В 1605 г. Бэкон опубликовал на английском языке трактат из двух книг «The Proficience and Advancenment of Learning Divine and Human» («Успехи и развитие знания божественного и человеческого»), в котором доказывал великое значение наук для человечества и излагал идею их классификации. Через 17 лет было готово новое сочинение о значении и достоинстве наук («De Dignitate et Augmentis Scientiarum), которое было издано на латинском языке осенью 1623 г. Это сочинение, состоящее из 9 книг, является наиболее обширным и систематическим из философских произведений Бэкона и по замыслу представляет первую часть труда его жизни «Instauratio Magna Scientiarum». В настоящем издании приводится перевод 10 глав из второй книги сочинения «О достоинстве и приумножении наук», выполненный Н. А. Федоровым, (впервые опубликованный на русском языке в двухтомнике Ф. Бэкона). В этой книге впервые предпринята попытка рассмотреть историю как науку в ряду других человеческих наук, что само по себе представляло несомненное достижение исторической мысли. Бэкон проанализировал структуру исторического знания, вычленив различные виды историй с точки зрения не только пространственного охвата предмета, но и глубины причинно-следственного объяснения хода событий.
Цитата:
«
Разделение всего человеческого знания на историю, поэзию и философию в соответствии с тремя интеллектуальными способностями: памятью, воображением, рассудком; это же разделение относится и к теологии.
Наиболее правильным разделением человеческого знания является то, которое исходит из трех способностей разумной души, сосредоточивающей в себе знание. История соответствует памяти, поэзия — воображению, философия — рассудку. Под поэзией мы понимаем здесь своего рода вымышленную историю, или вымыслы, ибо стихотворная форма является в сущности элементом стиля и относится тем самым к искусству речи, о чем мы будем говорить в другом месте. История, собственно говоря, имеет дело с индивидуумами, которые рассматриваются в определенных условиях места и времени. Ибо, хотя естественная история на первый взгляд занимается видами, это происходит лишь благодаря существующему во многих отношениях сходству между предметами, входящими в один вид, так что если известен один, то известны и все. Если же где-нибудь встречаются предметы, являющиеся единственными в своем роде, например солнце и луна, или значительно отклоняющиеся от вида, например чудовища, то мы имеем такое же право рассказывать о них в естественной истории, с каким мы повествуем в гражданской истории о выдающихся личностях. Все это имеет отношение к памяти.
Поэзия — в том смысле, как это было сказано выше, — тоже говорит о единичных предметах, но о данных с помощью воображения, похожих на те, которые являются предметами подлинной истории; однако при этом довольно часто возможны преувеличение и произвольное изображение того, что никогда не могло бы произойти в действительности. Точно так же обстоит дело и в живописи. Ибо все это дело воображения.