100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
Длинная вереница карет тянулась по всей аллее в лесу Марли, где король собирался поохотиться.
Это была, что называется, послеобеденная охота.
Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.
Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, повара Марка Антония, который каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.
Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией, и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как сицилийцы – большие мошенники – подтверждением тому являются слова Ювеналия, – Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.
У Людовика XV был в точности такой же обычай. Для послеобеденной охоты ему отлавливали накануне две-три лани и выпускали их с промежутком в час; одну из них король мог подстрелить в зависимости от расположения духа либо в самом начале охоты, либо позже.
В этот день его величество объявил, что будет охотиться до четырех часов. Итак, была выбрана лань, выпущенная в полдень: она должна была за это время успеть прибыть к месту охоты.
Графиня Дю Барри дала себе слово так же преданно следовать за королем, как сам король обещал следовать за ланью.
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Непредвиденное стечение обстоятельств изменило хитроумный план графини Дю Барри.
Случай оказался для нее почти столь же капризным противником, как она сама.
Итак, графиня догоняла короля, беседуя о политике с герцогом де Ришелье, а король догонял лань. Герцог и графиня раскланивались с встречавшимися по дороге знакомыми. Вдруг они заметили шагах в пятидесяти от дороги, под восхитительным навесом из листвы, разбитую вдребезги коляску, опрокинутую колесами кверху; два вороных коня в это время мирно пощипывали один – кору бука, другой – мох, росший у него под копытами.
Лошади графини Дю Барри – великолепная упряжка, подарок короля – оставили далеко позади все другие экипажи и первыми подъехали к разбитой коляске.
– Смотрите, какое несчастье! – спокойно обронила графиня.
– Да, в самом деле, – согласился герцог де Ришелье с тою же невозмутимостью: при дворе сентиментальность была не в чести, – да, коляска разбита вдребезги.
– Уж не мертвый ли вон там, в траве? – продолжала графиня. – Взгляните, герцог.
– Не думаю: там что-то шевелится.
– Мужчина или женщина?
– Я плохо вижу.
– Смотрите: нам кланяются!
– Ну, значит, живой!
Ришелье на всякий случай приподнял треуголку.
– Графиня! – пробормотал он. – Мне кажется, я узнаю…
– Я тоже.
– Это его высокопреосвященство принц Людовик. – Да, кардинал де Роан.
– Какого черта он здесь делает? – спросил герцог.
– Давайте посмотрим, – отвечала графиня. – Шампань, к разбитой карете, живо!
Кучер графини свернул с дороги и поехал среди высоких деревьев.
– Могу поклясться, что это действительно кардинал, – подтвердил Ришелье.
В самом деле, это был его высокопреосвященство; он разлегся в траве, ожидая, когда покажется кто-нибудь из знакомых.
Увидев, что графиня Дю Барри к нему приближается, он поднялся на ноги.
– Мое почтение, графиня! – проговорил он.
– Как, это вы, кардинал?
– Я самый.
– Пешком?
– Нет, сидя.
– Вы не ранены?
– Ничуть.
– А каким образом вы оказались в таком положении?
– Не спрашивайте, графиня. Ах, эта скотина, мой кучер! И я еще вывез этого бездельника из Англии!.. Я приказал ему ехать напрямик через лес, чтобы нагнать охоту, а он так круто повернул, что вывалил меня и разбил мою лучшую карету.
– Не стоит горевать, господин кардинал, – молвила графиня, – французский кучер разбил бы вам голову или, по крайней мере, переломал бы ребра.
– Возможно, вы правы.
– Ну так утешьтесь поскорее!
– Я рассуждаю философски, графиня. Вот только я буду вынужден ждать, а это смерти подобно.
– Зачем же ждать, принц? Роан будет ждать?
– Придется!
– Нет, я скорее сама выйду из кареты, нежели оставлю вас здесь.
– Признаться, мне неловко, графиня.
– Садитесь, принц, садитесь.
– Благодарю вас, графиня. Я подожду Субиза, он участвует в охоте и непременно должен здесь проехать с минуты на минуту.
– А если он поехал другой дорогой?
– Это не имеет значения.
– Ваше высокопреосвященство, прошу вас!
– Нет, благодарю.
– Да почему?
– Мне не хочется вас стеснять.
– Кардинал! Если вы откажетесь сесть в карету, я прикажу выездному лакею нести за мной шлейф и побегу по лесу, подобно дриаде.
Кардинал улыбнулся и подумал, что, если он станет упорствовать, это может быть дурно истолковано графиней. Он решился сесть в ее карету.
Герцог уступил место на заднем сиденье и перешел на переднее.
Кардинал упорствовал, но герцог был непреклонен.
Вскоре лошади графини наверстали упущенное время.
– Прошу прощения, – обратилась графиня к кардинала, – вы, ваше высокопреосвященство, значит, примирились с охотой?
– Что вы хотите этим сказать?
– Дело в том, что я впервые вижу, чтобы вы принимали участие в этой забаве.
– Да нет, графиня! Я прибыл в Версаль, чтобы засвидетельствовать свое почтение его величеству, а мне доложили, что он на охоте. Мне необходимо было переговорить с ним об одном неотложном деле. Я бросился ему вдогонку, однако из-за этого проклятого кучера я не только лишился аудиенции у короля, но и опоздаю на свидание в городе.
– Видите, графиня, – со смехом заметил герцог, – господин кардинал откровенно вам признается.., у господина кардинала свидание…
– И повторяю: я на него опаздываю, – проговорил кардинал.
– Разве Роан, принц, кардинал, может куда-нибудь не успеть? – спросила графиня.
– Да, если только не произойдет чудо! Герцог и графиня переглянулись: это слово напомнило им о недавнем разговоре.
– Знаете, принц, раз уж вы заговорили о чудесах, я вам признаюсь откровенно: я очень рада встретить его высокопреосвященство и спросить, верит ли он в это.
– Во что, графиня?
– В чудеса, черт подери! – воскликнул герцог.
– Священное писание учит нас в них верить, графиня, – отвечал кардинал, постаравшись принять благочестивый вид.
– Я не говорю о древних чудесах, – продолжала наступление графиня.
– Какие же чудеса вы имеете в виду?
– Современные.
– Таковые встречаются значительно реже, – молвил кардинал, – однако…
– Однако?
– Могу поклясться, я видел нечто такое, что может быть названо если и не чудесным, то по крайней мере невероятным.
– Вы что-нибудь подобное видели, принц?
– Клянусь честью, да.
– Но вам хорошо известно, сударыня, – со смехом проговорил Ришелье, – что его высокопреосвященство, как говорят, связан с духами, и, вероятно, это не так уж далеко от истины.
– К сожалению, нет, хотя нам это было бы на руку, – заметила графиня.
– А что вы видели, принц?
– Я поклялся молчать.
– Ого! Это уже серьезно.
– Да, графиня.
– Однако, поклявшись сохранять в тайне колдовство, вы, может быть, не обещали молчать о самом колдуне?
– Нет.
– Ну что же, принц, надобно вам сказать, что мы с герцогом намеревались заняться чарами одного колдуна.
– Неужели?
– Честное слово!
– Тогда берите моего колдуна.
– Мне только этого и надо.
– Он к вашим услугам, графиня – И к моим, принц?
– И к вашим, герцог.
– Как его зовут?
– Граф Феникс.
Графиня Дю Барри и герцог переглянулись и побледнели.
– Как это странно! – в один голос воскликнули они.
– Вы его знаете? – спросил принц.
– Нет. А вы его считаете колдуном?
– Более чем колдуном.
– Вы с ним говорили?
– Разумеется.
– И как вы его нашли?..
– Он великолепен.
– По какому же поводу вы к нему обращались?
– Но…
Кардинал колебался.
– Я просил его мне погадать.
– Он верно угадал?
– Он сообщил мне то, о чем никто не может знать.
– Нет ли у него другого имени, кроме графа Феникса?
– Отчего же нет? Я слышал, как его называли…
– Говорите же, ваше высокопреосвященство! – в нетерпении воскликнула графиня.
– Джузеппе Бальзамо.
Графиня сложила руки и взглянула на Ришелье. Тот почесал кончик носа и бросил взгляд на графиню.
– А что, дьявол в самом деле черный? – неожиданно спросила графиня.
– Дьявол, графиня? Я его не видел.
– Зачем вы у него об этом спрашиваете, графиня? – вскричал Ришелье. – Ничего себе, хорошенькая компания для кардинала!
– А вам гадают, не показывая сатану? – спросила графиня.
– Ну разумеется! – отвечал кардинал. – Сатану показывают простолюдинам; когда имеют дело с нами, обходятся и без него.
– Что бы вы ни говорили, принц, – продолжала графиня Дю Барри, – во всем этом есть какая-то чертовщина!
– Ну еще бы! Я тоже так думаю!
– Зеленые огоньки, не так ли? Привидения, адский котел, из которого отвратительно несет горелым?
– Ничуть не бывало! У моего колдуна прекрасные манеры. Это галантный кавалер, и он оказывает прекрасный прием.
– Не желаете ли заказать у этого колдуна свой гороскоп, графиня? – спросил Ришелье.
– Признаться, я сгораю от нетерпения!
– Ну так закажите, графиня!
– А где это все происходит? – спросила графиня Дю Барри в надежде, что кардинал даст ей необходимые сведения.
– В очаровательной комнате, весьма кокетливо меблированной.
Графине большого труда стоило скрыть свое нетерпение.
– Прекрасно! А дом?
– Дом вполне благопристойного вида, хотя и несколько странной архитектуры.
Графиня постукивала ножкой от досады, что ее не понимают.
Ришелье пришел ей на помощь.
– Разве вы не видите, ваше высокопреосвященство, – заговорил он, – что графиня вне себя оттого, что до сих пор не знает, где живет ваш колдун?
– Где он живет, вы спрашиваете?
– Да.
– А-а, прекрасно! – отвечал кардинал. – Однако… Погодите-ка.., нет.., да.., нет… Это в Маре, почти на углу бульвара и улицы Сен-Франсуа, Сен-Анастаз.., нет. В общем, имя какого-то святого.
– Да, но какого? Вы-то всех их должны знать!..
– Нет, я, напротив, знаю их очень плохо, – признался кардинал. – Впрочем, погодите: мой бестолковый лакей должен это знать.
– Ну конечно! – воскликнул герцог. – Мы его посадили на запятках. Остановите, Шампань, стойте!
Герцог подергал за веревочку, привязанную к мизинцу кучера.
Кучер резко осадил нервных коней.
– Олив! – обратился кардинал к лакею. – Ты здесь, бездельник?
– Здесь, ваше высокопреосвященство.
– Ты не помнишь, где я был недавно в Маре поздно вечером?
Лакей отлично слышал весь разговор, но сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.
– В Маре?.. – переспросил он, словно пытаясь припомнить.
– Ну да, рядом с бульваром.
– А когда это было, ваше высокопреосвященство?
– В тот день, когда я возвращался из Сен-Дени.
– Из Сен-Дени? – повторил Олив, набивая себе цену и вместе с тем стараясь, чтобы все выглядело естественно.
– Ну да, из Сен-Дени. Карета меня ждала на бульваре, если не ошибаюсь.
– Припоминаю, ваше высокопреосвященство, припоминаю. Еще какой-то человек бросил мне в карету очень тяжелый мешок. Вот теперь вспомнил.
– Может быть, это все так и было, – заметил кардинал, – но кто тебя спрашивает об этом, скотина?
– А что угодно знать вашему высокопреосвященству?
– Название улицы.
– Сен-Клод, ваше высокопреосвященство.
– Клод! Верно! – вскричал кардинал. – Я же говорил, что какой-то святой!
– Улица Сен-Клод! – повторила графиня, бросив на Ришелье такой выразительный взгляд, что маршал, опасаясь по обыкновению, как бы кто не разгадал его тайны, особенно когда дело касалось заговора, прервал графиню, обратившись к ней со словами:
– Смотрите, графиня: король!
– Где?
– Вон там.
– Король! Король! – закричала графиня. – Левее, Шампань, сворачивай налево, чтобы его величество нас не заметил.
– Почему, графиня? – спросил озадаченный кардинал. – Я полагал, напротив, что вы меня везете к его величеству.
– Да, правда, вы же хотите видеть короля!..
– Я за этим и приехал, графиня.
– Ну хорошо, вас отвезут к королю.
– А вас?
– А мы останемся здесь.
– Но, графиня…
– Не стесняйтесь, принц, умоляю вас: у каждого могут быть свои дела. Король сейчас вон там, в каштановой роще. У вас есть дело к королю – ну и чудесно. Шампань!
Шампань резко осадил коней.
– Шампань! Дайте нам выйти и отвезите его высокопреосвященство к королю.
– Как! Я поеду один, графиня?
– Вы же просили у короля аудиенции, господин кардинал!
– Да, просил.
– Так у вас будет возможность поговорить с ним с глазу на глаз.
– Вы чересчур добры ко мне.
Прелат галантно склонился к ручке графини Дю Барри.
– Куда же вы сами решили удалиться, графиня? – спросил он.
– Да вот сюда, под дуб.
– Король будет вас разыскивать.
– Тем лучше.
– Он будет обеспокоен тем, что вас нет.
– Я буду только рада, если он помучается.
– Вы восхитительны, графиня.
– Именно это и говорит мне король, когда я его мучаю. Шампань! После того, как вы отвезете его высокопреосвященство, возвращайтесь галопом.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
– Прощайте, герцог, – проговорил кардинал.
– До свидания, ваше высокопреосвященство, – отозвался герцог.
Лакей откинул подножку кареты. Герцог сошел вместе с графиней, соскочившей так легко, словно она сбежала из монастыря, а его высокопреосвященство покатил в карете к пригорку, где стоял его величество Людовик Благочестивый и подслеповатыми глазами высматривал злодейку-графиню, которую видели все, только не он.
Графиня Дю Барри не стала терять времени даром. Она взяла герцога за руку и потащила за собой в кусты.
– Знаете, – сказала она, – сам Господь послал нам драгоценного кардинала!
– Чтобы Самому хоть на минутку от него отдохнуть, насколько я понимаю, – отвечал герцог.
– Нет, чтобы направить нас по следу того человека.
– Так мы к нему поедем?
– Конечно! Вот только…
– Что такое, графиня?
– Признаться, я побаиваюсь.
– Кого?
– Да колдуна! Я ужасная трусиха.
– А, черт!
– А вы верите в колдунов?
– Не могу сказать, что не верю, графиня. – Помните мою историю с предсказанием?
– Это весьма убедительно. Да я и сам… – начал было старый маршал, покрутив ухо – Что вы сами?..
– Я сам знавал одного колдуна…
– Да что вы?
– Однажды он оказал мне огромную услугу.
– Какую, герцог?
– Он меня вернул к жизни.
– Вернул к жизни! Вас?
– Ну разумеется! Ведь я был мертв, мне пришел конец.
– Расскажите, как было дело, герцог.
– Тогда давайте спрячемся.
– Герцог, вы ужасный трусишка!
– Да нет, всего-навсего осторожен.
– Вот здесь будет хорошо?
– Думаю, что да.
– Ну, рассказывайте скорее свою историю!
– Слушайте. Дело было в Вене, в те времена, когда я был там послом. Однажды ночью, под фонарем, я получил удар шпагой. Шпага принадлежала обманутому мужу. В общем, дело нечистое. Я упал. Меня подняли, я был мертв.
– Как мертвы?
– Могу поклясться, что было именно так или почти так. Мимо идет колдун и спрашивает, кто этот человек, которого несут хоронить. Ему говорят, кто я. Он приказывает остановить носилки, выливает мне на рану три капли сам не знаю чего, еще три капли на губы: кровь останавливается, дыхание возвращается, глаза раскрываются – и я здоров.
– Это чудо, которое было угодно самому Богу, герцог.
– Боюсь, что, напротив, – это дело рук дьявола.
– Похоже, что так, маршал. Господь не стал бы спасать такого повесу, как вы: так вам и надо. Ваш колдун жив?
– В этом я сомневаюсь, если только он не знает секрета вечной молодости.
– Как и вы, маршал?
– Так вы верите в эти сказки?
– Я всему верю. Он был очень стар?
– Как Мафусаил.
– Как его звали?
– У него было красивое греческое имя: Альтотас.
– Какое страшное имя, маршал.
– Разве?
– Герцог! Вон возвращается карета.
– Превосходно!
– Мы все обсудили?
– Все!
– Мы едем в Париж?
– В Париж.
– На улицу Сен-Клод?
– Если угодно… Но ведь король ждет!..
– Это могло бы послужить лишним поводом для того, чтобы я уехала, если бы, паче чаяния, у меня не хватило решимости. Он меня помучил, теперь его черед взбеситься!
– Но он подумает, что вас украли или потеряли.
– Тем более что меня видели с вами, маршал.
– Послушайте, графиня, я тоже должен сознаться, что боюсь.
– Чего?
– Я боюсь, что вы об этом расскажете кому-нибудь и надо мной будут смеяться.
– В таком случае смеяться будут над нами обоими, потому что я еду с вами.
– Вы меня убедили, графиня. Кстати, если вы меня выдадите, я скажу, что…
– Что вы скажете?
– Я скажу, что мы ездили с вами вдвоем.
– Вам не поверят, герцог.
– Хе-хе, если бы не было его величества…
– Шампань! Шампань! Сюда, в кусты, так, чтобы нас не видели. Жермен, дверцу! Вот так, А теперь – в Париж, улица Сен-Клод в Маре. Гони во весь опор!