Александр Островский «Поздняя любовь»

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Фелицата Антоновна Шаблова , хозяйка небольшого деревянного дома .

Герасим Порфирьич Маргаритов , адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности .

Людмила , его дочь, немолодая девушка. Все движения ее скромные и медленные, одета очень чисто, но без претензий .

Дормедонт , младший сын Шабловой, в писарях у Маргаритова .

Онуфрий Потапыч Дороднов , купец средних лет .

Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой. На правой стороне (от зрителей) две узкие однопольные двери: ближайшая в комнату Людмилы, а следующая в комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой. В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в левом растворенная дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются сыновья Шабловой. Между дверьми старинный комод с стеклянным шкафчиком для посуды. На левой стороне два небольших окна, в простенке между ними старинное зеркало, по сторонам которого две тусклые картинки в бумажных рамках; под зеркалом большой стол простого дерева. Мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, старое полуободранное вольтеровское кресло. Осенние сумерки, в комнате темно.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Людмила выходит из своей комнаты, прислушивается и подходит к окну.

Потом Шаблова выходит из своей комнаты.

Шаблова (не видя Людмилы).  Словно кто калиткой стукнул. Нет, почудилось. Уж я очень уши-то насторожила. Экая погодка! В легоньком пальте теперь… ой-ой! Где-то мой сынок любезный погуливает? Ох, детки, детки – горе матушкино! Вот Васька, уж на что гулящий кот, а и тот домой пришел.

Людмила . Пришел?… Разве пришел?

Шаблова . Ах, Людмила Герасимовна! Я вас и не вижу, стою тут да фантазирую сама промеж себя…

Людмила . Вы говорите, пришел?

Шаблова . Да вы кого же дожидаетесь-то?

Людмила . Я? Я никого. Я только слышала, что вы сказали: «пришел».

Шаблова . Это я тут свои мысли выражаю; в голове-то накипит, знаете… Погода, мол, такая, что даже мой Васька домой пришел. Сел на лежанку и так-то мурлычет, даже захлебывается; очень ему сказать-то хочется, что, мол, я дома, не беспокойтесь. Ну, разумеется, погрелся, поел, да опять ушел. Мужское дело, дома не удержишь. Да вот зверь, а и тот понимает, что надо домой побывать – понаведаться, как, мол, там; а сынок мой Николенька другие сутки пропадает.

Людмила . Как знать, какие дела у него?

Шаблова . Кому ж и знать, как не мне! Никаких у него делов нет, баклуши бьет.

Людмила . Он адвокатством занимается.

Шаблова . Да какое абвокатство! Было время, да прошло.

Людмила . Он хлопочет по делам какой-то дамы.

Шаблова . Да что ж, матушка, дама! Дама даме рознь. Ты погоди, я тебе все скажу. Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом, – пошли дела, и пошли, и пошли, огребай деньги лопатой. От того от самого, что вошел он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где. Само собою: удовольствие; человек же он горячий. Ну, им что? У них карманы толстые. А он барствовал да барствовал, а дела-то между рук шли, да и лень-то; а тут абвокатов развелось несть числа. Уж сколько он там ни путался, а деньжонки все прожил; знакомство растерял и опять в прежнее бедное положение пришел: к матери, значит, от стерляжей ухи-то на пустые щи. Привычку же он к трактирам возымел – в хорошие-то не с чем, так по плохим стал шляться. Видя я его в таком упадке, начала ему занятие находить. Хочу его свести к своей знакомой даме, а он дичится.

Людмила . Робок, должно быть, характером.

Шаблова . Полно, матушка, что за характер!

Людмила . Да ведь бывают люди робкого характера.

Шаблова . Да полно, какой характер! Разве у бедного человека бывает характер? Какой ты еще характер нашла?

Людмила . А что же?

Шаблова . У бедного человека да еще характер! Чудно, право! Платья нет хорошего, вот и все. Коли у человека одёжи нет, вот и робкий характер; чем бы ему приятный разговор вести, а он должен на себя осматриваться, нет ли где изъяну. Вы возьмите хоть с нас, женщин: отчего хорошая дама в компании развязный разговор имеет? Оттого, что все на ней в порядке: одно к другому пригнато, одно другого ни короче, ни длинней, цвет к цвету подобран, узор под узор подогнат. Вот у ней душа и растет. А нашему брату в высокой компании беда; лучше, кажется, сквозь землю провалиться! Там висит, тут коротко, в другом месте мешком, везде пазухи. Как на лешего, на тебя смотрят. Потому не мадамы нам шьют, а мы сами самоучкой; не по журналам, а как пришлось, на чертов клин. Сыну тоже не француз шил, а Вершкохватов из-за Драгомиловской заставы. Так он над фраком-то год думает, ходит, ходит кругом сукна-то, режет, режет его; то с той, то с другой стороны покроит – ну, и выкроит куль, а не фрак. А ведь прежде тоже, как деньги-то были, Николай франтил; ну, и дико ему в таком-то безобразии. Уломала я его наконец, да и сама не рада; человек он гордый, не захотел быть хуже других, потому у нее с утра до ночи франты, и заказал хорошее платье дорогому немцу в долг.

Людмила . Молода она?

Шаблова . В поре женщина. То-то и беда. Кабы старуха, так бы деньги платила.

Людмила . А она что же?

Шаблова . Женщина легкая, избалованная, на красоту свою надеется. Всегда кругом нее молодежь – привыкла, чтоб все ей угождали. Другой даже за счастие сочтет услужить.

Людмила . Так он даром для нее хлопочет?

Шаблова . Нельзя сказать, чтоб вовсе даром. Да он-то бы пожалуй, а я уж с нее ста полтора выханжила. Так все деньги-то, что я взяла с нее за него, все портному и отдала, вот тебе и барыш! Кроме того, посудите сами, всякий раз, как к ней ехать, извозчика берет с биржи, держит там полдня. Чего-нибудь да стоит! А из чего бьется-то? Диви бы… Все ветер в голове-то.

Людмила . Может быть, она ему нравится?

Шаблова . Да ведь это срам бедному-то человеку за богатой бабой ухаживать да еще самому тратиться. Ну, куда ему тянуться: там такие полковники да гвардейцы бывают, что уж именно и слов не найдешь. Взглянешь на него, да только и скажешь: ах, боже мой! Чай, смеются над нашим, да и она-то, гляди, тоже. Потому, судите сами: подкатит к крыльцу на паре с пристяжкой этакий полковник, брякнет в передней шпорой или саблей, взглянет мимоходом, через плечо, в зеркало, тряхнет головой да прямо к ней в гостиную. Ну, а ведь она женщина, создание слабое, сосуд скудельный, вскинет на него глазами-то, ну точно вареная и сделается. Где же тут?

Людмила . Так она вот какая!

Шаблова . Она только с виду великая дама-то, а как поглядеть поближе, так довольно малодушна. Запутается в долгах да в амурах, ну и шлет за мной на картах ей гадать. Мелешь, мелешь ей, а она-то и плачет, и смеется, как дитя малое.

Людмила . Как странно! Неужели такая женщина может нравиться?

Шаблова . Да ведь Николай горд; засело в голову, что завоюю, мол, – ну и мучится. А может, ведь он и из жалости; потому нельзя и не пожалеть ее, бедную. Муж у нее такой же путаник был; мотали да долги делали, друг другу не сказывали. А вот муж-то умер, и пришлось расплачиваться. Да кабы с умом, так еще можно жить; а то запутаться ей, сердечной, по уши. Говорят, стала векселя зря давать, подписывает сама не знает что. А какое состояние-то было, кабы в руки. Да что вы в потемках-то?

Людмила . Ничего, так лучше.

Шаблова . Ну, что ж, посумерничаем, подождем Николая. А вот кто-то и пришел; пойти свечку принести. (Уходит.)

Людмила (у двери в переднюю).  Это вы?

Входит Дормедонт.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Людмила, Дормедонт, потом Шаблова.

Дормедонт . Я-с.

Людмила . А я думала… Да, впрочем, я очень рада, а то скучно одной.

Входит Шаблова со свечой.

Шаблова . Где же ты был? Ведь я так полагала, что ты дома. Ишь как озяб, захвораешь, смотри.

Дормедонт (греясь у печки).  Я брата искал.

Шаблова . Нашел?

Дормедонт . Нашел.

Шаблова . Где ж он?

Дормедонт . Все там же.

Шаблова . Другой-то день в трактире! Скажите, пожалуйста, на что это похоже!

Дормедонт . На биллиарде играет.

Шаблова . Что ж ты его домой не вел?

Дормедонт . Звал, да нейдет. Поди, говорит, скажи маменьке, что я совершеннолетний, чтоб не беспокоилась. Домой, говорит, когда мне вздумается, я дорогу и без тебя найду; провожатых мне не нужно, я не пьяный. Уж я и плакал перед ним. «Брат, говорю, вспомни дом! Какой же ты добычник! Люди работы ищут, а ты сам от дела бегаешь. Нынче, говорю, два лавочника приходили прошение к мировому писать, а тебя дома нет. Этак ты всех отвадишь». – «Я, говорит, по грошам не люблю собирать». А вот у меня последний рубль выпросил. Что ж, я отдал – брат ведь.

Шаблова . Озяб ты?

Дормедонт . Не очень. Я все для дому, а он нет. Я если когда и дров наколоть, так что за важность! Сейчас надел халат, пошел нарубил, да еще моцион. Ведь верно, Людмила Герасимовна?

Людмила . Вы любите брата?

Дормедонт . Как же-с…

Людмила . Ну, так любите больше! (Подает Дормедонту руку.)  Вы добрый, хороший человек. Я пойду работу возьму. (Уходит.)

Шаблова (вслед Людмиле).  Приходите, поскучаем вместе. (Дормедонту.)  Ишь ты, как перезяб, все не согреешься.

Дормедонт . Нет, маменька, ничего; вот только в среднем пальце владения не было, а теперь отошло. Сейчас я за писанье. (Садится к столу и разбирает бумаги.)

Шаблова . А я карточки разложу покуда. (Вынимает из кармана карты.)

Дормедонт . Вы, маменька, ничего не замечаете во мне?

Шаблова . Нет. А что?

Дормедонт . Да ведь я, маменька, влюблен.

Шаблова . Ну, что ж, на здоровье.

Дормедонт . Да ведь, маменька, серьезно.

Шаблова . Верю, что не в шутку.

Дормедонт . Какие шутки! Погадайте-ка!

Шаблова . Давай гадать! Давай, старый да малый, из пустого в порожнее пересыпать.

Дормедонт . Не смейтесь, маменька: она меня любит.

Шаблова . Эх, Дормедоша! не из таких ты мужчин, каких женщины любят. Одна только женщина тебя любить может.

Дормедонт . Какая же?

Шаблова . Мать. Для матери, чем плоше дитя, тем оно милее.

Дормедонт . Что ж, маменька, я чем плох? Я для дому…

Шаблова . Да ведь я знаю, про кого ты говоришь.

Дормедонт . Ведь уж как не знать, ведь уж одна. А вот я сейчас пришел, бросилась к двери, говорит: «Это вы?»

Шаблова . Бросилась? Ишь ты! Только не тебя она ждала. Не брата ли?

Дормедонт . Невозможно, маменька, помилуйте.

Шаблова . Ну, смотри! А похоже дело-то!

Дормедонт . Меня, маменька, меня! Вот теперь только б смелости, да время узнать, чтоб в самый раз всю душу свою открыть. Действовать?

Шаблова . Действуй!

Дормедонт . А как, маменька, карты? Что они мне говорят?

Шаблова . Путаница какая-то, не разберу. Вон, кажется, купец домой собирается; пойти велеть ему посветить. (Уходит.)

Выходят Дороднов и Маргаритов.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Дормедонт, Дороднов и Маргаритов.

Маргаритов . А ведь мы с тобой старые приятели.

Дороднов . Еще бы! Сколько лет. Герасим Порфирьич, знаешь что? Выпьем теперь. Сейчас я кучера к Бауеру…

Маргаритов . Нет, нет, и не проси!

Дороднов . Как ты это, братец, странно! Мне теперь вдруг фантазия; должен ты уважить?

Маргаритов . Тебе эта фантазия-то часто приходит. Ты об деле-то… Завтра нужно нам к маклеру…

Дороднов . Да что об деле! Я на тебя, как на каменную стену. Видишь, я тебя не забыл; вот где отыскал.

Маргаритов (жмет ему руку).  Благодарю, благодарю! Да, вот куда занесла меня судьба. Ты добрый человек, ты меня нашел; а другие бросили, бросили на жертву нищете. Дел серьезных почти нет, перебиваюсь кой-чем; а я люблю большие апелляционные дела, чтоб было над чем подумать, поработать. А вот на старости лет и дел нет, обегать стали; скучно без работы-то.

Дороднов . Скучно-то бы ничего, а ведь, чай, поди и голодно.

Маргаритов . Да, да, и голодно.

Дороднов . Бодрись, Герасим Порфирьич! Авось с моей легкой руки… Уж ты, по знакомству, постарайся!

Маргаритов . Что за просьбы! Я свое дело знаю.

Дороднов . Заходи завтра вечерком. Не бойся, неволить не буду, легоньким попотчую.

Маргаритов . Хорошо, хорошо, зайду.

Дороднов . Ну, так, значит, до приятного.

Маргаритов . Ах, постой, постой! забыл. Подожди немного!

Дороднов . Чего еще?

Маргаритов . Забыл тебе расписку дать, какие документы от тебя принял.

Дороднов . Вот еще! Не надо.

Маргаритов . Нельзя, порядок.

Дороднов . Да не надо, чудак. Верю.

Маргаритов . Не выпущу без того.

Дороднов . И зачем только эти прокламации?

Маргаритов . В животе и смерти бог волен. Конечно, у меня не пропадут, я уж теперь осторожен стал…

Дороднов . А разве было что?

Маргаритов . Было. Вот какой был случай со мной. Когда еще имя мое гремело по Москве, дел, документов чужих у меня было, хоть пруд пруди. Все это в порядке, по шкапам, по коробкам, под номерами; только, по глупости по своей, доверие я прежде к людям имел; бывало, пошлешь писарька: достань, мол, в такой-то коробке дело; ну, он и несет. И выкрал у меня писарек один документ, да и продал его должнику.

Дороднов . Велик документ-то?

Маргаритов . В двадцать тысяч.

Дороднов . Ого! Ну, что ж ты?

Маргаритов (со вздохом).  Заплатил.

Дороднов . Все заплатил?

Маргаритов (утирая слезы).  Все.

Дороднов . Как же ты извернулся?

Маргаритов . Все свои трудовые денежки отдал, дом продал – все продал, что можно продать было.

Дороднов . Так-то ты и в упадок пришел?

Маргаритов . Да.

Дороднов . Пострадал занапрасно?

Маргаритов . Да.

Дороднов . Небось нелегко было?

Маргаритов . Ну, уж я про то знаю, каково мне было. Веришь ли ты? Денег нет, трудовых, горбом нажитых, гнезда нет, жена и так все хворала, а тут умерла – не перенесла, доверия лишился, (шепотом)  хотел руки на себя наложить.

Дороднов . Что ты! Наше место свято! Полоумный ты, что ли?

Маргаритов . Будешь полоумный. Вот так-то раз, вечером, тоска меня грызет, хожу по комнате, поглядываю, где петлю-то повесить…

Дороднов . Ишь ты, бог с тобой!

Маргаритов . Да заглянул в угол, кроватка там стоит, дочка спала, двух лет была тогда. Думаю, кто ж у ней-то останется. А? Понял ты?

Дороднов . Как не понять, голова!

Маргаритов . Кто у ней останется, а? Да так это гляжу на нее, воззрелся на этого ангела, с места не могу сойти; а в душе-то у меня точно тепло какое полилось, все мысли-то супротивные точно мириться между себя стали, затихать да улегаться по своим местам.

Дороднов . И такое это, выходит, произволение.

Маргаритов . Слушай, слушай! И с тех пор я так и молюсь на нее, как на мою спасительницу. Ведь уж кабы не она, ау, брат!

Дороднов . Да, оно, точно, бывает; только сохрани бог всякого!

Маргаритов . Так вот… Об чем я начал-то? Да, так вот с тех пор я осторожен, запираю на ключ, а ключ у дочери. Все у ней, и деньги и все у ней. Она святая.

Дороднов . Ну, к чему это ты такие слова?

Маргаритов . Что, что! Ты не веришь? Святая, говорю тебе. Она кроткая, сидит работает, молчит; кругом нужда; ведь она самые лучшие свои года просидела молча, нагнувшись, и ни одной жалобы. Ведь ей жить хочется, жить надо, и никогда ни слова о себе. Выработает лишний рублик, глядишь, отцу подарочек, сюрприз. Ведь таких не бывает… Где ж они?

Дороднов . Замуж бы.

Маргаритов . Да с чем, чудной ты человек, с чем?

Дороднов . Ну вот, бог даст, ты мне дела-то на двести тысяч сделаешь, так уж тогда…

Маргаритов . Ну, ты подожди, я сейчас тебе расписочку…

Дороднов . Ладно, подожду.

Маргаритов уходит в свою комнату.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Дороднов и Дормедонт.

Дороднов (садится).  Дела-то на свете тоже всякие бывают, все разное, у всякого свое, и всякий должен о себе. И не пожалеть иного нельзя, а и жалеть-то всякого не приходится; потому вдруг с тобой самим может грех случиться, так жалость-то надо для себя поберечь. (Смотрит на Дормедонта.)  Строчи, строчи! Разве поговорить с тобой?

Дормедонт . Чего-с?

Дороднов . Ты… как тебя?… Пописухин, поди сюда поближе!

Дормедонт . Вы бы поучтивее, коли не знаете человека.

Дороднов . Ах, извините, ваше благородие! А ты живи без претензиев, сытее будешь. Поди сюда, денег дам.

Дормедонт (подходя).  За что-с?

Дороднов (дает три рубля).  Так, здорово живешь.

Дормедонт . Покорно благодарю-с. (Кланяется.)

Дороднов (ерошит волоса Дормедонту).  Ах ты, шаршавый, не нашей державы!

Дормедонт . Полноте! что вы?

Дороднов . А что, милый друг, этот самый стряпчий не сфальшивит, если ему документы поверить?

Дормедонт . Как можно, что вы!

Дороднов . Я бы и хорошему отдал, да те спесивы очень, надо его сударем звать, да и дорого. Так ежели ты какую фальшь заметишь, сейчас забеги ко мне, так и так, мол.

Дормедонт . Да что вы! Уж будьте покойны.

Дороднов . Ну, поди строчи!

Дормедонт . Да я кончил-с.

Дороднов . Только ты стряпчему ни гугу! Ты много ль жалованья получаешь?

Дормедонт . Десять рублей в месяц.

Дороднов . Что ж, это ничего, хорошо. Тоже ведь и тебе питаться надо чем-нибудь. Всякий от своих трудов должен; потому, взгляни: птица ли, что ли…

Входит Маргаритов, Дормедонт уходит.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Маргаритов и Дороднов.

Маргаритов (отдавая расписку).  На, спрячь!

Дороднов (прячет расписку).  Что это у тебя за писарек такой?

Маргаритов . Что ж, писарек? Ничего. Глуповат, а парень исправный.

Дороднов . Плут, я вижу, большой руки. За ним гляди в оба.

Маргаритов . Ну, не болтай пустого!

Дороднов . Доглядывай, советую. Ну, гости посидят, посидят, да и поедут. (Хочет идти.)  Постой! Вот было забыл. У меня дома еще документ, это дело особь статья; я его с теми и не мешаю. Уж я его хоть бросить, так в ту ж пору; да дай, думаю, посоветуюсь, что с ним делать, все-таки жалко.

Маргаритов . В чем же дело?

Дороднов . Этот самый документ достался мне по наследству от дяди, вот со всеми бумагами, которые я к тебе привез. Да какой-то он сумнительный. Ну, думаю, и так много досталось, этого и жалеть нечего, что по нем ни получи, все ладно, а то хоть и пропадай он.

Маргаритов . На кого документ-то?

Дороднов . На бабу. Тут вдова есть одна, Лебедкина прозывается. Путаная бабенка.

Маргаритов . Да у ней есть что-нибудь?

Дороднов . Как не быть! Поразмотала, а все-таки заплатить в силах.

Маргаритов . Так давай, получим.

Дороднов . Получить можно, коли пугнуть.

Маргаритов . Чем?

Дороднов . Документ выдан за поручительством мужа, ей-то не больно верили, а поручительство-то фальшивое. Муж-то в параличе был, безо всякого движения, как она документ-то выдала.

Маргаритов . Так и пугнуть.

Дороднов . Оно и следует; только обстоятельному купцу связываться с бабой, я так понимаю, мораль. Я тебе передам, ты, как хочешь, от своего имени, а мне чтоб не путаться.

Маргаритов . Ну, так ты считай, что эти деньги у тебя в кармане.

Дороднов . Получи хоть половину!

Маргаритов . Все получу.

Дороднов . Не пожалеешь, стало быть?

Маргаритов . Что плутов жалеть!

Дороднов . Бабенка-то оборотиста, не оплела бы тебя на старости лет; заговорит – растаешь.

Маргаритов . Ну, вот еще! Толкуй тут! Вот тебе рука моя, что через два дня все деньги у тебя.

Дороднов . Значит, эту статью из головы вон. Завтра я тебе документ отдам. Ну, да ведь всего не переговоришь, что-нибудь к завтрему оставим; а теперь, по-моему, коли не пить, так самое время спать. Прощай!

Маргаритов . Посветите там кто-нибудь! (Уходит  с купцом в переднюю.)

Из передней возвращаются Маргаритов, Шаблова и Дормедонт. Людмила выходит из своей комнаты.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Маргаритов, Шаблова, Людмила и Дормедонт.

Шаблова . Ужинать не прикажете ли?

Маргаритов . Ужинайте, коли хотите, я ужинать не буду. Людмилочка, я нынче долго просижу, ты спи, меня не дожидайся. (Ходит по комнате.)

Людмила . Я сама хочу нынче посидеть подольше, поработать. (Шабловой.)  Вы сейчас будете ужинать, никого ждать не будете?

Шаблова . Да надо бы подождать.

Людмила . Ну, так я с вами посижу.

Дормедонт . Нет ли уж дельца и мне, Герасим Порфирьич, за компанию?

Маргаритов . Погоди, будет и тебе дело. Людмила, у меня дела, опять дела. Фортуна улыбается; повезло, повалило счастье, повалило.

Людмила . Как я рада за тебя, папа!

Маргаритов . За меня? Мне уж, Людмила, ничего не нужно; я для тебя живу, дитя мое, для одной тебя.

Людмила . А я для тебя, папа.

Маргаритов . Полно! Бог даст, будет у нас довольство; в нашем ремесле, коли посчастливится, скоро богатеют – вот поживешь и для себя, да как поживешь-то!

Людмила . Я не умею жить для себя; в том только и счастье, когда живешь для других.

Маргаритов . Не говори так, дитя мое, не принижай себя; ты меня огорчаешь. Я знаю свою вину, я загубил твою молодость, ну, вот я же и поправить хочу свою вину. Не обижай отца, не отказывайся наперед от счастья, которого он тебе желает. Ну, прощай! (Целует Людмилу в голову.)  Ангел-хранитель над тобой!

Людмила . И над тобой, папа.

Маргаритов уходит в свою комнату.

Шаблова . Вот что видеть-то приятно, а у меня сынки…

Дормедонт . Маменька, я-то? Разве я вас не покою, разве я для дому не радетель?

Шаблова . Так-то так, да ждать-то от тебя много нечего. А вот брат и с умом, да… уж и не говорить лучше! Замучил мать! Майся с ним, точно с калечищем каким. (Прислушивается.)  Ну, стучится, недолго дожидались. Пойти велеть пустить, да ворота запереть. (Уходит.)

Людмила подходит к окну.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Людмила и Дормедонт.

Дормедонт (про себя).  Не теперь ли начать? (Людмиле.)  Людмила Герасимовна, вы как о брате понимаете?

Людмила . Я его не знаю совсем.

Дормедонт . Однако по его поступкам?

Людмила . По каким?

Дормедонт . Против маменьки.

Людмила . Что же он против нее сделал?

Дормедонт . А в трактире сидит.

Людмила . Может быть, ему там весело.

Дормедонт . Мало что весело. Этак бы и я пошел.

Людмила . Что ж вы нейдете?

Дормедонт . Нет-с, я не таких правил. Для меня дома лучше-с.

Людмила . Полноте! Что здесь хорошего! Ну, уж про нас нечего и говорить; а мужчине-то, особенно молодому…

Дормедонт . Да-с, когда он не чувствует.

Людмила . А вы что же чувствуете?

Дормедонт . Да я то-с, да я-с…

Входит Шаблова с запиской с руках.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Людмила, Дормедонт и Шаблова.

Дормедонт (про себя).  Помешали!

Шаблова утирает слезы.

Людмила . Что с вами?

Шаблова . Да вот чадо-то мое…

Людмила (с испугом).  Что такое?

Шаблова (подавая записку).  Вот прислал с мальчиком из трактира.

Людмила . Можно прочесть?

Шаблова . Прочитайте!

Людмила (читает).  «Маменька, не ждите меня, я заигрался. Со мной неприятный случай – я проигрываю; я связался играть с игроком, который гораздо сильнее меня. Он, как кажется, порядочный человек, ему нужно отдать деньги, а у меня денег нет; поэтому я не могу прекратить игры и все больше затягиваюсь. Если хотите спасти меня от стыда и оскорблений, пришлите мне с посланным тридцать рублей. Кабы вы знали, как я страдаю из-за такой ничтожной суммы!»

Шаблова . Скажите пожалуйста, «ничтожной»! Выработай-ка, поди!

Людмила . «Я, для скорости, послал мальчика на извозчике; я жду и считаю минуты… Если у вас нет, найдите где-нибудь, займите! Не жалейте денег, пожалейте меня! Не губите меня из копеечных расчетов! Или деньги, или вы меня не увидите больше. Деньги пришлите в запечатанном конверте. Любящий вас сын Николай».

Шаблова . Хороша любовь, нечего сказать!

Людмила . Что же вы хотите делать?

Шаблова . Что делать? Где же я возьму? У меня всего десять рублей, да и то на провизию отложены.

Людмила . А ведь надо послать.

Шаблова . Проиграл, видите ли! А кто его заставлял играть? Сидел бы дома, так дело-то лучше.

Людмила . Об этом уж теперь поздно разговаривать.

Шаблова . Диви бы в самом деле нужда! А то проиграл, крайность-то небольшая.

Людмила . Нет, большая. Вы слышали, что он пишет: «вы меня больше не увидите».

Шаблова . Ну, так, батюшки мои, не разорваться ж мне из-за него. Тиран, мучитель! Вот наказанье-то! А за что, за что? Я ль его не любила…

Людмила . Позвольте! К чему эти разговоры? Только время проходит, а он там ждет, страдает, бедный.

Шаблова . Страдает он, варвар этакий! Бери, Дормедоша, бумагу, напиши ему: с чего ты, мол, выдумал, чтоб маменька тебе деньги прислала? Ты бы сам должен в дом нести, а не из дому тащить последнее.

Людмила . Постойте! Так нельзя, это бесчеловечно! Дайте мне конверт! Надпишите только! (Достает из портмоне пятидесятирублевую ассигнацию. Дормедонт надписывает конверт.)

Шаблова . Что вы, что вы! Пятьдесят рублей!

Людмила . Теперь менять негде, да и некогда.

Шаблова . Да еще не последние ли у вас?

Людмила . Это именно такой случай, когда посылают последние. (Берет конверт у Дормедонта, кладет деньги и запечатывает.)

Шаблова . Ведь он сдачи-то не принесет; теперь сколько же за эти деньги вам заживать у меня придется?

Людмила . Нисколько, вы свое получите. Эти деньги я не вам даю, с ним считаться и буду.

Шаблова . Да ангел вы небесный! Ах ты, боже мой! Где ж такие родятся. Ну, уж я бы…

Людмила . Несите, несите! он ведь ждет, считает минуты.

Шаблова . Дормедоша, иди ужинать, пожалуйте и вы; я сейчас…

Людмила . Я не буду.

Шаблова . Дормедоша, иди! Есть же ведь на свете такие добродетельные люди. (Уходит.)

Дормедонт (про себя).  Вот теперь, должно быть, в самый раз… (Людмиле.)  Как вы к нашему семейству-то…

Людмила (задумчиво).  Что вы?

Дормедонт . Какое, говорю, расположение…

Людмила . Да, да.

Дормедонт . Конечно, не всякий…

Шаблова за сценой: «Иди, что ли, я жду!»

Постойте, маменька. Конечно, я говорю, не всякий может чувствовать…

Людмила (в задумчивости).  Я не понимаю.

Дормедонт . Вы вот для брата, а чувствую я. Разве он может…

Людмила (подавая руку).  Покойной ночи! (Уходит.)

Шаблова за сценой: «Да иди! Долго ль ждать-то?»

Дормедонт . Эх, маменька! Тут, может, вся моя судьба, а вы мешаете! (Оглядывается.)  Вот ушла. Ну, в другой раз; кажется, дело-то на лад идет.