О детях
(Материалы для
психологии)
У детей
всегда бывает странный, часто недоступный пониманию взрослых уклон мыслей.
Мысли их
идут по какому-то своему пути; от образов, которые складываются в их
мозгу, веет прекрасной дикой свежестью.
Вот
несколько пустяков, которые запомнились мне.
I
Одна
маленькая девочка, обняв мою шею ручонками и уютно примостившись на моем плече,
рассказывала:
– Жил-был
слон. Вот однажды пошел он в пустыню и лег спать… И снится ему, что он пришел
пить воду к громадному-прегромадному озеру, около которого стоят сто бочек
сахару. Больших бочек. Понимаешь? А сбоку стоит громадная гора. И снится ему,
что он сломал толстыйпретолстый дуб и стал разламывать этим дубом громадные
бочки с сахаром. В это время подлетел к нему комар. Большой такой комар –
величиной с лошадь…
– Да
что это, в самом деле, у тебя, – нетерпеливо перебил я. – Все такое
громадное: озеро громадное, дуб громадный, комар громадный, бочек сто штук…
Она
заглянула мне в лицо и с видом превосходства пожала плечами:
– А
как же бы ты думал. Ведь он же слон?
– Ну,
так что?
– И
потому что он слон, ему снится все большое. Не может же ему присниться
стеклянный стаканчик, или чайная ложечка, или кусочек сахара.
Я
промолчал, но про себя подумал: «Легче девочке постигнуть психологию спящего
слона, чем взрослому человеку – психологию девочки».
II
Знакомясь
с одним трехлетним мальчиком крайне сосредоточенного вида, я взял его на колени
и, не зная, с чего начать, спросил:
– Как
ты думаешь: как меня зовут? Он осмотрел меня и ответил, честно глядя в мои
глаза:
– Я
думаю – Андрей Иваныч.
На
бессмысленный вопрос я получил ошибочный, но вежливый, дышащий достоинством
ответ.
III
Однажды
летом, гостя у своей замужней сестры, я улегся после обеда спать.
Проснулся
я от удара по голове, такого удара, от которого мог бы развалиться череп.
Я
вздрогнул и открыл глаза.
Трехлетний
крошка стоял у постели с громадной палкой в руках и с интересом меня
разглядывал. Так мы долго молча смотрели друг на друга. Наконец он с любопытством
спросил:
– Что
ты лопаешь?
Я думаю,
этот поступок и вопрос были вызваны вот чем: бродя по комнатам, малютка
забрался ко мне и стал рассматривать меня, спящего. В это время я во сне,
вероятно, пожевывал губами. Все, что касалось жевания вообще и пищи в частности,
очень интересовало малютку. Чтобы привести меня в состояние бодрствования,
малютка не нашел другого способа, как сходить за палкой, треснуть меня по
голове и задать единственный вопрос, который его интересовал:
– Что
ты лопаешь? Можно ли не любить детей?
|
