Действие четвертое
Та же комната в доме городничего
Явление I
Входят осторожно, почти на цыпочках: Аммос Федорович
, Артемий Филиппович , почтмейстер , Лука Лукич , Добчинский
и Бобчинский , в полном параде и мундирах.
Вся сцена происходит вполголоса.
Аммос Федорович (строит всех полукружием) .
Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Бог с ним: и во
дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь на военную ногу,
непременно на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны, а вы,
Петр Иванович, станьте вот тут.
Оба Петра Ивановича забегают на цыпочках.
Артемий Филиппович . Воля ваша, Аммос Федорович, нам
нужно бы кое-что предпринять.
Аммос Федорович . А что именно?
Артемий Филиппович . Ну, известно что.
Аммос Федорович . Подсунуть?
Артемий Филиппович . Ну да, хоть и подсунуть.
Аммос Федорович . Опасно, черт возьми! раскричится:
государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства на
какой-нибудь памятник?
Почтмейстер . Или же: «вот, мол, пришли по почте
деньги, неизвестно кому принадлежащие».
Артемий Филиппович . Смотрите, чтобы он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела так не делаются в
благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться
нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос
Федорович, первый и начните.
Аммос Федорович . Так лучше ж вы: в вашем заведении
высокий посетитель вкусил хлеба.
Артемий Филиппович . Так уж лучше Луке Лукичу, как
просветителю юношества.
Лука Лукич . Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь,
так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня
просто и души нет и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право
увольте!
Артемий Филиппович . Да, Аммос Федорович, кроме вас,
некому. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел.
Аммос Федорович . Что вы! что вы: Цицерон! Смотрите,
что выдумали! Что иной раз увлечешься, говоря о домашней своре или гончей
ищейке…
Все (пристают к нему.) Нет, вы не только о
собаках, вы и о столпотворении… Нет, Аммос Федорович, не оставляйте нас, будьте
отцом нашим!.. Нет, Аммос Федорович!
Аммос Федорович . Отвяжитесь, господа!
В это время слышны шаги и откашливание в комнате
Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что
происходит не без того, чтобы не притиснули кое-кого.
Раздаются вполголоса восклицания:
Голос Бобчинского . Ой, Петр Иванович, Петр Иванович!
наступили на ногу!
Голос Земляники . Отпустите, господа, хоть душу на
покаяние — совсем прижали!
Выхватываются несколько восклицаний: «Ай! ай!» — наконец
все выпираются, и комната остается пуста.
|