|
(Посвящаю
моей сестре Анне Алексеевне)
Ты опять
упрекнула меня,
Что я с
музой моей раздружился,
Что
заботам текущего дня
И
забавам его подчинился.
Для
житейских расчетов и чар
Не
расстался б я с музой моею,
Но бог
весть, не погас ли тот дар,
Что,
бывало, дружил меня с нею?
Но не
брат еще людям поэт,
И
тернист его путь, и непрочен,
Я умел
не бояться клевет,
Не был
ими я сам озабочен;
Но я
знал, чье во мраке ночном
Надрывалося
сердце с печали
И на чью
они грудь упадали свинцом,
И кому
они жизнь отравляли.
И пускай
они мимо прошли,
Надо
мною ходившие грозы,
Знаю я,
чьи молитвы и слезы
Роковую
стрелу отвели…
Да и
время ушло, – я устал…
Пусть я
не был бойцом без упрека,
Но я
силы в себе сознавал,
Я во
многое верил глубоко,
А теперь
– мне пора умирать…
Не затем
же пускаться в дорогу,
Чтобы в
любящем сердце опять
Пробудить
роковую тревогу…
Присмиревшую
Музу мою
Я и сам
неохотно ласкаю…
Я
последнюю песню пою
Для тебя
– и тебе посвящаю.
Но не
будет она веселей,
Будет
много печальнее прежней,
Потому
что на сердце темней
И в
грядущем еще безнадежней…
Буря
воет в саду, буря ломится в дом,
Я боюсь,
чтоб она не сломила
Старый
дуб, что посажен отцом,
И ту
иву, что мать посадила,
Эту иву,
которую ты
С нашей
участью странно связала,
На которой
поблекли листы
В ночь,
как бедная мать умирала…
И дрожит
и пестреет окно…
Чу! как
крупные градины скачут!
Милый
друг, поняла ты давно
Здесь
одни только камни не плачут…
|
