Золотые часы
История
о том, как Мендель Кантарович покупал у Абрама Гендельмана золотые часы для
подарка своему сыну Мосе, наделала в свое время очень много шуму. Все местечко
Мардоховка волновалось целых две недели и волновалось бы еще месяц, если бы
урядник не заявил, что это действует ему на нервы.
Тогда
перестали волноваться.
Все
местечко Мардоховка чувствовало, что и Гендельман и Кантарович – каждый
по-своему прав, что у того и другого были веские основания относиться
скептически к людской честности, и тем не менее эти два еврея завели остальных
в такой тупик, из которого никак нельзя было выбраться.
– Они
не правы?! – кричал, тряся седой бородой рыбник Блюмберг. – Так я вам
скажу: да, они правы. В сущности. Их не обманывали? Их не надували за их жизнь?
Сколько пожелаете! Ну и они перестали верить.
– Что
такое двадцатый век? – обиженно возражал Яша Мельник. – Они говорят,
двадцатый век – жульничество! Какое там жульничество? Просто два еврея с ума
сошли.
– Они
разочаровались людьми – нужно вам сказать. Они… как это говорится?.. О! вот
как: скептики. Вот они что.
– Скептики?
А по-моему, это гениальные люди!
– Шарлатаны!
Дело
заключалось в следующем.
Между
Кантаровичем и Гендельманом давно уже шли переговоры о покупке золотых часов. У
Гендельмана были золотые часы стоимостью в двести рублей. Кантарович сначала
предлагал за них полтораста рублей, потом сто семьдесят, сто девяносто пять,
двести без рубля и наконец, махнув рукой, сказал:
– Вы,
Гендельман, упрямый как осел. Ну, так получайте эти двести рублей.
– Где
же они? – осведомился Гендельман, вертя в руках свои прекрасные золотые
часы.
– Деньги?
Вот смотрите. Я их вынимаю. Двести настоящих рублей.
– Так
что же вы их держите в руках? Дайте я их пересчитаю.
– Хорошо,
но вы же дайте мне часы.
– Что
значит – часы? Что, вы их разве не видите в моих руках?
– Ну
да. Так я хочу лучше их видеть в моих руках.
– Не
могу же я вам отдать часы, когда еще не имею денег?
– А
спрашивается, за что же я буду платить деньги, когда часов не имею?
– Кантарович!
Вы мне не доверяете?!
– А
что такое доверие? Если бы знали, сколько раз меня уже обманывали: и евреи, и
русские, и французы разные. Я теперь уже разверился в человеческих поступках.
– Кантарович!!!
Вы мне не доверяете?
– Не
кричите. Зачем делать скандал? Ну, впрочем, ведь и вы мне не доверяете?
– Я
доверяю, но только – двестирублевые часы, а?! Вы подумайте!
– Что
мне думать? Мало я думал! Ну, давайте так: вы покладите на стол часы, а я
деньги. Потом вы хватайте деньги, а я часы.
– Гм…
Вы предлагаете так? Кантарович! Вы думаете, меня и немцы не обманывали? И
немцы, и… татары всякие. Малороссы. Ой, Кантарович, Кантарович… Я теперь уже
ничему не верю.
– Что
же вы думаете: что я схвачу и часы, и деньги и убежу?
– Боже
меня сохрани! Я ничего не думаю. Но вы знаете, если я потеряю часы и не получу
денег – это будет самый печальный факт.
– Ну
хорошо… смотрите в окно: водовоз Никита привез воду. Это очень честный человек.
Дайте ему ваши часы, а я деньги. Пусть он нам раздаст потом наоборот.
– Гм!..
Это ваша рекомендация… А не хотите ли моей рекомендации: пойдем к лавочнику
Агафонову и он нам сделает то же самое.
– Смотрите-ка!
Вы не доверяете водовозу Никите? Так знайте: я торжественно не доверяю
лавочнику Агафонову!!
– Так
Бог с вами, если вы такой – разойдемся!
– Лучше
разойдемся. Только мне очень жаль, что я не получаю этих часов.
– А
вы думаете, мне было не нужно этих двухсот рублей? О, еще как!
– Так
мы сделаем вот что, – сказал Кантарович, почесывая затылок. – Пойдем
к господину уряднику и попросим его посредничества. Он лицо официальное!
– Ну,
это еще так-сяк.
Гендельман
и Кантарович оделись и пошли к уряднику. Шли задумчивые.
– Стойте! –
крикнул вдруг Кантарович. – Мы идем к уряднику. Но ведь урядник – тоже человек!
– Еще
какой! Мы дадим ему часы, деньги, а он спрячет их в карман и скажет: пошли вон,
к чертям.
Оба
приостановились и погрузились в раздумье. По улице шли двое: Яша Мельник и
старик Блюмберг. Они увидели Кантаровича и Гендельмана и спросили их:
– Что
с вами?
– Я
покупаю у него часы. Он не дает мне часов, пока я не дам ему денег, а я не даю
ему денег, так как не вижу в своих руках часов. Мы хотели эту сделку доверить
уряднику, но какой же урядник доверитель? Спрашивается?
– Доверьте
становому приставу.
– Благодарю
вас, – усмехнулся Кантарович, – сами доверяйте становому приставу.
– Это,
положим, верно. Можно было бы доверить губернатору, но он как только увидит евреев, –
сейчас же и вышлет. Знаете что? Доверьте мне!
– Тебе?
Яша Мельник! Тебе? Хорошо. Мы тебе доверим, так дай нам вексель на четыреста
рублей.
– Это
верно, – подтвердил старый Блюмберг, – без векселя никак нельзя!
– Ой!
Неужели я, по-вашему, жулик?
– Вы,
Яша, не жулик, – возразил Гендельман. – Но почему я должен верить вам
больше, чем Кантаровичу?
– Да, –
подтвердил недоверчивый Кантарович. – Почему?
Через
час все население местечка узнало о затруднительном положении Гендельмана и Кантаровича.
Знакомые
приняли в них большое участие, суетились, советовали, но все советы были крайне
однообразны.
– Доверьте
мне! Я сейчас же передам вам с рук на руки.
– Мы
вам доверяем, Григорий Соломонович… Но ведь тут же двести рублей деньгами и двести
– часами. Подумайте сами.
– Положим,
верно… Ну, тогда поезжайте в город к нотариусу.
– Нате
вам! К нотариусу. А нотариус – машина, что ли? Он тоже человек! Ведь это не солома,
а двести рублей!
Комбинаций
предлагалось много, но так как сумма – двести рублей – была действительно
неслыханная – все комбинации рушились.
* * *
Прошло
три месяца, потом шесть месяцев, потом год… Часы были как будто заколдованные:
их нельзя было ни купить, ни продать.
О
сложном, запутанном деле Кантаровича и Гендельмана все стали понемногу
забывать… Сам факт постепенно изгладился из памяти, и только из всего этого
осталась одна фраза, одна крошечная фраза, которую применяли мардоховцы, попав
в затруднительное положение:
– Гм!..
Это так же трудно, как купить часы за наличные деньги.
|
