Увеличить |
Примечания
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 53,
лл. 1—6 об.
Впервые опубликовано в литературном сборнике
«Вчера и сегодня» (кн. II, 1846, стр. 159—167).
Датируется 1837 годом – датой первой ссылки
Лермонтова на Кавказ. В это время он усиленно интересуется местным фольклором и
даже начинает изучать татарский язык (письмо к С. А. Раевскому № 28 от второй
половины ноября—начала декабря 1837 года). Текст «Ашик-Кериба» является,
несомненно, записью не вполне отделанной и, по-видимому, не предназначавшейся
для печати народной сказки. В тексте нет единства в передаче местных слов
(«шинды-герурсез» и «шинди-герузез» и др.), именование музыкального инструмента
передается то в мужской, то в женской грамматической форме («она взяла со стены
свою сааз»; «на стене висит в пыльном чехле его сладкозвучный сааз» и т. д.).
Точно не установлено, на каком языке была
рассказана сказка и кем сделан перевод, который и был записан Лермонтовым. В
конце 80-х годов очень близкий вариант с таким же заглавием был записан
азербайджанским собирателем Махмудбековым в с. Тирджан, Шемахинского уезда, со
слов ашуга Оруджа («Сборник материалов для описания местностей и племен
Кавказа», XIII, Тифлис, 1892). Вариант этот гораздо полнее лермонтовского, но
вместе с тем он настолько близок к нему, что для второй части сказки издатель
воспользовался лермонтовским текстом, целиком перепечатав его. Вс. Миллер
полагал, что Лермонтов «в передаче восточного сюжета держался близко слышанной
им версии и ограничился лишь стилистическими подправками» (Журн. Мин. нар.
просв., 1893, № 1, стр. 233). В советское время сделан ряд записей данной
сказки в Азербайджане, Грузии и Армении (см. об этом в кн.: «Ираклий
Андроников. Лермонтов в Грузии в 1837 г. Изд. „Сов. писатель“, М., 1955, стр.
134—148).
Сказки об Ашик-Керибе очень популярны у
тюркских народов. К 20-м годам XIX столетия относится запись сюжета
туркменского варианта («Шасенем и Гариб») в книге Н. Муравьева «Путешествие в
Туркмению и Хиву...» (ч. I, М., 1822, стр. 152—153). См. об этом и о других
туркменских повестях о Гарибе в книге: С. А. Андреев-Кривич. Лермонтов. Вопросы
творчества и биографии. Изд. Акад. Наук СССР, М., 1954, стр. 107—115.
По свидетельству Вамбери, сказки об
Ашик-Керибе очень популярны у турок и распеваются певцами в кофейнях Румелии и
Анатолии (Вс. Миллер. Экскурсы в область русского народного эпоса. М., 1892,
Приложение, стр. 24); существует печатное издание, вышедшее в Константинополе в
1881 году и озаглавленное «Повесть Ашик-Гариба» («Сборник материалов для
описания местностей и племен Кавказа», XIII, стр. XXV). Однако лермонтовская
запись ни по сюжету, ни по именам персонажей (исключая самого Гариба) не
совпадает с названной повестью. В лермонтовской записи имеются некоторые
турецкие элементы (Магуль-Мегери – дочь турецкого купца Аяк-Аги; турецкого
происхождения слово «чауш»—»сержант, унтер-офицер», «сторож»); наряду с ними
встречаются и элементы арабские, армянские, иранские и азербайджанские с явным
преобладанием последних. Особенно рельефно выступают азербайджанские черты в
терминологии (лингвистический анализ любезно выполнен чл.-корр. АН СССР Е. Э.
Бертельсом, проф. Н. К. Дмитриевым и А. Л. Троицкой). Прежде всего в
азербайджанской форме дано само именование героя: Ашик-Кериб. Ашик (правильнее
ашык: армянская форма – ашуг) – в первоначальной форме по-арабски означает
«влюбленный», а у турок, армян и азербайджанцев – трубадур, лирический певец,
позже – вообще «народный певец»; Кериб (по-турецки было бы гариб) – чужеземец,
скиталец, бедняк. На этом основана непереводимая игра слов в диалоге
вернувшегося певца со своей слепой матерью: Кериб, называя себя чужеземцем,
называет вместе с тем и свое имя, мать же его воспринимает это слово «Кериб»
только в смысле нарицательного имени. Азербайджанское слово «бек» (по-турецки было
бы «бей»); «оглан» – «сын», «парень»; «шинди-герусез» – «скоро узнаете»
(правильнее: «шинди горурсукуз» – «скоро увидите») – форма азербайджанского
диалекта; в ряде случаев наблюдаются иранские элементы, наличие которых также
весьма характерно для азербайджанских говоров: Куршуд (правильнее: Хуршуд) –
по-ирански значит «солнце», т. е. куршуд-бек – князь солнца; сочетанием
арабских и иранских элементов является имя Магуль-Мегери (Ма-уль-мигри) – «Луна
любви»; «Шах-валат» – очевидно шах вилайети, т. е. шахский вилайет (область);
керван (по происхождению иранское слово, но встречающееся во всех тюркских
языках) – караван; караван-сарай – двор, где останавливаются караваны.
Хадерилиаз (в других местах лермонтовской
записи Хадерилияз, Хадрилиаз) – соединенные вместе имена Хызра (Хидра,
аль-Хадира) и Илиаса (пророка Ильи). В приложениях к переводу Корана Саблуков
сообщает, что «Невидимый для людей, Хызр является некоторым в образах, какие
угодно ему принимать. Одни... причисляют его к сонму пророков, другие считают
только святым» (вып. 1, приложение первое, Казань, 1879, стр. 265—266). В
персидско-русском словаре Гаффарова дано следующее пояснение: «Хизр пророк,
который по преданиям нашел источник живой воды и выпил из него, а потому будет
жить до конца света – пророк Илия» (т. I, M., 1914, стр. 293). Имя аль-Хадира и
пророка Ильи связывается и в энциклопедии Ислама, где приводятся сюжеты легенд,
в которых Хадир и Илья действуют совместно (Encyclopedie de l'islam, t. II,
E—K. Leyde—Paris, 1927, стр. 499—501, 912—913). При этом характерной чертой
Хадира является свершение добра, которое вначале представляется как жестокость.
Ср. в лермонтовской записи: «Слезай же сюда, если так, я тебя убью»,
...»«Ступай за мною», – сказал грозно всадник...».
Хадерилиаз (Илиаз представляет типично
азербайджанскую форму этого имени) объяснено Лермонтовым как святой Георгий.
Вс. Миллер и другие комментаторы считали это прямой ошибкой поэта, но смешение
Хадерилиаза со святым Георгием встречается у армян и грузин и в данном случае
является не ошибкой Лермонтова или рассказчиков, а отражением воздействия
армянского и грузинского фольклора.
Маулям – означает «создатель» и является
арабизмом; в арабской форме приведено у Лермонтова и название города Алеппо
(Халаф; по-арабски Халяп); туркестанские витязи, которых воспевает Ашик-Кериб,
очевидно, герои «Шах-намэ», где рассказывается о борьбе Ирана с Тураном;
миссирское вино – вино из Миср (Мисром называли как Египет, так и Каир).
В автографе Лермонтов в ряде мест именует
своего героя Ашик-Керимом. Это не случайная описка. В Закавказье и Средней Азии
существует народная повесть, герой которой именуется Ашик-Керимом (см.: С. А.
Андреев-Кривич, ук. соч., стр. 97—104).
Наличие этих разнообразных языковых элементов
позволяет утверждать, что данная сказка была рассказана Лермонтову каким-либо
местным ашугом, несомненно азербайджанцем по происхождению, но в репертуаре и в
речи которого, как это обычно у кавказских ашугов, отразились разнообразные
этнолингвистические явления. Сюжет сказки об Ашик-Керибе является одной из
многочисленных вариаций распространенного по всему земному шару сюжета
«возвращения мужа» или иначе: «муж на свадьбе у жены»; муж иногда заменяется
женихом, как это имеет место и в данном случае.
Таким образом, совершенно очевидно, что лермонтовский
«Ашик-Кериб» является местной народной сказкой, в записи которой Лермонтов
сумел не только совершенно точно передать сюжет, но сохранил и многие
разговорные ее особенности.
|