ГЛАВА IV Долг и голод
Крек довольно долго сидел на корточках перед очагом, усердно
поддерживая огонь и занимаясь ловлей отвратительных насекомых, бегавших по его
телу. Внезапно у входа в пещеру, усыпанного мелкими камнями и ракушками,
послышались легкие и быстрые шаги.
Крек повернул голову и увидел запыхавшегося Ожо. Глаза Ожо
сияли от радости: он тащил за хвост какое‑то животное вроде большой черноватой
крысы.
Это была пеструшка, предок тех самых пеструшек, которые и
теперь еще населяют равнины Сибири.
— Посмотри, это я ее убил, — кричал Ожо, — я
один! Крек, я буду охотником!
Он бросил эверька к ногам брата и, не замечая, что, кроме
Крека, в пещере никого не было, громко закричал:
— Скорей, скорей! Идите за мной! Сейчас же! Их еще
много там, наверху. Мне одному их не догнать, но если мы пойдем все вместе, мы
их переловим и поедим вволю сегодня вечером. Ну, живо!
— Не кричи так громко. Разве ты не видишь — все ушли в
лес, — остановил его Крек. — Остался только один я. Что, ты ослеп,
что ли?
Ожо оглянулся — брат говорил правду. Ожо растерялся. На пути
домой он так ясно представлял себе, как все обрадуются его добыче. «Даже Старейший,
— думал он, — похвалит меня». И вдруг — в пещере
один Крек, да и тот чуть ли не смеется над ним.
Но надо было спешить, иначе великолепная добыча могла
ускользнуть от них. И Ожо принялся торопить брата. Стоило только подняться к
опушке дубового леса, чтобы убить много пеструшек. Крек встрепенулся и вскочил
на ноги.
— Живей! — крикнул он. — В дорогу!
Принести в пещеру много пищи да еще в такой голодный день!
Крек схватил тяжелую палку и бросился вслед за братом.
Но вдруг он вспомнил об огне и остановился в
нерешительности.
— Иди же, — торопил Ожо с порога пещеры. —
Иди, а то поздно будет. Я видел маленькую стаю у Трех Мертвых Сосен. Мы еще
захватим их там, если поторопимся. Ведь я прибежал сюда бегом.
— А огонь, Ожо? — воскликнул Крек. — Смотри,
он только что весело потрескивал, а теперь уже потухает. Ведь его все время
нужно кормить.
— Ну, так дай ему поесть, — ответил
мальчик. — Дай ему побольше еды. Мы не долго будем охотиться. Он не успеет
всего пожрать, как мы уже вернемся.
— Ты думаешь, Ожо?
— Ну конечно. Мы дойдем до прогалины у Трех Мертвых
Сосен и быстро вернемся назад. Вдвоем мы набьем много зверьков. И там, наверху,
мы напьемся их теплой крови.
Бедный Крек колебался. Напиться теплой крови было очень
заманчиво — голод так жестоко терзал его. Крек стоял и раздумывал. Пожалуй, Ожо
прав: если подбросить побольше ветвей, огонь, наверное, не погаснет. Они скоро
вернутся и принесут много еды. А в пещере все чуть ли не умирают от голода.
Матери и сестры так измучены… Крек больше не колебался.
Он подбросил немного дров в огонь и в два‑три прыжка нагнал
Ожо.
Мальчики скоро добрались до вершины холма. Оттуда они
пустились бежать к прогалине у Трех Мертвых Сосен.
Это место легко было узнать по трем громадным соснам. Они
давным‑давно засохли, но все еще стояли, протягивая, словно гигантские
костлявые руки, свои голые ветви. Здесь, у сосен, мальчики увидели, что
папоротники и высокая желтая трава у корней деревьев сильно колышутся. Это
казалось странным, потому что ветер совсем стих.
— Вот они! — прошептал Ожо, дрожа и волнуясь, на
ухо Креку. — Вот они… Это они колышут траву. Нападем на них!
Братья кинулись вперед с поднятыми палками и в несколько
прыжков очутились среди животных, которые бесшумно двигались в траве. Мальчики
стали наносить удары направо и налево, стараясь перебить как можно больше
зверьков.
В пылу охоты маленькие охотники позабыли о времени и совсем
не замечали, что творилось вокруг. Между тем в соседних лесах раздавался вой и
рев. Тысячи хищных птиц, оглушительно каркая и крича, кружились над головами
Крека и Ожо.
Изнемогая от усталости, еле шевеля руками, братья на минуту
приостановили свою охоту. Оглянулись и прислушались. Со всех сторон до них
доносился визг, вой. Повсюду, насколько хватало глаз, трава колыхалась и
дрожала, словно волны зыбкого моря. Стаи пеструшек все прибывали. Вместо
прежних сотен кругом были уже десятки тысяч зверьков.
Крек и Ожо поняли (им случалось и раньше, — правда,
издали, — видеть нечто подобное), что они попали в самую средину огромного
полчища переселяющихся крыс.
В приполярных тундрах даже и в наше время удается иногда
наблюдать переселение житников и пеструшек. Ничто не может остановить движение
этих мелких зверьков. Они преодолевают все препятствия на своем пути,
переплывают реки и покрывают несметными стаями громадные пространства.
Положение Крека и Ожо стало не только затруднительным, но и
опасным. Оживление первых минут охоты исчезло; его сменили страх и усталость. К
несчастью, мальчики слишком поздно поняли, как неосторожно они поступили,
бросившись очертя голову в стаю переселяющихся крыс.
Со всех сторон их окружали несметные полчища грызунов.
Напрасно братья снова взялись за оружие: на смену убитым крысам тотчас
появлялись новые. Задние ряды напирали на передние, и вся масса продолжала
нестись вперед, словно живая и грозная лавина. Еще немного — и грызуны нападут
на детей. Зверьки с отчаянной смелостью бросались на маленьких охотников, их
острые зубы так и впивались в босые ноги мальчиков. Братья в испуге кинулись
бежать. Но зверьки двигались сплошным потоком, ноги мальчиков скользили по
маленьким телам. Каждую минуту дети могли оступиться и упасть.
Они остановились. Упасть — это умереть, и умереть страшной
смертью. Тысячи крыс накинулись бы на них, задушили и растерзали бы их.
Но в эту минуту Крек взглянул на мертвые сосны, вблизи
которых они стояли. Счастливая мысль внезапно пришла ему в голову: стоит
добраться до этих могучих деревьев, и они будут спасены.
И маленькие охотники, несмотря на усталость и жестокие укусы
крыс, снова пустили в дело свои палки. С огромным трудом им удалось наконец
пробиться к подножию сосен. Тут Крек подхватил Ожо к себе на спину и ловко
вскарабкался по стволу.
Несколько сотен зверьков кинулись было вслед за ними, но их
сейчас же опрокинули и смяли задние ряды.
Крек посадил Ожо на один из самых крепких и высоких суков и,
все еще дрожа от страха, огляделся вокруг.
Далеко‑далеко, куда только ни достигал взгляд, земля
исчезала под сплошным покровом черных и серых крыс. От высохшей травы не
осталось и следа. Передние стаи все пожрали.
Стремительное движение пеструшек не прекращалось ни на
минуту и грозило затянуться на всю ночь. Ожо, чуть живой от страха и холода,
крепко прижимался к брату. Не то было с Креком. Едва он почувствовал себя в
безопасности, как самообладание и смелость вернулись к нему. Он зорко
оглядывался кругом и отгонял палкой хищных птиц, которые сопровождали полчища
пеструшек. Эти птицы сотнями опускались на ветви мертвой сосны рядом с детьми,
оглушая их своими дикими криками.
К ночи над равниной разостлалась пелена ледяного тумана. Но
еще прежде, чем он успел сгуститься, мальчики заметили неподалеку от своего
убежища громадного черного медведя.
Могучий зверь, попав в поток движущихся крыс, сам, казалось,
находился в большом затруднении. Он яростно метался из стороны в сторону,
поднимался на задние лапы, прыгал и жалобно рычал.
— Брат, — сказал Крек, — видно, нам не
вернуться сегодня вечером в пещеру. Уже темно, ничего не разглядеть, но я по‑прежнему
слышу сильный и глухой шум. Это крысы. Им нет конца! Мы, наверное, останемся
здесь до утра.
— Что ж, подождем до утра, — решительно ответил
маленький Ожо. — У тебя на руках мне не холодно и не страшно, и я не
голоден.
— Спи, — ответил Крек, — я буду тебя
караулить.
Младший брат скоро заснул, а Крек сторожил его. С
мучительной тоской думал он об огне, о нетерпеливом и прожорливом огне, который
он так легкомысленно оставил без всякого призора. Огонь, конечно, погас, погас
раньше, чем вернулись отцы или Старейший.
|
