 Увеличить |
Глава 8
Наш зарубежный корреспондент
Лондон.
Дорогие мои,
я сижу у окна в гостинице «Бат», расположенной на Пикадилли.
Это совсем не фешенебельная гостиница, но дядя жил здесь много лет назад и не
хочет останавливаться ни в какой другой. Но мы не собираемся задерживаться в
Лондоне надолго, так что это неважно. Ах, не могу передать вам, какое это
замечательное путешествие! И никогда не смогу, так что я просто пошлю вам
фрагменты из моей записной книжки: с самого моего отъезда я не делала ничего
другого, кроме эскизов и записей.
Я послала вам записку из Галифакса; тогда, в самом начале, я
чувствовала себя довольно скверно, но потом все пошло отлично — укачивало
редко, весь день на палубе и множество приятных людей вокруг. Все были очень
добры ко мне, особенно офицеры. Не смейся, Джо, джентльмены очень нужны на
борту, чтобы поддержать даму или что-нибудь подать; а так как им совершенно
нечего делать, мы лишь облагодетельствуем их, заставив быть полезными, а иначе
постоянным курением они просто себя испепелят.
Тетя и Фло плохо чувствовали себя во время путешествия и
хотели быть одни, так что когда я не могла ничем им помочь, то шла на палубу.
Какие закаты, какой чудесный воздух, какие волны! Это возбуждает почти так же,
как скачка на быстрой лошади. Я думаю, если бы Бесс тоже поехала, ей это было
бы очень полезно. А Джо залезала бы на кливер грот-марса, или как там эта
высокая штука называется, заводила бы дружбу с механиками, кричала в
капитанский рупор — и была бы в полном восторге.
Все было восхитительно в океане, но я была рада, когда увидела
берег Ирландии — такой зеленый, залитый солнцем, с разбросанными тут и там
коричневыми хибарками, с руинами, виднеющимися кое-где на холмах, с богатыми
поместьями в долинах, где в парках устроены оленьи заповедники. Было раннее
утро, но я не пожалела, что встала рано и увидела все это. В заливе было полно
рыбачьих лодок, а берег так живописен и над головой розовое небо — я никогда
этого не забуду.
В Квинстауне мы расстались с одним из наших новых знакомых —
мистером Ленноксом, и, когда я сказала что-то об озерах Килларни, он вздохнул и
пропел, глядя на меня:
О, слыхали ли вы о Кейт Корни,
Что живет на прекрасных Килларни?
Ее взгляд роковой
Унесет ваш покой, Избегайте опасной
Кейт Корни.
Ну не глупо ли?
В Ливерпуле мы остановились всего на несколько часов. Это
грязное, шумное место, и я была рада уехать оттуда. Дядя первым делом помчался
и купил пару лайковых перчаток, какие-то отвратительные грубые ботинки, зонтик
и побрился, оставив бакенбарды. Он льстил себя надеждой, что выглядит как
настоящий британец, но в первый же раз, когда он остановился, чтобы почистить
свои новые ботинки, маленький чистильщик, увидев, что в них стоит американец,
сказал с усмешкой: «Готово, сэр. Я начистил их новейшей американской ваксой».
Это рассмешило дядю чрезвычайно. О, я должна рассказать вам, что этот глупый
Аеннокс сделал! Он попросил своего друга, мистера Уэрда, который ехал с нами
дальше, заказать цветы для меня, и первое, что я увидела в моем гостиничном
номере, был великолепный букет с запиской: «От Роберта Леннокса». Ну не забавно
ли, девочки? Мне нравится путешествовать.
Если бы я ехала одна и мне не надо бы было спешить, боюсь, я
никогда не добралась бы до Лондона, так как останавливалась бы на каждом шагу.
Наша поездка напоминала скачку по картинной галерее, где с обеих сторон
множество прелестных пейзажей. Фермерские домики привели меня в восторг —
соломенные крыши, стены увиты плющом до самого верха, окна с решетками и полные
женщины с румяными детишками на пороге. Скот кажется более спокойным, чем наш, —
коровы стояли по колено в клевере, а курицы довольно клохтали, словно никогда
не нервничают, как наши американские куры. Таких чудесных красок я еще не
видела — трава такая зеленая, небо такое голубое, поля такие желтые, леса такие
темные, — я была в восхищении всю дорогу. И Фло тоже, и мы прыгали от окна
к окну, пытаясь увидеть все с обеих сторон — а мчались со скоростью шестьдесят
миль в час. Тетя устала и уснула, а дядя читал путеводитель и ничему не
удивлялся. Вот как мы ехали — Эми, вскакивая: «О, это должно быть Кенилворт,
это серое пятно среди деревьев!»; Фло, бросаясь к моему окну: «Какая прелесть!
Мы непременно должны туда заехать. Правда, папа?»; дядя, спокойно любуясь
своими ботинками: «Нет, дорогая. Разве только если ты пива хочешь. Это
пивоварня».
Пауза, затем Фло кричит: «Боже мой, виселица, и человек на
нее поднимается!» — «Где, где?» — взвизгивает Эми, тараща глаза на два высоких
столба с перекладиной и какими-то звякающими цепями. «Шахта», — замечает
дядя с усмешкой в глазах. «Смотри, какое там стадо миленьких ягнят!» — говорит
Эми. «Какая прелесть, смотри, папа!» — добавляет Фло сентиментально. «Это гуси,
мои юные леди», — отвечает дядя тоном, от которого мы замолкаем. Фло
усаживается за «Похождения капитана Кавендиша», а весь пейзаж остается мне
одной.
Когда мы приехали в Лондон, конечно же полил дождь, и не
было видно ничего, кроме тумана и зонтиков. Мы отдохнули, распаковали вещи и
немного походили по магазинам в промежутках между ливнями. Тетя Мэри купила мне
кое-какие вещи, потому что я собиралась в такой спешке, что не взяла с собой и
половины того, что нужно. Теперь у меня белая шляпка с голубым пером,
муслиновое платье, тоже белое с голубым, и прелестнейшая пелерина. Покупать на
Риджент-стрит — одно удовольствие; и все кажется так дешево: очень красивые
ленты — всего шесть пенсов за ярд. Я купила впрок, но перчатки куплю в Париже.
Как это изысканно звучит, правда?
Мы с Фло для забавы заказали наемный экипаж и поехали
прокатиться, пока тети и дяди не было. Потом мы узнали, что молодым девушкам
неприлично ездить в таких экипажах без сопровождающих. Но это было так забавно!
Потому что когда мы сели, возница закрыл нас деревянным кузовом и поехал так
быстро, что Фло испугалась и велела мне остановить его. Но он был снаружи и
высоко и чем-то отгорожен, и я не могла до него докричаться — он не слышал меня
и не видел, как я махала зонтиком. И так мы и ехали, совершенно беспомощные, с
головокружительной скоростью. Нас подкидывало и трясло и швыряло из угла в
угол, пока наконец, когда мы уже были в полном отчаянии, я не увидела в крыше
маленькую дверцу. Я открыла ее, и появился красный глаз, и разящий пивом рот
произнес:
— Что такое, мэм?
Я, стараясь говорить спокойно, отдала ему распоряжение ехать
потише, и, захлопнув дверку со словами: «Слушаю, мэм», он перевел лошадь на
самый медленный шаг, словно на похоронах. Я опять ткнула в дверку и сказала:
«Чуть побыстрее», и он помчался с бешеной скоростью, как прежде, а мы смирились
с судьбой.
Сегодня день был ясный, и мы пошли в Гайд-парк, это совсем
рядом — наша гостиница в аристократическом районе, хоть этого и не скажешь по
ее виду. Рядом с нами — дворец герцога Девонширского, и я часто вижу его
ливрейных лакеев, бездельничающих возле задних ворот. И дом герцога
Веллингтонского недалеко. А что я видела в Гайд-парке! Картинки не хуже, чем в
«Панче»[21]: толстые старые дамы в
красных и желтых каретах с пудреным кучером впереди и важными лакеями в
шелковых чулках и бархатных ливреях высоко сзади, бойкие няни с детьми, румяней
которых я в жизни не видела, красивые девушки с полусонным видом, щеголи в
странных шляпах и бледно-лиловых лайковых перчатках и рослые солдаты в коротких
красных куртках и высоких меховых шапках, такие забавные, что мне очень
захотелось их нарисовать.
Роттен-роу значит « Route de Roi
», или «королевская дорога», но похожа она больше всего на школу
верховой езды. Лошади великолепные, и мужчины, особенно грумы, ездят очень
хорошо, но женщины не наклоняются и подскакивают, что не по нашим правилам. Мне
очень захотелось показать им бешеный американский галоп, а то они разъезжают
важно рысцой туда и сюда в тонких амазонках и высоких шляпах, будто куклы из
игрушечного Ноева ковчега. Верхом ездят все — старики, толстые дамы, маленькие
дети, — а девушки и молодые люди в основном флиртуют здесь. Я видела пару,
обменявшуюся розовыми бутонами; их модно носить в петлице, и я подумала, что
это довольно милая маленькая идея.
После обеда посетили Вестминстерское аббатство, но не ждите
от меня описаний — описать его невозможно! Я только скажу, что это было грандиозно!
Сегодня вечером мы собираемся в театр, смотреть Фехтера. Это будет подходящим
завершением самого счастливого дня в моей жизни.
Полночь
Очень поздно, но я не смогу отправить утром это письмо, не
рассказав вам, что произошло сегодня вечером. Как вы думаете, кто вошел, когда
мы пили чай? Английские друзья Лори — Фред и Френк Воуны! Я была так удивлена и
даже не узнала бы их, если бы не визитные карточки. Оба высокие и с
бакенбардами; Фред очень красив, в английском вкусе, а Френк почти не хромает и
ходит без костылей. Они узнали от Лори, где мы собираемся остановиться в
Лондоне, и пришли пригласить нас в их дом; но дядя не захотел переезжать, так
что теперь мы должны нанести им ответный визит, когда сможем. Они ходили с нами
в театр, и всем было очень весело; Френк беседовал с Фло, а мы с Фредом
говорили о прошлых, настоящих и будущих развлечениях, и так легко, будто знали
друг друга всю жизнь. Скажите Бесс, что Френк спрашивал о ней и был огорчен,
услышав о ее плохом здоровье. Фред засмеялся, когда я заговорила о Джо, и
попросил передать его «почтительный поклон большой шляпе». Никто из них не
забыл лагерь генерала Лоренса и как там было весело. Как, кажется, давно это
было, правда?
Тетя третий раз стучит в стену, так что я вынуждена кончить
это письмо. Право же, я чувствую себя словно ведущая праздную жизнь лондонская
красавица, когда сижу здесь в комнате, где полно красивых вещей, в такой
поздний час и пишу это письмо, а в моей голове путаница парков, театров, новых
платьев и галантных кавалеров, которые говорят: «Ах!» — и крутят свои светлые
усы так, как и должны крутить английские лорды. Я очень хочу увидеть вас всех,
и, несмотря на мою глупость, я все равно, как всегда,
ваша любящая Эми
Париж
Дорогие девочки,
в моем последнем письме я рассказывала вам о нашем
пребывании в Лондоне — как любезны были Воуны, какие приятные вечеринки они
устраивали для нас. Но больше всего мне понравились поездки в Хэмптон-Корт и
Кенсинг-тонский музей. В Хэмптоне я видела картины Рафаэля, а в музее целые
залы, где висят полотна Тернера, Лоренса, Рейнолдса, Хогарта и других великих
мастеров. День, проведенный в Ричмонд-парке, был очарователен, мы устроили
настоящий пикник, и там было больше прелестных дубов и групп оленей, чем я
могла срисовать. А еще я слышала соловья и видела, как взлетают с земли
жаворонки. Благодаря Фреду и Френку мы могли осматривать Лондон сколько душе
угодно, и нам было жаль уезжать. Англичане неохотно вводят в свой круг новых
людей, но уж если решат сделать это, их гостеприимство, на мой взгляд,
невозможно превзойти. Воуны надеются встретиться с нами в Риме предстоящей
зимой, и я буду ужасно разочарована, если этого не произойдет, потому что мы с
Грейс очень подружились и мальчики очень славные, особенно Фред.
Ну вот, едва мы устроились на новом месте, как он появился
опять — сказал, что у него каникулы и он едет в Швейцарию. Тетя сначала
взглянула на него очень строго, но он был так невозмутим, что она ничего не
смогла сказать. И теперь мы отлично проводим время и очень рады, что он
приехал, так как он говорит по-французски не хуже настоящего француза и я не
знаю, что бы мы без него делали. Дядя не знает и десятка слов и упорно
старается очень громко говорить по-английски, будто от этого его поймут. У тети
очень старомодное произношение, а мы с Фло, хоть и думали, что много знаем,
обнаружили, что это не так, и очень рады, что есть Фред, чтобы
«parlez-vous»-кать[22],
как дядя выражается.
Как чудесно мы проводим время! С утра до вечера осматриваем
достопримечательности, а обедаем в приятных веселых кафе, где с нами часто
происходят всякие забавные случаи. Дождливые дни я провожу в Лувре, наслаждаясь
разглядыванием картин. Боюсь, что Джо вздернула бы свой дерзкий нос перед
некоторыми из изящнейших, но это потому, что у нее нет склонности к искусству,
а у меня есть, и я стараюсь как можно скорее развить глаз и вкус. Наверное, ей
больше понравились бы всякие реликвии; так, я видела треуголку и серый сюртук
Наполеона, его детскую колыбель и старую зубную щетку, а также маленькую
туфельку Марии Антуанетты, кольцо Сен-Дени, меч Карла Великого и много других
интересных вещей. Я буду часами рассказывать о них, когда вернусь, но сейчас —
нет времени.
Пале-Рояль — восхитительное место! Столько bijou-terie[23] и других прелестных вещей,
я почти с ума схожу от того, что не могу их купить. Фред хотел купить кое-что
для меня, но я, разумеется, не позволила. А еще Буа и Елисейские поля — tres
magnifique[24]. Несколько раз я видела
императорскую семью[25]:
император некрасивый, с тяжелым взглядом, императрица бледная и красивая, но
одета, по моему мнению, безвкусно — фиолетовое платье, зеленая шляпа и
желтые перчатки. Малыш Нап — красивый мальчик, все время болтает со своим
наставником и посылает народу воздушные поцелуи, когда проезжает в своем
запряженном четверней ландо с форейторами в красных атласных куртках и верховой
охраной спереди и сзади.
Мы часто ходим в сады Тюильри, они очень красивы, хотя
старинные Люксембургские нравятся мне больше. Кладбище Пер-Лашез тоже очень
интересное место, многие склепы будто маленькие комнатки, и, заглянув, видишь
стол с портретом умершего на нем и вокруг стулья, чтобы посетителям было где
сесть, когда они придут оплакивать похороненного в этом склепе. Это так
по-французски.
Мы сняли комнаты на Рю-де-Риволи, и с балкона открывается
вид на всю эту длинную, великолепную улицу. Это так красиво, что мы часто
проводим вечера на балконе, беседуя, когда слишком устаем за день, чтобы
отправиться куда-нибудь и вечером. Фред — очень интересный и, пожалуй, самый
приятный молодой человек, какого я знаю, — кроме Лори, чьи манеры более
обворожительны. Хорошо бы у Фреда были темные волосы, я не люблю светлых
мужчин, однако Воуны очень богаты и из аристократического рода, так что я не
против того, что у них светлые волосы, да к тому же мои собственные еще светлее.
На следующей неделе мы едем в Германию и Швейцарию, и, так
как не будем нигде в пути останавливаться надолго, я смогу писать вам лишь
наспех. Но я веду дневник и стараюсь «правильно запоминать и ясно описывать
все, что вижу и чем восхищаюсь», как папа советовал. Это хорошая практика для
меня, и дневник вместе с моим эскизным альбомом даст вам лучшее представление о
моем путешествии, чем эти мои каракули.
Adieu, нежно вас целую, Votre Amie [26].
Гейдельберг
Дорогая мама,
еще целый час до нашего отправления в Берн, и я постараюсь
рассказать тебе, что произошло, так как есть кое-что и очень важное, как ты
увидишь.
Поездка на пароходе вверх по Рейну была великолепна, я
просто сидела, смотрела и наслаждалась всей душой. Возьми старые папины
путеводители и прочитай там об этом, а у меня нет достаточно красивых слов,
чтобы описать, что я видела. В Кобленце мы чудесно провели время, а студенты из
Бонна, с которыми Фред познакомился на пароходе, пропели нам серенаду. Ночь
была лунная, и около часа нас с Фло разбудила раздавшаяся под окном
прелестнейшая музыка. Мы вскочили и, спрятавшись за шторами, стали выглядывать
украдкой. Оказалось, что это Фред и студенты распевают внизу. Романтичнее я
ничего не видела — река, мост из лодок на реке, большая крепость на другом
берегу, всюду лунный свет и музыка, которая могла бы смягчить даже каменное
сердце.
Когда они кончили, мы бросили вниз цветы и видели, как они
толкаются, чтобы схватить их, посылают воздушные поцелуи нам, невидимым
красавицам, а потом уходят смеясь — курить и пить пиво, я думаю. А на следующее
утро Фред показал мне один примятый цветок в кармане своей куртки и посмотрел
на меня очень сентиментально. Я посмеялась над ним и сказала, что цветок
бросила не я, а Фло, что, кажется, вызвало у него отвращение, так как он тут же
выбросил его в окно и опять стал благоразумным. Боюсь, у меня будут
неприятности с этим мальчиком — похоже на то.
На водах в Нассо очень весело, и в Баден-Бадене тоже. Там
Фред проиграл много денег, и я его отругала. Когда с ним нет Френка, нужно,
чтобы кто-нибудь за ним приглядывал. Кейти однажды сказала, что хорошо бы,
чтобы он поскорее женился, и я совершенно согласна, что это было бы
благоприятно для него. Франкфурт восхитителен; я видела дом Гете, памятник
Шиллеру и знаменитую «Ариадну» Даннекера[27].
Она очаровательна, но доставила бы мне больше удовольствия, если бы я лучше
знала мифологию. Я не захотела спрашивать, раз все знают или делают вид, что
знают этот миф. Мне следовало побольше читать, а то я теперь выясняю, что
ничего не знаю, и это унизительно.
Теперь о серьезном — потому что это произошло здесь, и Фред
только что уехал. Он такой добрый и веселый, что все мы очень полюбили его, но
я даже не думала ни о чем, кроме дорожного знакомства, — до той ночи с
серенадой. С тех пор я начала чувствовать, что прогулки при луне, разговоры на
балконе и ежедневные приключения для него больше чем забава. Я не флиртовала,
мама, честное слово, и, помня все, что ты говорила мне, делала что могла. Но я
не виновата, что нравлюсь людям; я не стараюсь им понравиться, а если я к ним
равнодушна, то их отношение ко мне даже вызывает у меня сожаление, хотя Джо и
говорит, что я бессердечная. Ну вот, я знаю, теперь мама покачает головой, а
девочки скажут: «О, корыстная маленькая бесстыдница!», но я все-таки решила,
что если Фред сделает мне предложение, я приму его, хотя и не схожу с ума от
любви. Мне он нравится, и, думаю, мы поладим. Он красивый, молодой, довольно
умный и очень богатый — гораздо богаче, чем даже Лоренсы. Я думаю» что его
семья не стала бы возражать, а я была бы очень счастлива, потому что все они
добрые, воспитанные, благородные люди и любят меня. Фреду, я полагаю, как
первому из близнецов, достанется недвижимость, и какая! Городской дом на
фешенебельной улице, не такой внушительный, как большие дома в Америке, но
гораздо удобнее, и во всем солидная роскошь, такая, какой придают большое
значение англичане. Мне это нравится, потому что это — настоящее. Я видела
столовое серебро, фамильные драгоценности, старых слуг, картины, изображающие
загородное поместье Воунов, с парком, огромным домом, очаровательными
окрестностями, породистыми лошадьми. Это было бы все, чего я только могу
желать! И для меня все это лучше, чем любой титул, за который девушки хватаются
с такой готовностью, обнаруживая потом, что за ним ничего нет. Может, я и
корыстна, но я ненавижу бедность, и, как только у меня появится возможность от
нее избавиться, я не намерена терпеть ни минуты дольше. Одна из нас должна
хорошо выйти замуж; Мег не сделала этого, Джо не хочет, Бесс пока не может, так
что я сделаю и все устрою. Разумеется, я не выйду за человека, которого
ненавижу или презираю. Можете быть в этом уверены. Хотя Фред не мой идеальный
герой, он вполне подойдет, а со временем и я полюблю его, если он будет очень
любить меня и позволит мне во всем поступать, как я хочу. Я обдумала это все в
последнюю неделю, так как невозможно было не видеть, что я нравлюсь Фреду. Он
ничего не говорил, но многие мелочи свидетельствуют об этом: он никогда не
ходит с Фло, всегда едет верхом с моей стороны экипажа, садится рядом за стол,
смотрит нежно, когда мы одни, и хмуро смотрит на всякого, кто осмелится
заговорить со мной. Вчера за обедом, когда какой-то австрийский офицер
уставился на нас, а затем сказал что-то о «ein wonderschones Blondchen»[28], обращаясь к своему
приятелю — щеголеватому барону, Фред взглянул на них свирепо, как лев, и
принялся резать мясо на своей тарелке с такой яростью, что оно чуть не отлетело
в сторону. Он не такой, как другие англичане, неизменно сдержанные и чопорные,
но, напротив, довольно горяч — в нем есть шотландская кровь, как можно
догадаться по его красивым голубым глазам.
Ну так вот, вчера вечером на закате мы отправились к замку —
все, кроме Фреда. Он должен был присоединиться к нам после того, как заберет на
почте адресованные ему письма. Мы замечательно провели время, осматривая
развалины, подвал, где стоит чудовищных размеров бочка, красивые сады,
насаженные курфюстом для его жены-англичанки. Мне больше всего понравилась
огромная терраса — вид был неземной, так что, пока остальные пошли осматривать
внутренние покои замка, я села там, чтобы срисовать голову серого каменного
льва на стене со свисающими отовсюду алыми побегами вьющихся растений. У меня
было такое чувство, словно я героиня романа, когда я сидела там, глядя на
извивающийся в долине Неккар, слушая музыку австрийского оркестра, доносящуюся
от подножия горы, и ожидая моего поклонника. Я чувствовала, что что-то должно
произойти, и была готова к этому. Я не краснела и не дрожала, но была
совершенно спокойна и лишь чуть-чуть взволнована.
Вдруг я услышала голос Фреда, и вскоре он торопливо вбежал
через большую арку, ища меня. Вид у него был такой огорченный, что я совсем
забыла о себе и спросила его, что случилось. Он сказал, что получил письмо из
дома, его умоляют вернуться — Френк тяжело заболел; так что он уезжает вечерним
поездом и должен прямо сейчас попрощаться. Я глубоко сочувствовала ему, а также
испытывала разочарование, но оно длилось лишь минуту, потому что, пожимая мне
руку, он сказал — и сказал так, что я не могла ошибиться: «Я скоро вернусь. Вы
не забудете меня, Эми?» Я ничего не обещала, только взглянула на него, и он,
кажется, был удовлетворен. Времени у него оставалось только на то, чтобы
передать всем приветы и сказать «до свидания». Через час он уехал, и нам всем
очень его не хватает. Я знаю, он хотел поговорить со мной, но, судя по тому, на
что он однажды намекал в разговоре, отец взял с него слово пока ничего такого
не делать, так как он опрометчив, а старый джентльмен очень боится невестки-иностранки.
Мы скоро встретимся в Риме, и тогда, если я не передумаю, я скажу: «Да», когда
он спросит: «Вы согласны? »
Конечно все это очень личное , но я хочу,
чтобы ты знала, что происходит. Не беспокойся, помни, что я по-прежнему твоя
«осмотрительная Эми», и будь уверена, что я не сделаю ничего необдуманного.
Пошли мне сколько хочешь советов, я воспользуюсь ими, если смогу. Жаль, что
нельзя увидеть тебя, мама, и поговорить обо всем. Люби меня и доверяй мне.
Всегда твоя Эми.
|
