ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Мор. Вражда
Пой, о, богиня, про гнев Ахиллеса,
Пелеева сына,
Гибельный гнев, причинивший ахейцам
страданья без счета,
Ибо он в область Аида низринул
могучие души
Многих и славных мужей, а самих на
съедение бросил
Птицам и псам кровожадным, – так
воля свершалась Зевеса,
1-05
С самого дня, как впервые взаимной
враждой разделились
Богоподобный Ахилл и властитель мужей
Агамемнон.
Кто ж из богов их обоих привел
состязаться враждою?
Зевса с Латоною сын. Ибо он, на царя
прогневившись,
Злую болезнь породил среди войска и воины
гибли, –
1-10
Из-за того, что Атрид обесчестил
жреца его Хриза.
Хриз приходил к кораблям быстроходным
ахейцев, желая
Выкупить дочь, и с собою принесши
бесчисленный выкуп.
Жезл держал он в руках золотой, а на
жезле – повязку
Феба – царя Дальновержца – и всех
умолял он ахейцев,
1-15
А наибольше обоих Атридов,
начальников войска:
«Дети Атрея и вы все, ахейцы в
прекрасных доспехах!
Вам пусть дают на Олимпе живущие боги
разрушить
Город Приама царя и домой беспечально
вернуться;
Дочь мне отдайте мою дорогую, приняв
этот выкуп,
1-20
Сына Зевеса почтивши, далеко разящего
Феба".
Криками все той порой изъявили ахейцы
согласье
Просьбу исполнить жреца и принять его
выкуп богатый.
Только не по сердцу это царю
Агамемнону было:
Злобно жреца отослал он, прибавив
жестокое слово:
1-25
«Старец! Чтоб больше тебя близь
глубоких судов не встречал я!
Здесь оставаясь теперь иль дерзнувши
еще раз явиться,
Знай, не помогут тебе ни повязка, ни
жезл Аполлона.
Деве свободы не дам; раньше пусть ее
старость настигнет
В Аргосе, в нашем жилище, от отчего
края далеко,
1-30
Ткацкий станок обходящей и ложе
делящей со мною.
Но удались и меня не гневи, да уйдешь
безопасней!"
Так он сказал, и старик, испугавшись,
послушался слова;
Прочь он, безмолвный, пошел
многошумного моря прибрежьем;
После ж, бродя в отдалении, долго
царю Аполлону
1-35
Старец молился, – рожденному
пышноволосой Латоной:
«Внемли мне, бог сребролукий, о, ты,
обходящий дозором
Хризу и Киллу священную, царь
Тенедоса могучий,
В Сминфе – прославленный! Если
когда-либо храм, тебе милый,
Я украшал, или в жертву сжигал тебе
тучные бедра
1-40
Коз и быков, – то исполни мольбу
мою эту в награду:
Слезы мои пусть данайцы твоими
искупят стрелами!"
Так говорил он, молясь, и молению
внял Дальновержец.
Сердцем разгневанный, быстро сошел он
с вершины Олимпа,
Лук за плечами неся и колчан,
отовсюду закрытый,
1-45
И на ходу за спиною у гневного бога
звенели
Стрелы в колчане. Вперед подвигался
он ночи подобный.
Сел он потом в стороне от судов и
стрелу издалека
Бросил, и страшен был звон,
серебряным луком рожденный.
Мулов и резвых собак убивал он
сначала, но вскоре
1-50
Стали в людей попадать смертоносные
Фебовы стрелы.
И загорелись костры, и во множестве
трупы сжигались.
Девять так дней среди войска,
свирепствуя, стрелы носились.
В день же десятый собрал Ахиллес весь
народ на собранье.
Это богиня ему, белорукая Гера
внушила, –
1-55
Ибо данайцев жалела, взирая, как те
погибают.
После ж того, как войска все сошлись
и сплотились толпою,
Став посредине меж ними, сказал
Ахиллес быстроногий:
"Ныне, Атрид, полагаю домой
возвратиться,
По морю снова блуждать, если только
мы смерти избегнем,
1-60
Ибо теперь и война, и болезнь
истребляют ахеян.
Все ж не мешало б нам прежде спросить
у жреца иль провидца,
Или хоть снов толкователя – ибо и сны
от Зевеса, –
Скажут, быть может, за что Аполлон
так прогревался ныне,
Не возмущен ли забвеньем обета или
гекатомбы,
1-65
Не пожелает ли он отвратить эту
гибель от войска,
Жертвенным дымом ягнят или коз
безупречных насытясь?"
Так он промолвил и сел. И тогда средь
народа поднялся
Славный Калхас Фесторид, – он из
птицегадателей первый,
Знающий все в настоящем, а также в
грядущем и прошлом,
1-70
Войска ахейского флот к берегам
Илиона приведший
Данной ему Аполлоном пророчества
дивного силой.
Он, рассудительный, к ним обратился и
слово промолвил:
"Ты, Ахиллес, о, любимец Зевеса,
велишь разгадать мне
Гнев Аполлона владыки, далеко
разящего бога.
1-75
Правду открою тебе. Ты ж сперва
обещай и клянись мне,
Что за меня заступаться ты будешь
рукою и словом.
Должен, как видно, теперь прогневить
я могучего мужа,
Кто аргивянами правит, кому все
ахейцы покорны.
Царь ведь сильнее всегда, чем
подвластный, кто гнев зародил в нем.
1-80
Если б он даже свой гнев в тот же
день превозмог, затаивши,
Все же он будет его в своем сердце
лелеять, покуда
Месть не свершится. Скажи мне,
спасешь ли меня от напасти?"
И, отвечая ему, так сказал Ахиллес
быстроногий:
"Смело доверься, поведай о
знаменье бога, что знаешь,
1-85
Ибо клянусь, о, Калхас, Аполлоном,
Зевесу любезным,
Фебом, к кому ты взываешь, нам волю
богов объявляя,
В том я клянусь, что покуда я жив и
на землю взираю, –
Здесь, близь судов многоместных,
никто на тебя из данайцев
Тяжкой руки не подымет, – хотя б
это был Агамемнон,
1-90
Ныне гордящийся тем, что из всех он
ахеян сильнейший".
И ободрился тогда беспорочный
гадатель и молвил:
"Нет, не за жертву забытую, не
за обет он разгневан,
Но за жреца своего, кого царь
оскорбил Агамемнон,
Дочь отпустить не желая и выкуп
отвергнув богатый.
1-95
Лишь за него нам от Феба страдания
были и будут.
Не отвратит Дальновержец от войска
позорной болезни,
Прежде чем дочь не вернем мы отцу –
быстроокую деву –
Даром, без выкупа, и не пошлем
гекатомбу святую
В Хризу. Тогда он, быть может,
смягчится и милостив станет".
1-100
Так он промолвил и сел. И тогда средь
народа поднялся
Царь Агамемнон, герой, облеченный
обширною властью,
Сильно разгневанный. Сердце в нем
черною злобой кипело,
Очи его двум огням уподобились,
мечущим искры.
Прежде всего на Калхаса взглянул он
враждебно и молвил:
1-105
"Зла предвещатель! Отрадного мне
никогда ты не скажешь.
Сердце ликует в тебе, если можешь
несчастье пророчить.
Доброго ты, отродясь, ничего не
сказал и не сделал.
Так и теперь, прорицая, ты вслух
объявляешь данайцам,
Будто им Феб Дальновержец готовит
печаль оттого лишь,
1-110
Что и блистательный выкуп взамен
молодой Хризеиды
Не пожелал я принять. Да, я сильно
хочу эту деву
Дома иметь. Предпочел я ее
Клитемнестре супруге,
Взятой давно, – оттого что и эта
другой не уступит
Телом и ростом своим, ни умом, ни
искусством в работах.
1-115
Все ж я готов возвратить ее, если для
вас будет лучше.
Я для народа спасенья хочу, а не
гибели черной.
Мне же награду готовьте другую, дабы
средь ахейцев
Я не остался один обделенный: то было
б постыдно.
Видите все, что моя от меня прочь
уходит награда".
1-120
И, отвечая ему, так сказал Ахиллес
быстроногий:
"Всех нас славнейший Атрид и
корыстолюбивейший также!
Ибо откуда награду возьмут тебе
щедрые греки?
Не разделенных нигде не осталось при
войске сокровищ.
Что в городах было вражеских взято,
мы все поделили,
1-125
И не пристойно народу собрать это
вновь для раздачи.
Богу теперь эту деву пожертвуй, –
а после ахейцы
Трижды тебе за нее воздадут и
четырежды, если
Даст нам когда-нибудь Зевс
крепкостенную Трою разрушить".
И, отвечая ему, так сказал Агамемнон
властитель:
1-130
"Богоподобный Ахилл! Так душой
не криви, хоть в сражении
Доблестен ты. Не сумеешь меня обойти,
ни уверить.
Не для того ль, что владеть самому
своей долей, ты хочешь,
Чтобы я отдал свою и остался,
лишенный награды?
Нет, пусть ахейский народ благородный
и щедрый, другую
1-135
По сердцу даст мне награду, чтоб с
прежней была равноценной.
Если ж они не дадут добровольно, и
сам отберу я
Или твою, иль Аякса награду, или
Одиссея,
Силою взяв. И кого посещу я, тот
гневаться будет.
Впрочем, все это обсудим и после.
Теперь же давайте
1-140
Спустим глубокий корабль на
поверхность священного моря,
В должном числе соберем там гребцов,
поместим гекатомбу
И приведем Хризеиду,
прекрасноланитную деву.
Пусть кто-нибудь из ахейских
старейшин начальствует судном, –
Идоменей, иль Аякс, или царь Одиссей
богоравный,
1-145
Или же ты, о, Пелид, между всеми
мужами страшнейший.
Гнев Дальновержца пускай он смягчит,
принося ему жертву".
И отвечал, исподлобья взглянув,
Ахиллес быстроногий:
"Горе! О, муж, облеченный
бесстыдством, с корыстной душою!
Кто из ахейцев отныне, послушный
тебе, согласится
1-150
Или поход предпринять, или силой
сразиться с врагами?
Не из-за храбрых троянцев я прибыл
сюда, не с желаньем
Им отомстить: предо мною троянцы ни в
чем не повинны.
Не отгоняли они моего табуна или
стада,
Также посевов моих не топтали они в
плодородной
1-155
Фтии – отчизне воителей, – ибо
меж нами далеко
Шумное море легло и стали тенистые
горы.
Ради тебя, о, бесстыдный, пришли мы,
тебе лишь в угоду,
Мстить за тебя, кто по наглости взора
похож на собаку,
И за царя Менелая: об этом ты вовсе
не помнишь.
1-160
Ныне грозишь ты придти и насильно
удел мой похитить,
Добытый тяжким трудом и сынами
ахейцев мне данный.
Равной с твоей никогда не имел я
награды, коль скоро
Город троянцев богатый ахеяне
приступом брали.
При нападении бурном всех больше,
трудясь, совершают
1-165
Руки мои, а лишь только пора дележа
наступает,
Ты наибольший удел достаешь, но,
довольствуясь малым,
Я удаляюсь к судам, утомленный от
бурного боя.
Ныне хочу удалиться во Фтию. Приятней
гораздо
Мне возвратиться домой на кривых
кораблях. Ты ж едва ли
1-170
Здесь, оскорбивши меня, приумножишь
стада и богатства".
И, отвечая ему, так сказал царь мужей
Агамемнон:
"Что ж, убегай, если к бегству
лежит твое сердце. Не стану
Я умолять, чтоб остался ты ради меня.
И другие
Помощь и честь мне окажут, особенно
Зевс Промыслитель.
1-175
Ты ж из царей, им воспитанных, всех
для меня ненавистней.
Вечно любезны тебе только распри,
сраженья да битвы.
Если ж храбрее ты многих, от бога
дано тебе это.
Вместе с дружиной своей и судами
домой возвратившись,
Над мирмидонами царствуй. Меня ты
совсем не заботишь,
1-180
Гнев твой ничуть не пугает. Услышь же
мою ты угрозу:
Так как теперь Аполлон отнимает мою
Хризеиду
И на своем корабле я с друзьями ее
отсылаю,
То за наградой твоею, прекрасной
лицом Бризеидой,
Сам я приду в твой шатер и ее уведу,
чтоб ты видел
1-185
Сколь я сильнее тебя, чтобы вперед и
другой остерегся
Равным со мною себя объявлять и со
мною тягаться".
Так он промолвил. И больно Пелееву
сделалось сыну,
Сердце ж в косматой груди его два
обсуждало решенья:
Меч ли ему обнажить, что висел у
бедра заостренный,
1-190
И, проложивши дорогу в толпе, им
повергнуть Атрида,
Или же гнев укротить и ярость свою
успокоить.
Но между тем как все это он взвешивал
в мыслях и сердце,
Меч из ножен извлекая большой, –
вдруг явилась Афина
С неба. Послала ее белорукая Гера
богиня,
1-195
Сердцем обоих любя и равно об обоих
заботясь.
Сзади пришла и взяла Пелиона за русые
кудри,
Видная только ему и незримая прочим
Паллада.
И Ахиллес, обернувшись, увидел
богиню; узнал он
Тотчас Палладу Афину: глаза ее грозно
сверкали.
1-200
К ней обратился он с речью и слово
крылатое молвил:
"Зевса Эгидодержавного дочь! О,
зачем ты явилась?
Или затем, чтоб увидеть бесстыдство
Атреева сына?
Но говорю я тебе и я верю, что
сбудется слово:
Через надменность свою он и жизнь
свою скоро погубит".
1-205
И синеокая так отвечала богиня Афина:
"С тем я пришла, чтоб твой гнев
укротить, если будешь послушен.
С неба послала меня белорукая Гера
богиня,
Сердцем любя вас обоих, равно об
обоих заботясь.
Так воздержись от борьбы, удали от
меча свою руку,
1-210
Только словами его поноси, как бы ни
были сильны,
Ибо тебе я скажу – и, наверно, то
сбудется слово:
В будущем втрое тебе дорогими дарами
воздастся
Эта обида его. Ты ж послушайся нас и
будь сдержан".
И, отвечая, промолвил ей так Ахиллес
быстроногий:
1-215
"Должно, богиня послушаться
вашего общего слова,
Хоть и разгневан я сильно в
душе, – ибо так будет лучше.
Кто покорялся богам, тому часто и
боги внимали".
Молвил – и, на черенок нажимая
серебряный, вдвинул
Тяжкой рукою в ножны он огромный свой
меч, не противясь
1-220
Слову Афины. Она ж на Олимп
удалилась, в чертоги
Зевса Эгидодержавного, к сонмищу
прочих бессмертных.
Сын же Пелея меж тем со словами
вражды обратился
К сыну Атрея опять; еще не смирилась
в нем ярость:
"Пьяница грузный! По виду
собака, олень по отваге!
1-225
Ты никогда не дерзал в своем сердце
ни в бой, ополчившись,
Вместе с народом идти, ни спрятаться
в тайной засаде
Вместе с вождями ахейцев, – тебе
это смертью казалось.
Много спокойней, конечно, по войску
обширному греков
Доли у тех отбирать, кто слово
противное скажет.
1-230
Царь – пожиратель народа, над трусами
царствовать годный!
Ибо иначе, Атрид, ты б в последний
раз нынче был дерзок!
Но говорю я тебе и клянусь величайшею
клятвой,
Этим клянусь тебе скипетром, который,
с тех пор как покинул
Ствол свой родимый в горах, никогда
не оденется больше
1-235
В листья и ветви и не расцветет, ибо
срезаны медью
Листья его и кора, – а теперь
средь народа ахейцев
Судьи в руке его держат, которые
Зевса уставы
Свято блюдут: для тебя эта клятва
великою станет!
Будет пора, посетит всех ахейских
сынов сожаленье
1-240
Об Ахиллесе, – но ты, хоть
печалясь, помочь не сумеешь,
В день как падет под ударами Гектора
мужеубийцы
Много ахейских сынов, ты ж в груди
истерзаешься сердцем,
Гневаясь сам на себя, что храбрейшего
мужа обидел".
Так говорил сын Пелея. И, бросивши
наземь свой скипетр,
1-245
Весь золотыми гвоздями усеянный, сел,
а напротив
Гневный Атрид восседал. И тогда между
ними поднялся
Нестор, искусный в речах: он в Пилосе
гремел на собраньях,
И у него с языка слаще меда лились
увещанья.
Двух поколений людей, одаренных
раздельною речью,
1-250
Видел он смерть, – с ними прежде
в священном Пилосе
Жил и питался; над третьим теперь он
царил поколеньем.
Доброжелательно к ним обратился и так
он промолвил:
"Боги! Великая скорбь, знать,
постигла ахейскую землю!
Верно, зато возликуют Приам и
Приамовы дети,
1-255
Также другие троянцы почувствуют
радость большую,
Если узнают про то, как вы оба
враждой разделились.
Вы, и в совете, и в битве первейшие в
стане Данайцев.
Но убедить себя дайте: ведь оба меня
вы моложе.
В прежние годы с мужами отважнее вас
говорил я:
1-260
Даже они никогда увещаний моих не
гнушались.
Ибо подобных мужей я не видел и вновь
не увижу,
Как Пирифой и Дриант, предводители
многих народов,
Иль Полифем богоравный, иль славный
Киней, иль Эксадий,
Или Тезей, от Эгея рожденный, с
бессмертными равный.
1-265
Неустрашимей людей земля не кормила
доныне.
Храбрые сами, они столь же храбрых на
бой вызывали
Горных кентавров, которых в ужасной
борьбе истребили.
Вот между ними вращался и я, как
пришел из Пилоса,
Из отдаленной земли: меня они сами
призвали,
1-270
Также по воле своей я сражался за
них, ибо с ними
Ныне никто из людей на земле
состязаться не мог бы.
Эти-то мужи со мной совещались и
слушались слова.
Так повинуйтесь и вы: хорошо быть
доступным совету.
Ни у него, хоть ты властен, отнять не
желай эту деву,
1-275
Но уступи, что уж прежде ему подарили
ахейцы,
Ни дерзновенно с царем, о, Пелид, не
желай состязаться,
Ибо никто из царей скиптродержцев,
прославленных Зевсом,
Чести подобной, как он, никогда не
стяжал себе в долю.
Если же ты и храбрей, и тебя родила
мать богиня,
1-280
Все же тебя он сильней, оттого что он
многими правит.
Но перестань, сын Атрея, сердиться и
ты. Умоляю,
Прочь отложи ты вражду с Ахиллесом,
который ахейцам
В этой войне злополучной всем служит
великим оплотом".
И, отвечая ему, так сказал Агамемнон
властитель:
1-285
"Вправду, о, старец, ты все
говорил, как тебе подобает.
Только желает сей муж между всеми
другими быть первым,
Править он всеми желает, над всеми
царить, свою волю
Всем предъявлять, – никого не
склонит он на это, я верю.
Разве, копье научивши метать, вечно
сущие боги
1-290
Дали свободу ему вместе с тем
наносить оскорбленья?"
И, прерывая его, Ахиллес богоравный
промолвил:
"Трусом, по истине, мог бы
прослыть я и мужем негодным,
Если б тебе уступал я во всем, что ты
только ни скажешь.
Прочим приказывай так, мне же ставить
предела не думай,
1-295
Ибо отныне тебе я покорствовать больше
не стану.
Но я другое скажу, ты ж в уме заруби
мое слово.
Не подыму я руки из-за девы теперь,
чтоб сразиться
Против тебя иль другого: вы отняли
то, что мне дали.
Но из всего, что пред черным храню
кораблем быстроходным,
1-300
Ты не возьмешь ничего, против воли
моей завладевши.
Иль попытайся, пожалуй; пускай и
другие увидят,
Как вдоль копья моего твоя черная
кровь заструится".
Оба, друг с другом сразившись такими
словами, поднялись
И распустили собранье перед кораблями
ахейцев.
1-305
Тотчас Пелид повернул к шалашам и
судам соразмерным
С ним и Патрокл с мирмидонской
дружиною храброй.
Сын же Атрея на море спустил
быстроходное судно,
Двадцать назначил гребцов, разместил
гекатомбу для бога
И посадил Хризеиду, прекрасноланитную
деву,
1-310
Сам приведя. А вождем заступил
Одиссей многоумный.
Сев на корабль, они быстро поплыли по
влажной дороге.
И повелел Агамемнон народам
очиститься телом.
Те же, очистившись, в море отмытую
вылили воду
И, совершенные выбрав из коз и быков
гекатомбы,
1-315
Их Аполлону сожгли на прибрежье
бесплодного моря.
Жертвенный запах до неба достиг
вместе с клубами дыма.
Так они заняты были по войску. Меж
тем Агамемнон
Не позабыл своей распри и прежней
угрозы Ахиллу,
Но обратился со словом к Талфибию и
Эврибату –
1-320
Оба глашатая были они и проворные
слуги:
"Вы, к Ахиллесу Пелиду в палатку
войдя, уведите,
За руку взяв, Бризеиду –
прекрасноланитную деву.
Если ж ее не отдаст он, я с большей
толпою предстану
И уведу ее сам, – для него это
будет печальней".
1-325
Так говоря, он послал их и властное
слово прибавил.
Те же пошли против воли прибрежьем
пустынного моря.
Вскоре палаток они и судов
мирмидонских достигли.
Там отыскали Ахилла, сидящего подле
палатки
Пред кораблем своим черным. И не был
он рад, их увидев.
1-330
Оба они, из почтенья к владыке,
смущенные стали,
Не обращаясь к нему со словами и не
вопрошая.
Но Ахиллес разгадал все то в мыслях
своих и промолвил:
"Радуйтесь, вестники, вы, о,
послы и Зевеса, и смертных!
Ближе идите! Виновны не вы предо мной
– Агамемнон:
1-335
Он вас обоих сюда за прекрасной
послал Бризеидой.
Что ж, приведи эту деву, Патрокл,
питомец Кронида,
Дай им ее увести. И да будут
свидетели оба
Перед богами бессмертными и перед
смертными всеми,
Перед царем бессердечным. О, если
когда-либо будет
1-340
Нужда во мне, чтоб от войска отвлечь
недостойную гибель…
Ибо от мыслей свирепых безумствует он
и не сможет,
Все впереди осмотревши и тыл
обеспечив, устроить,
Чтобы вблизи кораблей безопасно
сражались ахейцы".
Так он сказал, и Патрокл, повинуясь
любезному другу,
1-345
Деву привел из палатки с прекрасным
лицом Бризеиду,
И увести ее дал. Те вернулись к
ахейскому флоту,
С ними и женщина шла против воли. И в
сторону, плача,
Вдаль от друзей отошел сын Пелея. Он
сел на прибрежьи,
Белою пеной покрытом. И глядя на
черные волны,
1-350
Руки простер он и громко воззвал к
своей матери милой:
"Мать! О, за то, что рожден я
тобою для жизни короткой,
Должен был хоть бы почетом меня
наделить Олимпиец
Зевс Громовержец; но ныне меня не
почтил он ни мало;
Ибо нанес мне бесчестье Атрид – царь
с обширною властью:
1-355
Взял он награду мою и владеет ей,
силой отнявши".
Так он, рыдая, сказал. И почтенная
мать услыхала,
Сидя в морской глубине с престарелым
отцом своим рядом.
Быстро из моря седого богиня как тучка
возникла,
Села близь льющего слезы, погладила
нежно рукою
1-360
И, называя по имени, слово такое
сказала:
"Сын мой, что плачешь! Какая
печаль в твою душу проникла?
Молви, в душе ничего не таи; пусть мы
оба узнаем".
Тяжко вздохнувши, ей так отвечал
Ахиллес быстроногий:
"Знаешь сама; и тебе же,
всеведущей, что расскажу я?
1-365
Шли мы войною на Фивы, Этиона город
священный.
Город предав разрушению, все увели мы
оттуда.
Мирно добычу деля меж собою, ахейские
мужи
Сыну Атрея в удел Хризеиду прекрасную
дали.
Хриз, Аполлона далеко разящего бога
служитель,
1-370
Вскоре пришел к быстроходным судам
аргивян меднобронных,
Выкупить дочь пожелав и принесши
бесчисленный выкуп.
Жезл в руках он держал золотой, а на
жезле – повязку
Феба, царя Дальновержца, – и
всех умолял он ахейцев,
А наибольше обоих Атридов,
начальников войска.
1-375
Криками все той порой изъявили ахейцы
согласье
Просьбу исполнить жреца и принять его
выкуп богатый.
Только не по сердцу это царю
Агамемнону было;
Злобно жреца отослал он, прибавив
жестокое слово.
Хриз, потрясенный, вернулся назад и
молению старца
1-380
Внял Аполлон, ибо жрец этот был ему
много любезен.
Злую стрелу он метнул в аргивян и
толпою великой
Воины гибли в то время, как реяли
Фебовы стрелы
Всюду по войску ахеян обширному. Нам
предвещатель,
Знающий многое, волю тогда объяснил
Дальновержца.
1-385
Первым советовал я искать примирения
с богом.
Бешенство вскоре объяло Атрида. И,
бурно поднявшись,
Слово угрозы он молвил, – и вот
это слово свершилось.
Деву на судне кривом быстроокие мужи
ахейцы
К Хризу теперь провожают, подарки
везя для владыки,
1-390
А из палатки моей вот недавно послы
удалились
И увели Бризеиду, что дали мне дети
ахейцев.
Ты же на помощь сыночку приди своему,
если можешь.
Ты подымись на Олимп и Зевеса проси,
если только
Словом иль делом когда-либо сердце ты
в нем услаждала.
1-395
Часто я слышал как ты у родителя дома
хвалилась,
Что от Зевеса отца, облаков
собирателя черных,
Ты лишь одна из бессмертных позорную
казнь отвратила,
В день, когда все Олимпийцы его
заковать пожелали:
Гера и с ней Посейдон, а также
Паллада Афина.
1-400
Ты же пришла и от плена спасла его
тем, о, богиня,
Что на пространный Олимп ты сторукого
тотчас гиганта
Кликнула в помощь, – того, кто
слывет у богов Бриареем,
А у людей Эгионом (за то, что отца он
сильнее).
Славою гордый он сел близь Кронида;
тогда устрашились
1-405
Вечно блаженные боги и не заковали
Зевеса.
Ныне об этом напомни, прильни и
возьми за колени,
Не согласится ли он, не поможет ли в
битве троянцам
К самым кормам корабельным ахейцев
прогнать, умертвивши
Их на морском берегу, чтоб царем они
все насладились,
1-410
Чтобы узнал и Атрид Агамемнон,
обширный властитель,
Как безрассудно обидел сильнейшего он
из ахеян".
Слезы тогда проливая, Фетида ему
отвечала:
"Сын мой, зачем я тебя
возрастила, родивши на горе?
Перед судами сидел бы уж ты, не
скорбя и не плача,
1-415
Ибо судьба твоя мало продлится и век
твой не долог.
Ныне же ты кратковечен и всех
злополучнее также.
Видно для доли печальной тебя родила
я в чертоге.
Все же просить за тебя Громовержца
Зевеса отправлюсь
Я на покрытый снегами Олимп, не
склонится ль на просьбу.
1-420
Ты, между тем, оставаясь вблизи
кораблей быстроходных,
Гневом ахейцев казни и совсем от
войны уклоняйся.
За океан лишь вчера к беспорочным на
пир эфиопам
Зевс отошел, а за ним удалились и
прочие боги.
Через двенадцать он дней на Олимп
возвратится обратно.
1-425
Тотчас к Зевесу отправлюсь в чертог
на фундаменте медном.
Буду колени ему обнимать, – он
склонится, надеюсь".
Так говоря, удалилась она и оставила
сына,
Гневного в сердце своем из-за женщины
пышноодетой,
Взятой насильно и против желанья ее
отведенной.
1-430
В Хризу меж тем Одиссей с гекатомбой
священною прибыл.
В много глубокую гавань едва лишь
вошли, как немедля
Парус собрали они и на черный корабль
уложили,
Мачту спустили в гнездо, притянувши
канатами крепко,
И подвигались вперед вплоть до
пристани взмахами весел,
1-435
Бросили якорный камень, потом
закрепили причалы
И на морское прибрежие сами сошли
друг за другом,
Также свели гекатомбу далеко разящему
Фебу
И, наконец, Хризеида сошла с
мореходного судна.
Тотчас же с ней к алтарю подошел
Одиссей многоумный,
1-440
На руки сдал дорогому отцу и сказал
ему слово:
"Послан, о, Хриз, я сюда
Агамемноном, пастырем войска,
Чтобы вернуть тебе дочь и священную
сжечь гекатомбу
Фебу, на благо данайцам, да сжалится
царь, ниспославший
Ныне болезнь на ахеян – причину
страданий плачевных".
1-445
Так говоря, он ее передал – и тот,
радуясь, принял
Милую дочь. Между тем гекатомбу
прекрасную бога
Вкруг алтаря крепкозданного чинно они
разместили,
Руки умыли потом и взяли ячмень
крупнозерный.
Руки воздевши, и Хриз громогласно
молился меж ними:
1-450
"Внемли мне, бог сребролукий, о,
ты, обходящий дозором
Хризу и Килу священную, царь Тенедоса
могучий!
Ты уже внял мне однажды в тот день,
как тебе я молился.
Много почтил ты меня, покаравши
ахейское войско.
Ныне еще раз, как прежде, мое ты
исполни моленье:
1-455
Ныне уже отврати от данайцев
постыдную гибель".
Так говорил он, молясь, и молению
внял Дальновержец.
К богу воззвавши они разбросали
ячмень крупнозерный,
Шеи приподняли жертвам, разрезали,
кожу содрали,
Бедра потом разрубили, двойным их
пластом обернули
1-460
Светлого жира и мяса сырого наверх
положили.
Старец немедля их сжег на поленьях,
вином поливая
Ярким, а юноши рядом стояли, держа
пятизубцы.
После ж, как бедра сгорели, они, от
утробы отведав,
Прочие части рассекли, пронзили
насквозь вертелами
1-465
И, осторожно прожаривши, все от огня
удалили.
Кончив труды и еду приготовив, за пир
они сели,
И не нуждался никто в уделяемых
поровну яствах.
После ж, когда в них желанье питья и
еды утолилось,
Юноши в чашах глубоких до края
смешали напиток,
1-470
И разделили по кубкам, свершив перед
тем возлиянье.
Целый тот день до заката ахейские
юноши пеньем
Гнев Аполлона смягчали, хвалебный
пеан распевая
В честь Дальновержца. И, слушая их,
он в душе наслаждался.
Только лишь солнце зашло и тени во
след опустились,
1-475
Близь корабля они вместе легли у
причальных канатов.
А как заря розоперстая вышла из
сумерек ранних,
В путь они тотчас собрались к
обширному войску ахеян.
Ветер попутный им с неба послал
Аполлон Дальновержец.
Мачту поставив, они развернули
белеющий парус:
1-480
Ветер наполнил средину его и
пурпурные волны
Шумно запенились подле киля, когда
тронулось судно,
И побежало оно по волнам, свой путь
совершая.
Вскоре корабль достигнул обширного
стана ахеян,
Черный на землю сухую корабль
извлекли, на высокий
1-485
Берег песчаный, внизу подложивши
большие подпоры,
И по своим кораблям и палаткам
рассеялись сами.
Гневом дышал, между тем, близь судов
быстроходных покоясь,
Зевса потомок, могучий Пелид Ахиллес
быстроногий.
Больше в собранья, мужей
прославляющих, он не являлся,
1-490
Больше в бою не бывал, лишь терзал
свое милое сердце,
Праздно покоясь, тоскуя о кликах и
схватках военных.
Вскоре, лишь только заря на
двенадцатый день народилась,
Все на Олимп возвращались –
вечноживущие боги,
Вместе идя, а Зевес впереди. И о
просьбе дитяти
1-495
Не позабыла Фетида, но, волны морские
покинув,
Рано направила путь по великому небу
к Олимпу.
Там увидала Кронида, глядящего вдаль:
одиноко
На многоверхом Олимпе сидел он на
крайней вершине.
Села с ним рядом богиня и, левой
обнявши колени,
1-500
Правой рукою за низ подбородка к нему
прикоснулась,
И, умоляя, сказала владыке Зевесу
Крониду:
"Зевс, наш родитель! О, если
когда-либо словом иль делом
Я средь бессмертных тебе
угодила, – исполни мне просьбу,
Сына почти моего: из героев он всех
кратковечней
1-505
Ныне ж бесчестье нанес ему пастырь
племен Агамемнон,
Ибо его он владеет наградою, сам
отобравшми
Ты ж отомсти за него, Олимпиец, Зевес
Помыслитель
Силу троянцам даруй ты дотоле, покуда
ахейцы
Сына опять не почтут моего,
возвеличивши славой".
1-510
Так говорила. Зевес не ответил ей
Тучегонитель,
Долго безмолвный сидел он. Она ж, как
обвила колени,
Так и держала, прильнув, и опять, во
второй раз, молила:
"Или сейчас обещай непреложно и
знак дай согласья,
Иль откажи, ибо страх тебе чужд. И
тогда пусть узнаю,
1-515
Сколько из всех я, богиня, тобой
наименее чтима".
Громко вздохнув, отвечал ей Зевес,
облаков собиратель:
"Скорбны последствия будут,
когда приведешь меня к распре
С Герою, если б меня раздражать она
вздумала бранью.
В сонме бессмертных богов и так уже вечно
со мною
1-520
Спорит она, говоря, что троянцам в
бою помогаю.
Ты же теперь возвратися домой, и
пускай не заметит
Гера тебя. Буду сам я о всем
помышлять, чтоб свершилось.
Хочешь, тебе головой в знак согласья
кивну, да поверишь.
Знаменье это мое величайшее между
богами,
1-525
Все, что когда-либоо я подтверждал
головы наклоненьем,
Неотменяемо и необманно, и не
безуспешно".
Молвил и сдвинул Кронид в знак
согласия темные брови,
И, ниспадая, встряхнулись нетленные
кудри владыки
Вокруг бессмертной главы – и великий
Олимп содрогнулся.
1-530
Так рассудивши, расстались они. Вслед
за этим богиня
С белой вершины Олимпа в глубокое
ринулась море,
Зевс удалился в чертог свой. И перед
отцом своим боги
Все из седалищ поднялись, –
никто не дерзал дожидаться,
Стоя, его приближенья, но все
устремились навстречу.
1-535
Тотчас он сел на престол свой. А Гере
все было известно,
Ибо она подглядела, как с ним
замышляла решенья
Дочь среброногая старца морского,
богиня Фетида.
К Зевсу Крониду она с колкой речью
тогда обратилась:
"Кто из богинь, о, лукавец, с
тобой замышляла решенья?
1-540
Вечно любезно тебе, от меня в стороне
обретаясь,
Тайное в мыслях решать. И еще
добровольно ни разу
Ты о задуманном мне не решался и
слова промолвить".
И, отвечая, сказал ей отец и людей и
бессмертных:
"Гера, ты все разузнать не
надейся мои помышленья.
1-545
Трудно тебе это будет, хотя и моя ты
супруга.
Все, что я слуху доверить считаю
приличным, об этом
Раньше тебя не узнает никто из богов
или смертных.
Если ж вдали от богов что-нибудь
пожелаю замыслить,
Не вопрошай о подобном, равно
узнавать не пытайся".
1-550
И, волоокая так отвечала почтенная
Гера:
"О, всемогущий Кронид, какое ты
слово промолвил!
Не вопрошала досель я тебя, узнавать
не пыталась,
В ненарушимом спокойствии все, что
хотел, обсуждал ты.
Ныне же в мыслях я страшно боюсь, что
тебя обольстила
1-555
Дочь среброногая старца морского,
богиня Фетида:
Рано придя, близь тебя она села,
обнявши колени.
Ей-то, боюсь, ты кивнул головой в
знак того, что Ахилла
Хочешь почтить, погубив пред судами
не мало ахейцев".
И, отвечая, промолвил Зевес, облаков
собиратель:
1-560
"Вечно, несчастная, ты
подозрений полна и нельзя мне
Скрыться никак. Но свершить ничего ты
не сможешь, лишь дальше
Станешь от мыслей моих, – для
тебя ж это будет печальней.
Если и было, как ты говоришь, знать
оно мне угодно.
Лучше безмолвно сиди, моему повинуясь
веленью,
1-565
Или тебе не помогут все боги Олимпа,
как встану
И на тебя наложу я свои непобедные
руки".
Так он сказал. Волоокая села почтенная
Гера,
Молча, объятая страхом, смиривши
любезное сердце.
И небожители боги вздыхали в чертоге
Зевеса.
1-570
Славный художник Гефест тогда
обратился к ним с речью,
Милую мть, белорукую Геру, утешить
желая:
"Скорбны последствия будут и
невыносимо печальны,
Если вы станете так из-за смертных
вдвоем состязаться,
Сея раздор меж богов. И какого нам
ждать наслажденья
1-575
От благородного пиршества, если
вражда побеждает?
Матери ж я посоветую, хоть и сама
многоумна,
К Зевсу – родителю милому – ласковой
быть, чтобы снова
Спора отец не затеял, расстроивши
пиршество наше.
Ибо, когда б захотел Громовержец
Олимпа, то смог бы
1-580
С тронов низвергнуть нас всех, оттого
что сильнее гораздо.
Ты же к нему обратись и смягчи его
ласковой речью.
К нам благосклонен тогда снова станет
отец Олимпиец".
Так он сказал и, вскочив, подает
двухстороннюю чашу
В руки возлюбленной матери, с речью
такой обращаясь:
1-585
"Милая мать! Претерпи и снеси,
как ни тягостно горе,
Да не увижу своими глазами тебя,
дорогую,
Ныне побитой; тогда, хоть и сильно в
душе огорченный,
Помощь подать не смогу: в состязаньи
тяжел Олимпиец.
Он уж однажды меня, когда я защищать
порывался,
1-590
За ногу взял и швырнул от порога
небесного дома.
Целый носился я день, и лишь вместе с
садящимся солнцем
Пал на далекий Лемнос, и во мне чуть
держалось дыханье.
Мужи синтийцы меня, там упавшего,
приняли кротко".
Так он сказал. Улыбнулась тогда
белорукая Гера,
1-595
Кубок у сына из рук, улыбаясь, взяла;
он же тотчас
И остальным всем бессмертным, от
правой руки начиная,
Сладкого нектару налил, из чаши
большой почерпая.
И несмолкаемым смехом залились
блаженные боги,
Видя Гефеста, как он хлопотал по
чертогу, хромая.
1-600
Целый тот день, пока солнце
склонилось, они пировали,
И недостатка на пиршестве не было в
общем довольстве,
Не было в лире прекрасной, звучавшей
в руках Аполлона,
Не было в Музах, которые пели,
чредой, сладкогласно.
После ж того, как затмилось сиянье
блестящее солнца,
1-605
Каждый в свой дом удалился, желая
предаться покою,
Там, где Гефест обоюдохромой,
знаменитый художник,
С дивным расчетом построил чертоги
для каждого бога.
К ложу пошел своему и Зевес,
Громовержец Олимпа.
Там отдохнул он сперва, а когда
сладкий сон опустился,
1-610
Лег и заснул, – и легла рядом с
ним златотронная Гера.
* * *
|