На «Французской
выставке за сто лет»
– Посмотрим,
посмотрим… Признаться, не верю я этим французам.
– Почему?
– Так
как-то… Кричат: «Искусство, искусство!» А что такое искусство, почему
искусство? – никто не знает.
– Я
вас немного не понимаю, – что вы хотите сказать словами: «Почему
искусство»?
– Да
так: я вот вас спрашиваю – почему искусство?
– То
есть как – почему?
– Да
так! Вот небось и вы даже не ответите, а то французские какие-то живописцы.
Наверное, все больше из декадентов.
– Почему
же уж так сразу и декаденты? Ведь декаденты недавно появились, а эта выставка
за сто лет.
– Ну,
половина, значит, декадентов. Вы думаете, что! Им же все равно.
– Давайте
лучше рассматривать картины.
– Ну,
давайте. Вы рассматривайте ту, желтую, а я эту.
– Что
ж тут особенного рассматривать – вот я уже и рассмотрел.
– Нельзя
же так скоро. Вы еще посмотрите на нее.
– Да
куда ж еще смотреть?! Все видно как на ладони: стол, на столе яблоки,
апельсины, какая-то овощь. Интересно, как она называется?
– А
какой номер?
– Сто
двадцать седьмой.
– Сейчас…
Гм! Что за черт! В каталоге эта картина называется «Лесная тишина». Как это вам
понравится?! У этих людей все с вывертом… Он не может прямо и ясно написать:
«Стол с яблоками» или «Плоды». Нет, ему, видите ли, нужно что-нибудь этакое
почуднее придумать! Лесная тишина! Где она тут? А потом возьмет он, нарисует
лесную тишину и подпишет: «Стол с апельсином». А я вам скажу прямо: такому
молодцу не на выставке место, а в сумасшедшем доме!
– Ну,
может быть, это ошибка. Мало ли что бывает: типографщик напился пьяный и допустил
ошибку.
– Допустим.
Пойдем дальше. А это что за картина? Ну… голая женщина – это еще ничего.
Искусство там, натура, как вообще… Какая-нибудь этакая Далила или Семирамида.
Какой номер? Двести восемнадцать? Посмотрим. Вот тебе! Я ж говорю, что у этих
людей вместо головы коробка от шляпы! И это называется «новым искусством»!
Новыми путями! Может, скажете – опять типографская ошибка? Нарисована голая
женщина, а в каталоге ее называют: «Вид с обрыва»! Нет-с, это не типографская
ошибка, а тенденция! Как бы почудней, как бы позабористее на голову стать. Эх
вы! Просвещенные мореплаватели!
– Это
не англичане, а французы.
– Я
и говорю. И я уверен, что вся выставка в стиле «О, закрой свои голубые ноги».
Это что? Четыреста одиннадцатый? Лошадки на лугу пасутся. Как оно там? Ну
конечно! Они это называют «Заседание педагогического совета»!
– А
знаете – это мне нравится. Тут есть какая-то сатира… Гм! Ненормальная
постановка дела высшего образования в России. Проект Кассо…
– Нет!
Нет! Вы посмотрите! Тут нормальному человеку можно с ума сойти! Я бы за это новое
искусство в Сибирь ссылал! Вы видите? Нарисован здоровенный мужчинище с
бородой, а под этим номером творец сего увража в каталоге пишет: «Моя мать»…
Его мать! Да я б его… Нет, не могу больше! Я им сейчас покажу, как публику
обманывать. Ты, милый мой, хоть и декадент, а тюрьма и для декадентов и для
недекадентов одинаковая! Эй, кто тут! Вы капельдинер? Билеты отбираете? За что?
Может, и у вас новое течение? Посмотрите вашими бесстыдными глазами – кто это
может допустить?! Это какой номер? Девяносто пятый? Мужчина с бородой? А в
каталоге что? Девяносто пятый – «Моя мать»? Мать с бородой? Юлия Пастрана? Или
зарвавшаяся наглость изломанных идиотов, которым все прощается? Я вас
спрашиваю! Что вы мне на это скажете?
– Что
я скажу? Позвольте ваш каталог… Вы сейчас откуда?
– Мы,
миленький мой, сейчас из такого места, которое не вам чета! Там художники
хранят святые старые традиции! Одним словом – с академической выставки,
которая…
– Вы
бы, господин, если так экономите, то уж не кричали бы, – ведь у вас каталог-то
не нашей, а чужой выставки.
|
