Глава четырнадцатая. И
боги могут завидовать людям
Ариэль и
Шарад отдыхали после перенесенных волнений. Низмат и Лолита ухаживали за ними;
на Ариэля они чуть не молились. Шарад уже называл Лолиту сестрою — диди. К нему
скоро вернулась детская жизнерадостность. Низмат полюбил его, как сына,
«дарованного ему небом», Лолита баловала, как младшего брата.
Шарад
нашел семью.
Ариэль
задумался о судьбе Шарада и о своей собственной судьбе. Среди этих простых любящих
людей он чувствовал бы себя совсем хорошо, если бы к нему относились, как к
Шараду. Излишняя почтительность, которая граничила с обожанием и религиозным
поклонением, очень стесняла и смущала его. Каждое утро Лолита, склоняясь до
земли, подносила ему венки и гирлянды, словно жертвоприношения. Он читал в
глазах вдовы-подростка, как в открытой книге: почтение, смешанное с долей
страха, — вот что было в ее душе. В этих больших темно-карих глазах с
длинными загнутыми черными ресницами он хотел бы видеть более простые,
дружеские чувства. Ариэль пытался шутить с нею, показывая всем своим видом и
поведением, что он обыкновенный человек, но лицо Лолиты оставалось серьезным,
строгим, почтительным, и это огорчало Ариэля.
Он
уходил в лес, забирался куда-нибудь в чащу, ложился на траву и думал.
Как
странно и печально сложилась его судьба! Он не знал родителей, не видел ни
любви, ни дружбы, ни ласки, не имел настоящего детства, ничему не учился, кроме
нескольких языков, зубрежки текстов священных книг. И вдруг его сделали
летающим человеком. Он может летать свободнее и легче, чем птица! Разве это не
прекрасно? Разве об этом не мечтают люди? Не видят себя летающими во сне? Не
эти ли мечты и сновидения породили аэропланы, дирижабли? Да, стать летающим человеком
было бы очень хорошо, если бы это не отделяло его от людей. Что ждало его в
Дандарате? И Пирс и Броунлоу по-прежнему заставляли бы его исполнять их волю,
обходились бы с ним как с охотничьим соколом, показывали бы его людям как чудо
природы. Здесь простые люди — Низмат, Лолита — принимают его за божество. Да и
только ли Низмат и Лолита? А Шарад?.. Быть может, и остальные люди будут так же
относиться к нему? Разве он не обладает свойством, которое должно казаться
людям сверхчеловеческим, сверхъестественным? Примириться с ролью божества? Но
это значит обречь себя на великое одиночество и скуку… Лолита, такая милая,
нежная женщина-полуребенок, всегда будет смотреть на него снизу вверх, как на
недосягаемое существо. Быть может, он и нравится ей, но Лолита, наверное, сочла
бы святотатственною мысль о том, чтобы между ними могли быть иные отношения,
кроме «божеского» покровительства с его стороны и преклонения — с ее.
И потом,
он не может навсегда остаться жить с ними. Его ищут. Он редкая птица, улетевшая
из клетки. Ему нужно менять место, уходить и улетать все дальше. На его
несчастье, у него белая кожа, хотя и загоревшая под жгучими лучами солнца
Индии. Он слишком бел для индуса и здесь будет обращать на себя внимание.
Красить кожу глиной неприятно и ненадежно: первый дождь смывает такую окраску.
Выдать себя за сагиба, разыскать европейский костюм? По-английски он говорит хорошо.
Но что скажет о себе людям? Об этом надо подумать. Летать он не будет. Разве
только в темные ночи, перед рассветом, когда люди крепко спят.
С
Шарадом придется расстаться. С ним и летать тяжелее, и узнать их вдвоем могут
скорее. Шарад устроен. Его будут лелеять как «дар божества», как ниспосланного
небом сына Низмата.
А
Лолита?.. Ариэль вздохнул.
Пусть
она найдет возможное для нее счастье и почти невероятное, редкое счастье для
индийской вдовы, — пусть выходит замуж за Ишвара. Он добрый юноша, и она
будет с ним счастлива. Ариэль поможет им. Жаль, что мать Ишвара слепа. Она
покорилась бы «воле божества», если бы увидела Ариэля, спускающегося к ней с
неба. Но ей расскажут, и она поверит.
Над
головой Ариэля раздался пронзительный крик. Он увидел в густых ветвях деревьев
двух белобородых обезьян, одну — большую, другую — поменьше. Большая отнимала у
меньшей какой-то плод. Меньшая визжала, большая царапала ее, хватала за уши, за
хвост. Меньшая так жалобно кричала, быть может звала на помощь мать, но Ариэль
не утерпел и взлетел к обезьянам.
Обезьяны
были так поражены, что сразу замолчали. Но когда Ариэль протянул к ним руку, желая
разнять, обе кинулись в разные стороны, перепрыгивая с ветки на ветку, с дерева
на дерево. И, только удалившись на большое расстояние, закричали, вероятно,
сигнал тревоги, на который отозвались другие обезьяны и птицы в разных местах
леса. Ариэль грустно улыбнулся: «И обезьяны боятся меня», — и оглянулся.
Над его головой был сплошной покров сочных зеленых листьев. Стволы деревьев
обвиты вьющимися растениями и переплетены лианами. Кое-где лучи солнца
пробивались сквозь листву и золотыми пятнами ложились на землю, поросшую
кустарниками и травой. Место глухое. Никто не видит. Но все-таки напрасно он
взлетел. Не выдержал.
Лавируя
между лианами, Ариэль стал медленно спускаться. Послышался шорох. Ариэль оглянулся
и увидел Ишвара. Уронив связку хвороста, юноша пал ниц. Ариэль опустился возле
него и сказал:
— Встань,
Ишвар, не бойся!
Ишвар
приподнялся. Лицо его было бледно. Руки дрожали. Бог сошел к нему и назвал по
имени! Богам известно все.
— Ты
любишь Лолиту, Ишвар?
— Все
сердце полно ею, господин, как чаша розовым маслом! — воскликнул
Ишвар. — Если эта любовь греховна, прости меня. А если не простишь, отними
мою любовь вместе с моей жизнью!
— Я
благословляю любовь твою, Ишвар, — ответил Ариэль в том же тоне. —
Иди и скажи об этом матери твоей Таре.
— Твои
слова наполняют радостью сердце мое, иссохшее от любви. Но пусть доброта и милосердие
твое наполнят до краев душу мою. Верни зрение матери моей, чтобы она могла
видеть счастливое лицо сына своего!
Ариэль
смутился.
— У
каждого своя карма, Ишвар, — ответил он и улетел. А Ишвар долго еще стоял
на коленях, глядя на деревья, за которыми скрылся Ариэль.
В этот
же день Ариэль имел долгую беседу с Низматом.
В конце
этой беседы Низмат позвал свою внучку и сказал:
— Наш
великий гость, Лолита, благословляет твой брак с Ишваром. Тара должна
согласиться. Не может отказать.
Щеки
Лолиты покрылись румянцем, а в глазах вспыхнула радость. Она бросилась к ногам
Ариэля и «приняла прах от ног его». Ариэль поднял Лолиту. Сколько благодарности
было в ее глазах!
— Будь
счастлива! — сказал он и улыбнулся. Но улыбка бога была печальною. И боги
могут иногда завидовать простым людям!
|