенится и ворошит онкамешки с жалобной песней. Дивный приют для любви! Один соловей намсвидетель. И, над лужайкой летя, где фиалки качаются в травах, Ласточка песнипоет, города возлюбившая птица. Киркея лежала раскинувшись, опираясь беломраморной шеей на спинкузолотого ложа, и тихо помахивала веткою цветущего мирта. Увидев меня и,должно быть, вспомнив про вчерашнее оскорбление, она слегка покраснела.Затем, когда она удалила всех и я, повинуясь ее приглашению, сел подле неена ложе, она приложила к глазам моим ветку и, как бы отгородившись от менястенкой, сделалась несколько смелее. - Ну что, паралитик? - сказала она. - Весь ли ты нынче явился ко мне? - Ты спрашиваешь, вместо того чтобы убедиться самой? Так ответил я и тут же всем телом устремился к ней в объятия. Она непросила пощады, и я досыта упился поцелуями...
