100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
Очутившись во дворе, Лоренца едва не затерялась в толпе жандармов и солдат.
Она обратилась к гвардейцу, стоявшему к ней ближе других, и попросила проводить ее к начальнику полиции. Гвардеец направил ее к дворецкому; увидев, что дама хороша собой, довольно необычно выглядит, богато одета и держит в руках великолепную шкатулку, он понял, что это не простая просительница, и повел ее по огромной лестнице в приемную, куда по вызову этого самого дворецкого первый встречный мог пройти к де Сартину для дачи показаний, с доносом или с жалобой.
Само собой разумеется, посетители двух первых категорий принимались значительно охотнее, чем податели жалоб.
На все вопросы дворецкого Лоренца отвечала одними и теми же словами:
– Вы – господин де Сартин?
Дворецкий был очень удивлен тем, как лакея в черном сюртуке со стальной цепочкой она могла принять за начальника полиции, носившего расшитый камзол и пышный парик. Однако никогда ни один лейтенант не обижается, если его называют по ошибке капитаном; кроме того, он понял по ее акценту, что она – иностранка; она смотрела твердо, уверенно и была не похожа на сумасшедшую; он был убежден, что посетительница принесла в шкатулке какие-то важные бумаги, судя по тому, как она сжимала ее под мышкой.
Впрочем, де Сартин был человек осторожный и недоверчивый. Ему уже не раз пытались расставить ловушку с приманкой не менее лакомой, чем прекрасная итальянка; вот почему он был теперь окружен надежной охраной.
Лоренцу допрашивали со всею подозрительностью сразу шестеро секретарей и лакеев.
В результате всех этих вопросов и ответов ей было сказано, что де Сартин еще не возвращался и что ей надо подождать.
Молодая женщина замолчала, блуждая взглядом по голым стенам просторной приемной.
Наконец зазвонил колокольчик, со двора донесся шум подъехавшей кареты, и другой лакей доложил Лоренце, что господин де Сартин ее ожидает.
Лоренца встала и пошла за лакеем, минуя две комнаты, полные подозрительными людьми, одетыми еще более несуразно, чем она; ее ввели в огромный кабинет восьмиугольной формы, освещенный множеством свечей.
Господин лет пятидесяти пяти в шлафроке и необыкновенно пышном парике, тщательно завитом и сильно напудренном, сидел, склонившись над бумагами, за высоким столом, верхняя часть которого напоминала шкаф и была отгорожена двумя огромными зеркалами таким образом, что хозяин кабинета, не отрываясь от своего занятия, мог видеть входивших к нему посетителей и успевал изучить их лица раньше, чем те успевали составить о начальнике полиции свое мнение.
Внутренняя часть этого подобия стола представляла собою скорее секретер; в глубине его располагались многочисленные ящички с бумагами в алфавитном порядке. Хранившиеся в них бумаги при жизни де Сартина не мог прочесть ни один человек, потому что только он мог отпереть стол, но едва ли кто-нибудь и после его смерти мог бы расшифровать эти бумаги: ключ к шифру хранился в одном из ящиков, еще более тщательно скрытом от чужих глаз.
В этом секретере, вернее, в шкафу, под зеркальной верхней частью было двенадцать одинаковых ящиков, запиравшихся при помощи невидимого механизма; секретер был сделан по специальному заказу регента для хранении химических и политических секретов; затем он был подарен его высочеством Дюбуа, а тот оставил его начальнику полиции Домбревалю.
От него-то де Сартин и унаследовал и секретер, и его секрет. Впрочем, де Сартин стал пользоваться им только после смерти прежнего владельца, предварительно сменив замки. Об этом столе-секретере ходили разные слухи; поговаривали, что он слишком хорошо хранит тайны, и де Сартин держит там не только парики.
Фрондеры, – а их было немало в описываемое нами время, – утверждали, что если бы можно было читать сквозь стены этого огромного стола, в одном из его ящиков непременно обнаружились бы знаменитые договоры, из которых явствовало, что его величество Людовик XV играл на бирже, ставя на зерно при посредничестве своего преданного агента де Сартина.
Итак, начальник полиции увидел в расположенных под углом друг к другу зеркалах бледное, строгое лицо Лоренцы, подходившей к нему со шкатулкой в руках.
Молодая женщина остановилась посреди кабинета. Ее костюм, лицо, походка поразили начальника полиции.
– Кто вы такая? – спросил он, не оборачиваясь, однако продолжая разглядывать ее в зеркале. – Что вам угодно?
– Я разговариваю с начальником полиции господином де Сартином? – спросила Лоренца.
– Да, – коротко ответил тот.
– Кто может это подтвердить? Де Сартин обернулся.
– Поверите ли вы в то, что я – именно тот человек, которого вы ищете, если я отправлю вас в тюрьму?
Лоренца молчала.
Она оглядывалась с непередаваемым чувством собственного достоинства, свойственным женщинам ее страны, в поисках кресла, которое де Сартин словно бы забыл ей предложить.
Одного этого взгляда оказалось достаточно – его сиятельство д'Альби де Сартин был хорошо воспитанным человеком.
– Садитесь! – сказал он.
Лоренца придвинула к себе кресло и села.
– Говорите скорее! – приказал де Сартин. – Что вам угодно?
– Сударь! – отвечала женщина. – Я пришла просить у вас защиты.
Де Сартин окинул ее присущим ему насмешливым взглядом.
– Гм! – хмыкнул он.
– Сударь! – продолжала Лоренца. – Я была воспитана в приличной семье, но один человек обманным путем женился на мне и вот уже три года притесняет меня и мучает.
Глядя в ее благородное лицо, де Сартин почувствовал при звуке ее музыкального голоса волнение.
– Откуда вы родом? – спросил он.
– Я – римлянка.
– Как вас зовут?
– Лоренца.
– Лоренца.., как дальше?
– Лоренца Фелициани.
– Мне незнакома эта фамилия. Вы – девица? «Девица», как известно, означало в то время: «порядочная девушка знатного происхождения». В наши дни женщина становится порядочной с той минуты, как выходит замуж; она всеми силами стремится к тому, чтобы ее называли «сударыней».
– Я – девица, – отвечала Лоренца.
– Ну, и что же дальше? Чего вы просите?
– Я прошу рассудить меня с этим человеком; ведь он меня заточил в тюрьму, лишил свободы.
– Это меня не касается, – отвечал начальник полиции, – вы – его жена.
– Так он, во всяком случае, говорит.
– То есть, как это – говорит?
– Да! Я этого не помню, бракосочетание совершалось, пока я спала.
– Черт побери! Крепкий же у вас сон!
– Как вы сказали?
– Я сказал, что меня это совершенно не касается; обратитесь к прокурору и судитесь, я не люблю вмешиваться в семейные дела.
Тут де Сартин махнул рукой, что означало: «Убирайтесь вон».
Лоренца не пошевелилась.
– В чем дело? – с удивлением спросил де Сартин.
– Это еще не все, – молвила она. – Вы должны были бы понять, что я пришла сюда совсем не для того, чтобы пожаловаться: я за себя отомщу! Вы знаете, откуда я родом; женщины моей страны мстят за себя, а не жалуются!
– Это совсем другое дело, – заметил де Сартин. – Но только поскорее, красавица: мне время дорого.
– Я вам сказала, что пришла просить у вас защиты. Вы обещаете прийти мне на помощь?
– От кого я вас должен защищать?
– От человека, которому я собираюсь отомстить.
– Значит, это могущественный человек?
– Более могущественный, чем король.
– Объяснимся, милейшая… Чего ради я должен оказывать вам покровительство, защищая вас от человека, более могущественного, как вы полагаете, чем сам король, и беря на себя тем самым ответственность за преступление, которое вы, может быть, совершите? Если вам надо отомстить за себя этому господину – отомстите! Мне до этого дела нет. Вот если вы при этом совершите преступление, я прикажу вас арестовать. Ну, а уж потом мы решим, как нам поступить. Таков порядок.
– Нет, сударь, – возразила Лоренца, – вам не придется меня арестовывать, потому что моя месть может принести немалую пользу и вам, и королю, и Франции, Я мщу за себя тем, что раскрываю секреты этого человека.
– Ага! Так у этого человека есть секреты? – невольно заинтересовался де Сартин.
– И немалые, сударь.
– Какого рода?
– Политические.
– Говорите.
– Ответьте мне прежде: готовы ли вы взять меня под свое покровительство?
– Какого покровительства вы желаете? – холодно улыбаясь, спросил судья. – Денег или любви?
– Я прошу отправить меня в монастырь, где я могла бы заживо себя похоронить. Я прошу, чтобы этот монастырь стал мне могилой, но такой могилой, которую никто в целом свете не мог бы открыть.
– Ну, это не Бог весть какая просьба, – сказал судья. – Монастырь я вам обещаю. Говорите.
– Так вы даете мне слово?
– Я вам его уже дал.
– В таком случае возьмите эту шкатулку, – молвила Лоренца. – В ней заключены такие тайны, которые способны нанести удар безопасности короля и всего королевства.
– А вы сами знаете, что это за тайны?
– Я знаю только, что они существуют.
– И что же, это важные тайны?
– Ужасные.
– Вы говорите, политические тайны?
– Разве вам никогда не приходилось слышать о существовании тайного общества?
– А-а! Масонская ложа?
– Общество «невидимых»!
– Да, но я не верю в его существование.
– Стоит вам открыть эту шкатулку, и вы в него поверите.
– Ну что же! – с живостью воскликнул де Сартин. – Посмотрим!
Он принял шкатулку из рук Лоренцы. Однако, немного подумав, он поставил ее на стол.
– Нет, – сказал он, подозрительно посмотрев на нее, – открывайте шкатулку сами.
– У меня нет ключа.
– Как это у вас нет ключа? Вы мне приносите шкатулку, от которой зависит благополучие целого королевства, и говорите, что забыли ключ!
– Разве так уж трудно ее взломать?
– Нет, когда знаешь секрет замка. Минуту спустя он продолжал:
– У нас здесь есть отмычки от всех замков; сейчас вам принесут связку ключей, – он пристально взглянул на Лоренцу, – и вы будете открывать сами.
– Хорошо, – просто отвечала Лоренца.
Де Сартин протянул молодой женщине ключики самой разной формы.
Она взяла связку в руки.
Де Сартин коснулся ее руки: она была холодна, словно выточена из мрамора.
– Почему же вы не принесли ключа от шкатулки? – спросил он.
– Потому что его хозяин никогда с ним не расстается.
– А хозяин шкатулки – тот самый господин, более могущественный, чем сам король, не так ли?
– Что он такое – никто не может сказать. Сколько времени он живет на свете – знает только вечность. Что он творит – одному Богу известно.
– Его имя? Имя!
– На моей памяти имя он менял раз десять.
– Назовите то, под которым он вам известен.
– Ашарат.
– А живет он…
– На улице Сен…
Вдруг Лоренца вздрогнула, выронила из рук шкатулку и ключи; она попыталась ответить, но рот ее перекосился в конвульсиях; она прижала руки к груди, как будто готовые вырваться оттуда слова ее душили; затем она подняла дрожавшие руки, не имея сил вымолвить ни единого слова, и рухнула на ковер.
– Бедняжка! – прошептал де Сартин. – Что это с ней? А она чертовски хороша собой. Да, это мщение смахивает на ревность!
Он позвонил и сам стал поднимать молодую женщину; в ее глазах застыло удивление, губы ее были неподвижны; казалось, она уже умерла и не принадлежит больше этому миру.
Вошли два лакея.
– Отнесите эту юную особу в соседнюю комнату, да поосторожнее! – приказал начальник полиции. – Постарайтесь привести ее в чувство. Но не переусердствуйте! Ступайте.
Лакеи послушно унесли Лоренцу.
