Увеличить |
ГЛАВА III
— Позволю
себе заметить, сэр Уолтер, — сказал мистер Шеперд как-то утром в Киллинч-холле,
отстраняя прочитанную газету, — что дела складываются для нас как нельзя
лучше. Это заключение мира всех наших богатых морских офицеров погонит на сушу.[4] И всем понадобится
жилье. Лучшего времени и не придумать, сэр Уолтер, — сколько съемщиков, и
прекраснейших съемщиков. За время войны составилось не одно почтенное
состояние. Попадись нам только богатый адмирал, сэр Уолтер…
— И
ему бы очень повезло, Шеперд, — отвечал сэр Уолтер, — вот все, что я
могу сказать. Киллинч-холл для него находка, просто награда; выше награды и на
войне он не получал, а, Шеперд?
Мистер
Шеперд улыбнулся, как водится, сей острой шутке и продолжал:
— Осмелюсь
доложить, сэр Уолтер, с господами флотскими дела иметь неплохо. Мне случалось с
ними встречаться на деловой стезе, и, решусь заметить, понятия у них самые
благородные, и я не вижу причины, почему бы им не быть хорошими съемщиками. И
стало быть, сэр Уолтер, прошу меня извинить, но если вследствие распространения
слухов о намерениях ваших, каковой возможности исключать не следует, ибо мы
знаем, сколь трудно укрыть поступки и чаяния одной части человечества от
наблюдательности и любопытства другой, и следствия эти непременно должно
учитывать — я, Джон Шеперд, могу утаить обстоятельства семейственные от
всякого, кто удостоит ко мне прибегнуть, но на сэра Уолтера Эллиота обращены
взоры, от которых нелегко будет укрыться, — а потому, беру на себя
смелость доложить, меня не очень удивит, если, при всех мерах наших, истинные
побуждения ваши выйдут наружу, а в таком разе, как уже решался я заметить, коль
скоро неизбежно воспоследуют предложения, то я бы и счел за благо отнестись со
вниманием к любому из богатых морских офицеров, и смею присовокупить с вашего
позволения, что прибуду не долее чем через два часа, дабы избавить вас от труда
вести переговоры.
Сэр
Уолтер только кивал. Но вскоре он поднялся, стал ходить из угла в угол по
комнате и заметил с горечью:
— Думаю,
редко кто из флотских не удивился бы, окажись он в таком доме.
— О,
без сомнения, они будут оглядываться вокруг, благословляя судьбу, —
сказала миссис Клэй, ибо здесь же была и миссис Клэй; отец захватил ее с собою,
поскольку вольный воздух Киллинча для здоровья миссис Клэй был как нельзя более
полезен, — но я согласна с отцом, из флотских съемщики самые лучшие. Я знаю
этих людей. Мало того что благородны, на них во всем можно положиться! К
примеру, о ваших драгоценных картинах, сэр Уолтер, если вы решитесь их
оставить, вы можете ничуть не тревожиться! За домом и парком будут ухаживать со
всею тщательностью. Сады и кустарники соблюдут в порядке, почти таком же
безупречном, в каком у вас они содержатся. Вы можете не опасаться, мисс Эллиот,
что найдете запущенными прелестные ваши цветники.
— То-то
и оно, — холодно возразил сэр Уолтер, — если даже я и решусь сдавать
дом внаймы, я вовсе еще не знаю, на каких условиях. Я не очень расположен
баловать съемщика. Разумеется, пусть его гуляет по парку, и мало кто из морских
офицеров, или кому еще он достанется, привычен к эдаким просторам; но в какие
границы я намерен его поставить, это уж мое дело. Не очень-то мне нравится,
чтоб мои кустарники топтали, когда не лень; а мисс Эллиот я бы советовал
позаботиться о сохранности цветников. Уж поверьте, я вовсе не расположен
оказывать особенное благоволение съемщику Киллинч-холла, будь то моряк или
солдат.
Немного
помолчав, мистер Шеперд позволил себе заметить:
— Все
это предусмотрено установленным обычаем, чтобы хозяин и съемщик могли легко и
просто поладить. Ваши интересы, сэр Уолтер, в надежных руках. Положитесь на
меня, и никакому съемщику не достанется ничего сверх законных его прав. Смею
надеяться, что сэр Уолтер Эллиот не мог бы ревнивее заботиться о своей
собственности, чем заботится о ней Джон Шеперд.
Тогда
заговорила Энн.
— Я
думаю, моряки тем, что они для нас сделали, хотя бы уж не меньше других
заслуживают приятностей и удобств, какие может доставить всякий дом. Нелегко им
достается отдых, в этом все мы согласимся.
— Весьма,
весьма верно. Мисс Энн весьма верно изволит судить, — отозвался мистер Шеперд.
— О!
Бесспорно, — подтвердила и дочь его.
Но сэр
Уолтер, помолчав, заметил:
— Поприще
не без полезности, но не хотел бы я, чтобы кто-то из моих друзей его избрал.
— Отчего
же! — был ему ответ, сопровождаемый взором изумления.
— Да
вот отчего; тут две вещи есть для меня несносные; два основательные довода я
имею против этого поприща; во-первых, люди темного происхождения добиваются на
нем незаслуженных отличий и почестей, о которых отцы их и праотцы не смели и
мечтать; а, во-вторых, оно нещадно отнимает у человека юность и силы; моряки
старятся быстрее прочих; я всю жизнь это замечаю. Во флоте, как нигде, человек
подвергается опасности увидеть оскорбительное возвышение того, с чьим отцом
отец его и заговорить бы не удостоил; или стать прежде времени самому
отвратительным для чужих взоров. Как-то прошедшею весной в городе был я в
обществе двоих господ, красочно доказывающих все то, о чем я здесь толкую. Один
был лорд Сент-Ивс, которого отец, все мы знаем, был деревенский служка без
гроша за душою; и вот я принужден был уступить свое место этому самому лорду
Сент-Ивсу, да еще адмиралу Болдуину, господину невообразимого вида; лицо у него
красное, как кирпич, грубое до последней крайности, все в рытвинах и морщинах,
на голове по бокам три седые волоска, а макушка и вовсе голая и присыпана пудрой.
«Господи Боже, да кто этот старикашка?» — справился я у стоявшего рядом со мною
приятеля моего (сэра Бэзи-ла Морли). «Старикашка? — удивился сэр
Бэзил, — да ведь это адмирал Болдуин. И сколько же вы полагаете ему лет?»
— «Шестьдесят, — сказал я. — Ну, шестьдесят два». — «Сорок, —
отвечал мне сэр Бэзил, — сорок, и ни годом более». Вообразите сами мое
изумление; нет, адмирала Болдуина я вовек не забуду. Еще не видывал я более
разительного примера тому, что с человеком делает стихия; но, вообще говоря, такова
же их общая участь; всех их носит по свету, бьют ветры, палит жара, покуда на
них не сделается тошно смотреть. Лучше уж им сразу погибнуть, чем доживать до
таких лет, как адмирал Болдуин.
— Ах,
сэр Уолтер, — вскричала миссис Клэй, — слишком вы строги! Пожалейте
бедняжек. Не всем же быть красивыми. Ясное дело, море никого не украсит; моряки
рано старятся, я сама замечала; они рано теряют цвет юности. Но не то же ли
происходит с людьми и на других поприщах, и даже почти на всех? Солдатам в
военной службе не легче приходится; да и в трудах более спокойных, где
напрягается не тело, но ум, бодрый вид редко сохраняется так долго, как было задумано
природой. Судейский корпит над бумагами, не зная сна; лекаря поднимают с
постели в любой час ночи и гонят в ненастье; и даже священник… — с минуту
она размышляла над участью священника, — и даже священник, знаете ли,
принужден входить к тяжелым больным, подвергая опасности, здоровье свое и
внешность в зараженной атмосфере. Нет, я решительно убеждена, хоть каждое поприще
почтенно и необходимо, лишь тот, кто не должен ни на какое вступать, кто может
жить в свое удовольствие, на вольном воздухе, в деревне, вставать когда
вздумается, делать что угодно, имеет независимые средства и не лезет из кожи
вон, чтобы их умножить, лишь тот, я говорю, сохраняет здоровье и бодрый вид до
последнего; а уж остальные все сразу теряют привлекательность, как только
юность миновала.
Можно
полагать, что, с таким рвением склоняя сэра Уолтера в пользу морского офицера в
качестве съемщика, мистер Шеперд наделен был даром предвиденья; ибо первые же
притязания на дом заявил адмирал Крофт, с которым мистер Шеперд очень скоро
затем повстречался на квартальном заседании в Тонтоне; кстати же он успел и
понаведаться о нем через своего лондонского знакомого. Согласно сведениям,
полученным мистером Шепердом, которые и поспешил он сообщить в Киллинч, адмирал
Крофт был уроженец Сомерсетского графства и, сколотив изрядное состояние, желал
обосноваться в родных краях, чего ради и прибыл в Тонтон, дабы присмотреть
кое-что, предлагаемое внаймы в ближайшем соседстве; однако ж ничем не остался
доволен; совершенно случайно услышав (в точности, как он и предсказывал,
заметил мистер Шеперд, планы сэра Уолтера не могли не выйти наружу), совершенно
случайно услышав о том, что Киллинч-холл, может статься, будет сдан внаймы, и
узнав об отношениях его (мистера Шеперда) к владельцу, он и представился ему с
целью как следует расспросить и во время долгой беседы выказывал столь
серьезные намерения относительно Киллинч-холла, какие только и могли быть у
человека, покамест не имевшего удовольствия видеть его своими глазами;
рассказав же о себе, произвел он на мистера Шеперда впечатление человека
ответственного и как нельзя более достойного быть съемщиком в Киллинч-холле.
— И
кто он такой, этот адмирал Крофт? — сухо осведомился сэр Уолтер.
Мистер
Шеперд отвечал, что адмирал из благородной семьи, и назвал поместье. Установилось
молчание, потом Энн сказала:
— Он
контр-адмирал в военном флоте. Был в битве при Трафальгаре и отправился затем в
Ост-Индию; много лет там, кажется, прослужил.
— В
таком случае не сомневаюсь, — заметил сэр Уолтер, — что лицо у него
оранжевое, как отвороты и плащи моих слуг.
Мистер
Шеперд поспешил его заверить, что адмирал Крофт свеж и бодр, и притом весьма приятной
наружности; закаленный бурями, разумеется, но и только; по всем понятиям и
обращенью истинный джентльмен; с ним, разумеется, без малейшего труда можно
договориться; он хочет иметь хороший дом, и как можно скорее; прекрасно
понимает, что за свои удобства надобно платить; представляет себе примерную
цену; не удивится, буде сэр Уолтер запросит и более; про поместье расспрашивал;
был бы польщен, если б отрядили к нему депутацию, но на этом не настаивает;
сказал, что иной раз брался за оружие, но никогда не убивал; истинный
джентльмен.
Мистер
Шеперд был весьма красноречив; подчеркнул обстоятельства семейственной жизни
адмирала, придававшие ему, как съемщику, еще новые достоинства. Он был женат.
Бездетен. Чего же лучше? Дом не содержится в порядке, это не раз замечал мистер
Шеперд, если в нем нет хозяйки; неизвестно, не более ли страдает мебель, когда
в доме нет хозяйки, чем когда в нем множество детей. Леди, не обремененная
детьми, сохранит мебель лучше всех на свете. Он познакомился и с миссис Крофт;
она была в Тонтоне вместе с адмиралом и участвовала почти во всей их беседе.
— Дама
она, кажется, весьма тонкая и умная, — продолжал мистер Шеперд, —
больше задавала вопросов касательно до парка, условий, налогов, нежели сам
адмирал, и выказала лучшее знакомство с предметом. И к тому же, сэр Уолтер, она
здесь не вовсе чужая, связана с нашими краями больше самого адмирала; то есть
она сестра того джентльмена, который когда-то жил среди нас; она сама сказала:
сестра джентльмена, который несколько лет назад жил в Манкфорде. Господи! Да
как же его имя? Совсем вылетело из головы, а ведь только что я его слышал. Пенелопа,
милочка, не напомнишь ли, как имя того джентльмена, который жил в Манкфорде —
брат миссис Крофт?
Но
миссис Клэй так занята была беседой с мисс Эллиот, что и не расслышала вопроса.
— Понятия
не имею, о ком вы толкуете, Шеперд. Ни одного джентльмена не упомню в Манкфорде
со времен старого Трента.
— Господи!
Удивительно! Скоро я забуду, как меня самого-то зовут. Я же так хорошо его имя
знаю! И в лицо его помню: сто раз видел; однажды явился ко мне за советом,
помнится, в обиде на соседа. Человек этого соседа забрался к нему в сад
(обвалился забор), воровал яблоки; пойман с поличным; но потом, вопреки моему
приговору, поладил с ним полюбовно. Вот уж удивления достойно!
Все
немного помолчали и наконец:
— Вы,
полагаю, говорите о мистере Уэнтуорте, — сказала Энн.
Мистер
Шеперд был преисполнен благодарности.
— Именно,
именно Уэнтуорт! Он самый. У него в Манкфорде был приход, знаете, сэр Уолтер,
тому года два-три. Он туда приехал году примерно в пятом, так, кажется? Вы
припоминаете его, смею думать?
— Уэнтуорт?
А-а! Мистер Уэнтуорт, манкфордский священник. Вы ввели меня в заблуждение своим
«джентльменом». Я решил было, что речь о человеке состоятельном. Мистер Уэнтуорт,
помнится, совершенное ничто; без роду, без племени; ничего общего со
Стрэффордами.[5]
Удивительно, как это наши имена, самые громкие, переходят невесть к кому.
Убедившись,
что родственные связи Крофтов не служат им к украшению в глазах сэра Уолтера, мистер
Шеперд уже к ним не возвращался; и напротив, со всевозможным пылом прибегнул
снова к более непреложным их достоинствам: возраст, состав семьи, богатство;
высокое мнение, составленное ими о Киллинч-холле, и горячее их желание иметь
счастье там поселиться; из всего явствовало, что ничего не ценят они выше чести
быть съемщиками у сэра Уолтера Эллиота; на удивление тонко угадывая притом,
какие качества сэр Уолтер почитает необходимыми в съемщике.
Доводы
эти, однако ж, имели успех; и хотя всякий, кто намеревался жить в его доме, вызывал
неприязнь сэра Уолтера и казался ему несметным богачом, с которого не грех
спросить за это счастье самую высокую цену, мистер Шеперд добился наконец от
сэра Уолтера согласия вступить в переговоры и был отряжен к задержавшемуся в
Тонтоне адмиралу Крофту с тем, чтоб назначить день смотрин.
Сэр
Уолтер не был мудрец; но он имел довольно жизненного опыта, чтобы догадаться,
что съемщика более желательного по всем статьям, нежели адмирал Крофт, ему не
найти. Так подсказывал ему разум; а тщеславие тешилось к тому же приятной
мыслью, что положение у адмирала весьма высокое и в то же время не чересчур. «Я
сдал дом внаймы адмиралу Крофту», — превосходно звучит; куда лучше, чем
просто какому-то мистеру. Просто мистер (кроме, пожалуй, человек десяти во всем
королевстве) вечно требует ссылок и разъяснений. Адмирал же сам за себя говорит,
но, однако ж, и баронет рядом с ним не теряет. Во всех делах и переговорах за
сэром Уолтером Эллиотом всегда останутся преимущества.
Ничего
не делалось без согласья Элизабет; но ей и самой уже не терпелось уехать, и она
очень обрадовалась, что все решилось и подыскали хорошего съемщика; она ни
словом не обмолвилась об отсрочке.
Мистера
Шеперда облекли всей полнотою доверия; и столь счастливый исход был достигнут
лишь тогда, когда Энн, дотоле чутко внимавшая разговору, вышла из комнаты
подставить вольному ветру пылающие щеки. И бредя по любимой своей рощице, она
проговорила со вздохом:
— Еще
несколько месяцев, и он, может статься, будет тут бродить.
|