 Увеличить |
VII. ПОБЕДА КЛИНТА
Джефф Нике, главный скотовод
компании «Рокин Р.», ехал верхом, направляясь к конскому лагерю, где Клинт
объезжал лошадей. Весенние заботы были кончены, и Джефф, считая, что теперь
самое время ему проехаться и осмотреть лагеря компании, оставил обоз на
попечение старшего ковбоя, оседлал свою лучшую лошадь и двинулся в путь. День
выдался жаркий, ни ветерка, и старый скотовод то и дело снимал шляпу, чтобы
немного поостыть. Крупный каурый конь шел под ним скорым шагом, и Джефф по пути
к лагерю не пропускал ни одной лощины, ни одного оврага, чтобы не бросить на них
хозяйский взгляд. У него в привычку вошло во время поездок не забывать о деле,
и, по любопытству ли, в интересах ли компании, он всегда зорко смотрел по
сторонам, и ничто в пределах его кругозора не ускользало от его внимания.
Так и теперь, озираясь, по
своему обыкновению, вокруг, он заметил вдали, по правую руку, тоненькую полоску
пыли. Облачко двигалось медленно, - это не мог быть всадник. Хоть пыль
поднималась высоко, Джефф с первого взгляда решил, что что-то тащится там по
земле.
Он придержал своего коня,
чтобы пристальней присмотреться, и скоро различил в облачке пыли лошадь: она
волокла за собой что-то похожее на длинный сверток.
Джефф на своем веку видал
немало недоразумений между лошадьми и людьми и взял за правило не оставлять
невыясненным ничего подозрительного, - в таких случаях он имел обыкновение
действовать, и действовать быстро. Он пустил лошадь широким галопом.
Вниз по склонам холмов, по
оврагам, напрямик через ямы и рвы он несся все с той же скоростью, и скоро
между ним и облаком пыли остался только невысокий бугор.
Он решил подняться на бугор
потихоньку, если всадник, скажем, падая с лошади, запутался в стременах, а
лошадь была дикой и необъезженной, подъехать к ней галопом значило только
ухудшить дело. Лошадь могла понести. Джефф знал это лучше, чем кто-либо другой.
Он спешился, подошел поближе
и, взглянув сквозь высокую траву, сразу понял, в чем дело.
Ярдах в пятидесяти, у подошвы
холма, он увидел мышастую лошадь, судя по тому, как она была взнуздана, это был
полуобъезженный дичок. Но поведение лошади не походило на поведение дичка. Да и
не всякая объезженная старая лошадь способна была на то, что делала мышастая
лошадь: она наполовину несла, наполовину тащила за собой человека.
Джефф узнал в этом человеке
своего объездчика Клинта, бросился было к нему посмотреть, что с ним, помочь,
но сдержался - лошадь могла испугаться и шарахнуться прочь, а вдруг руки Клинта
привязаны к луке седла.
Джефф видел, что седок еще
жив, но он не мог понять, почему, если Клинт в сознании, он висит на боку у
полуобъезженного дичка, да к тому же не на том боку, с какого положено садиться
или слезать.
Чем больше смотрел Джефф, тем
больше он изумлялся. Прежде всего он заметил, что лошадь идет прямо к лагерю, к
лагерю Клинта, затем - и это поразило его еще больше - мышастая лошадь не
просто волокла человека, но как будто помогала ему продвигаться вперед: каждый
свой шаг она делала бережно и осторожно. Лошадь следила за каждым движением
человека, и когда он замедлял ход или ноги его повисали бессильно, она
останавливалась и ждала, пока он подтянется повыше.
Джефф широко раскрыл рот от
удивления, когда лошадь, поравнявшись с большим обломком скалы, остановилась, а
Клинт поставил на камень непослушную ногу, чтобы взобраться в седло.
- Клянусь богом! -воскликнул
Джефф. - Через мои руки прошли тысячи лошадей, но никогда я не думал, что в
лошади может быть столько ума!
Добрых полчаса старый
скотовод стоял и смотрел, как карабкается Клинт на лошадь. Наконец с помощью
камня и лошади и последнего остатка своих сил Клинт взобрался в седло. Поводья
висели свободно: ничто не мешало лошади брыкаться, прыгать, «свечить», она
могла делать все, что ей вздумается. Но лошадь ступала осторожно и медленно,
навострив уши, она несла человека к лагерю так же бережно, как нес бы человек.
Джефф сел на свою кобылу и,
держась на порядочном расстоянии, последовал за ними.
«Что за оказия! - рассуждал
сам с собою Джефф. - Как же это Клинт влез на нее не с того бока? Мой конь уж
на что смирен, а этого не позволил бы. Разве что у лошадей котелок варит лучше,
чем кажется, и этого только не видно, пока не придет пора».
Через два часа Джефф подъехал
к лагерю. Он окинул взглядом загон, ища Клинта и мышастую лошадь. Так и есть,
вон они оба: Клинт по-прежнему в седле - видимо, без чувств, а лошадь уткнулась
в ворота и ожидает.
Джефф направился к ним, но
ему скоро пришлось придержать своего коня, потому что по тревожному взгляду
мышастой лошади он понял, что она его не подпустит. Ему оставалось одно - идти
в обход. Круто повернув коня, он поехал назад и ехал, пока загон не скрылся из
виду.
Описав огромную дугу, он
подъехал к лагерю с противоположной стороны, теперь между ним и мышастой
лошадью были корали и длинный сарай.
Здесь Джефф оставил свою
кобылу и, прижимаясь к сараю, пробрался к тому месту, где стояла лошадь.
Взгляд, брошенный через щелку в стене, убедил его, что лошадь все еще там и
Клинт по-прежнему в седле. Перед Джеффом была трудная задача: он боялся
испугать лошадь, чтобы она не кинулась прочь и не сбросила седока, и в то же
время он не мог допустить, чтобы Клинт оставался в таком положении.
Джефф вышел из-за угла сарая
и медленно и тихо показался дикому коню. Он заговорил спокойным ровным голосом,
и это, видимо, помогло, потому что лошадь осталась на месте, и только огонек,
блеснувший у нее в глазах, заставил Джеффа быть осторожней.
Поведение этой лошади сразу
озадачило Джеффа, но когда он еще понаблюдал за ней, то уже не знал, что и
думать. Он опасался, что при виде его лошадь ударится в бегство. Вместо этого
лошадь приготовилась к бою, она не собиралась больше сделать ни шагу с раненым
седоком и не хотела чужому доверить своего беспомощного друга.
Два с лишком месяца прошло с
тех пор, как Клинт и Дымка встретились в пыли пустого кораля. За это время
человек и лошадь не раз дрались - драки порой бывали жестоки, дичок убил бы
человека, представься только случай, - но во всех этих схватках побеждал
человек. Постепенно Дымка уверился в его силе, а потом привязался к нему. Он
привык к его обществу, по вечерам, когда тот приходил, он издалека
приветствовал его радостным ржанием и, насколько позволяла веревка, тянулся к
нему навстречу. Ковбой обращался с лошадью хорошо, как бы она себя ни вела, и
завоевал ее сердце. Теперь, казалось, на морде у ней играла улыбка всякий раз,
когда Клинт приходил, седлал ее и выезжал на игру с веревкой и со скотом.
Потому-то Дымка и
приготовился к битве, когда показался чужой человек. Во всю свою жизнь Дымка не
видал других людей, кроме Клинта, он признал его, и только его, а к другим
людям питал не больше любви, чем тогда, когда в первый раз был загнан в кораль
из вольной прерии. Все другие по-прежнему для него были врагами, и теперь,
когда Дымка чувствовал, что на нем лежит охрана беззащитного друга, он вдвойне
готов был втоптать в землю непрошеного чужака. Это был его враг - значит, он
был и врагом Клинта.
Джефф долго стоял на месте,
раздумывая, как ему быть. Он собрался было набросить лошади на голову петлю и
подтащить ее ближе к коралю, когда всадник начал показывать признаки жизни.
- Слезай скорей с лошади! -
крикнул Джефф, заметив, что Клинт шевелится.
При звуке его голоса Клинт
приподнял немного голову и сделал над собой усилие, чтобы понять, чего от него
хотят. Страдание исказило его лицо, когда он попытался выпрямиться в седле, и
Джефф, боясь, что он снова потеряет сознание, крикнул ему, чтобы он просто
свалился на землю. Медленно, с жестокими мучениями Клинт перекинул ногу через
седло и сполз с лошади. Дымка стоял смирно и неподвижно, как изваяние, его
глаза по-прежнему были устремлены на Джеффа, в них горела угроза, которую Джефф
хорошо понял.
- Держись за седло, -
скомандовал Джефф, - и постарайся ввести лошадь в кораль, - я запру за вами
ворота.
Это было сделано, когда
ворота закрылись, руки Клинта обмякли, и он рухнул наземь.
К счастью, Джефф мог
дотянуться до него сквозь брусья кораля, но и тут ему долго пришлось хитрить,
прежде чем он выудил оттуда ковбоя.
Когда наконец он поднял
Клинта на руки и понес его к дому, как крепок и высок ни был кораль, Джефф с
тревогой посматривал через плечо - сдержат ли брусья разъяренного мышастого
зверя.
Солнце село, и наступила
темнота, прежде чем Клинт очнулся. Джефф уложил его поудобней, сварил вяленого
мяса и налил кружку крепкого бульона, сейчас он держал бульон у Клинта под
носом, чтобы тот понюхал его.
Ковбой почувствовал запах бульона,
посмотрел по сторонам и спросил:
- Где Дымка?
- Если Дымкой ты называешь
этого мышастого черта, - ответил Джефф, - то он находится в корале и бесится
почем зря. Он думает, я тебя съем живьем.
Клинт не понял толком слов
Джеффа и сказал:
- Будь добр, сними с него
седло и привяжи его к приколу, где получше трава. Он послушный, и ты легко с
ним сладишь.
- Легко с ним слажу?! -
загрохотал Джефф. - Да я не подступлюсь к нему и за целый табун. В объездчики я
не гожусь, а если бы и годился, этот черт только того и ждет, чтобы я сунул
свой нос в кораль.
На другой день утром, когда
солнце было уже высоко, Джефф помог Клинту встать на ноги и чуть не волоком
притащил его в кораль, в котором Дымка провел ночь. От ворот Клинт заковылял
один, и лошадь с ржанием бросилась к нему навстречу. Уши ее были навострены,
глаза блестели, она, казалось, хотела обо всем расспросить. Потом лошадь
заметила Джеффа, и вид ее сразу переменился: в глазах загорелся огонь, уши
прижались к голове.
Клинт взглянул на старого
скотовода и улыбнулся. Но Джефф и не думал смеяться, он решил, что лучше ему на
время исчезнуть. Дымка был расседлан и пущен к траве и к воде. У Клинта ушло на
это пропасть времени, но в конце концов дело было сделано, и Джефф помог ему
добраться до дома.
По пути домой Клинт заговорил
- заговорил о том, что давно уже вертелось у него в голове.
- Знаешь, Джефф, - сказал он,
- чувствую я, пора мне бросить объездку. Да, мне нужно отдохнуть от дичков,
особен но после этого случая.
- Что же с тобой случилось,
наконец? - спросил его Джефф.
- Все из-за этой дурацкой
коровы, - начал Клинт. - Она задала тягу, как только увидела, что я к ней еду,
бегать она была здорова, и я решил припуститься за ней, чтобы Дымка поучился
работе. Я бросил веревку, но петля легла плохо, как раз у нее под ногами, и она
ступила ногами в петлю. Я с разгону дернул, да дернул слишком сильно. Корова
кувыркнулась разом. Дымка летел за ней сломя голову и не успел остановиться. Мы
с Дымкой грохнулись на нее. Корова поддела Дымку под передние ноги и встала, мы
покатились кубарем, а больше я толком ничего не упомню. Я только почувствовал
тяжесть у себя на спине, может быть, Дымка подмял меня, а только скорее -
придушила копытом проклятая корова... Должно быть, через несколько дней стану
на ноги, но я знаю, так легко мне не отделаться. Лет пять назад меня смял
вороной жеребец, которого я объезжал для «Трех С.», и я не забыл этого
посейчас. Мне неохота снова хворать. Лучше брошу возиться с дичками. У меня уже
все кости просят пощады, если можешь, Джефф, переведи меня в обоз, а на мое
место пошли кого-нибудь помоложе... - Клинт помолчал немного, а потом добавил:
- Я, Джефф, прошу тебя еще об одном. Если в обозе для меня найдется местечко,
пусть Дымка останется со мной, пока я буду на службе.
Клинт с волнением посмотрел в
лицо скотоводу, ожидая его ответа, но Джеффу, видимо, не хотелось ответить
сразу.
- Как давно у тебя эта
лошадь, Клинт? - спросил он.
- Два месяца, может быть,
немного больше.
- Разве с месяц назад не
приезжали сюда наши ребята за всеми дичками, каких ты обломал?
- Приезжали.
- Ладно. Почему ж это ты
не сдал им своего Дымку? Ведь он был к тому времени объезжен не хуже других.
Клинт уставился на потолок
своего бревенчатого дома. Он усмехнулся слегка и наконец ответил:
- Сдается мне, Джефф, ты
знаешь и сам почему.
Джефф знал почему, он знал
это превосходно. То, как вели себя Дымка с ковбоем в это утро и в день
катастрофы, ясней ясного объясняло, почему Клинт спрятал лошадь, когда ковбои
приехали за «обломанными» дичками. Старый скотовод в свою очередь усмехнулся и
положил руку Клинту на плечо.
- Покамест я буду работать в
этой компании - а по всем приметам это будет не малый срок, - тебе всегда
найдется место у меня в обозе. Я положу тебе хорошую плату, дам самых резвых
лошадей, каких только найду. А что касается Дымки, уж очень нравится мне эта
лошадка.
Сердце Клинта прыгнуло ему в
глотку, и он чуть не задохся.
- Да, лошадка хороша, и я
хотел бы иметь ее, - продолжал Джефф. - Но, поразмыслив над этим, я пришел к
тому, что лошадь принадлежит скорее тебе, чем мне и компании. Она - однолюб, и
ты, Клинт, тот человек, которого она любит. Даже если бы она привязалась ко мне
- чего, конечно, не будет, - я никогда не отберу ее у тебя после всего, что я
здесь видел.
Клинт изрядно просчитался,
когда сказал, что встанет на ноги через несколько дней. Прошли недели, а спине
было не легче, поясница казалась перебитой, у него не хватало силы выпрямиться,
когда он нагибался, так что он даже не мог нацепить себе шпоры.
Но вот приехал новый
объездчик и взялся за работу Клинта. С того времени Клинт шатался вокруг
коралей, болтая и посматривая, как работает новый ездок. А когда Клинта не было
у коралей, его можно было найти в тени раскидистых ив в пересохшем русле, где
привязан был Дымка.
Пробежал еще месяц, обозы
потянулись на осенние объезды в прерию, где коровы с телятами, которых пора
было «отнимать», искали приюта. В обозе Джеффа Никса было двадцать два
всадника, и среди них, посмеиваясь ковбойским шуткам, ехал Клинт верхом на
Дымке.
После долгих дней отдыха
ковбой снова мог сесть в седло - не на дичка, конечно. Когда наконец он
почувствовал, что справится с работой на «дневках» и в «ночном», он стал
готовиться к поездке на ранчо.
Месяц бездельничал Дымка, и
когда Клинт в первый раз оседлал его, только поводья удержали его от буйства. В
этот день он брыкался и когда Клинт наткнулся на слишком большое стадо коров,
брыкался и в следующие дни при каждой седловке. Но едва ковбой выехал с ним на
простор и направился к далекому ранчо, Дымка вскинул голову и без всяких
фокусов пошел.
Через несколько дней они
достигли ранчо, и Дымка впервые увидал главный лагерь скотоводческой компании.
Ковбои были повсюду, их было не счесть, большие корали были полны лошадей,
лошади стояли и под длинным навесом. Повозки и палатки – все пестрило в глазах.
А когда обозный кашевар выскочил из бревенчатого дома и бросился на дорогу,
чтобы поздороваться с Клинтом, Дымка шарахнулся в сторону как ошпаренный.
- Тьфу, пропасть! -
воскликнул тот. - Я слышал, Клинт, будто ты распрощался с дичками, что же,
по-твоему, такое у тебя под седлом?
- Лошадка, - ответил
Клинт, улыбаясь.
Дымка почувствовал себя лучше
только тогда, когда наконец был расседлан и пущен в толпу других верховых
лошадей. Он хорошенько выкатался в пыли, встряхнулся и стал знакомиться с
лошадьми. Очень немногие выражали желание подружиться с ним, но это нимало не
смущало его, он бегал из кораля в кораль, нигде не останавливаясь надолго. В
конце концов он наткнулся на темно-гнедого жеребчика, который показался ему
знакомым, должно быть, и тот увидел что-то знакомое в Дымке, потому что оба с
любопытством осмотрели друг друга.
Выгнув шеи, они коснулись
друг друга ноздрями и, видимо, как-то между собой объяснились, потому что уже
через несколько минут они почесывали друг дружке шею, точно родные братья. Это
и в самом деле были родные братья. Темно-гнедой жеребчик оказался тем самым
вороным сосунком, которого три года назад мать Дымки привела в табун.
У него на спине тоже были
следы седла. Две недели назад ковбой загнал его в кораль и, захлестнув ему ноги
петлей, заметил: «Из этого гнедого выйдет настоящий ковбойский конь».
Джефф согласился оставить его
для ковбойской работы, так-то и случилось, что Дымка встретил его среди
верховых лошадей.
Оба они дружно скребли друг
другу загривки, когда Дымка увидел, что Клинт открыл наружные двери кораля и
вошел внутрь. С ним рядом был Джефф Никс, который пришел, чтобы отобрать
лошадей для десятка Клинта. Дымка насторожился, пристально посмотрел на них, и
в особенности на Джеффа, потом как ни в чем не бывало принялся за прерванное
занятие. Клинт теперь был здоров и сам мог позаботиться о себе.
Вечером Клинт пришел
проведать его. Дымка заметил, что несколько ковбоев разглядывают его, стоя в
соседнем корале. Он посмотрел на них через плечо Клинта и издал протяжный, с
присвистом, храп.
- Слава богу, что Клинт
всех других дичков обламывал не так, как этого зверя, - заметил один из
ковбоев, увидев огонь в глазах Дымки.
- Да, - сказал другой, -
сразу видать, что он сделал из него однолюба.
Вечером Дымку вместе с
другими лошадьми выгнали на пастбища. Едва лошади вышли за ворота кораля, они с
братом составили пару и паслись вместе, голова к голове, до рассвета, пока на
горизонте но показался всадник, который снова загнал их в кораль.
В этот день рано закипела
жизнь на ранчо. Солнце, поднявшись, застало уже всех ковбоев на лошадях,
повозки с провизией, с постелями, с дровами были запряжены и готовы тронуться с
места по мановению руки Джеффа. Джефф махнул рукой, и все двинулось через
большие ворота вон из ранчо - одна за другой потянулись повозки, за ними табун
из двухсот верховых лошадей, а по бокам всего обоза двадцать два всадника, кто
на смирных, кто на злых лошадях.
Осенний перегон начался.
|
