9. Праздник на реке
В девять часов вечера весь широкий фасад дворца, выходящий
на реку, засверкал веселыми огнями. В сторону города река, насколько хватало
взгляда, была сплошь покрыта рыбачьими барками и увеселительными судами; вся
эта флотилия, увешанная разноцветными фонариками, тихо колыхалась на волнах и
была похожа на бесконечный сияющий сад, цветы которого тихо колеблются от
дуновения летнего ветра. Великолепная терраса с каменными ступенями, ведущими к
воде, была так широка, что на ней могла бы поместиться вся армия какого-нибудь
немецкого княжества. На террасе выстроились ряды королевских алебардщиков в
блестящих доспехах, и множество слуг сновало вверх и вниз, взад и вперед,
торопливо заканчивая последние приготовления.
Но вот раздался чей-то приказ, и в тот же миг на террасе не
осталось ни одного живого существа. Самый воздух, казалось, замер от
напряженного ожидания. Вся река была полна мириадами людей, которые, стоя в
лодках и заслоняя руками глаза от яркого света фонарей и факелов, устремляли
взоры по направлению к дворцу.
К ступеням террасы подплывали одно за другим золоченые
придворные суда. Их было сорок или пятьдесят. У каждого высокий нос и высокая
корма были покрыты искусной резьбой. Одни суда были изукрашены знаменами и
узкими флажками, другие – золотой парчой и разноцветными тканями с вышитым на
них фамильным гербом, а иные – шелковыми флагами. К этим шелковым флагам было
привешено несметное множество серебряных бубенчиков, из которых при малейшем
дуновении ветра так и сыпались во все стороны веселые брызги музыки. Суда,
принадлежавшие лордам свиты принца Уэльского, были убраны еще более вычурно: их
борта были обвешаны расписными щитами с изображением различных гербов. Каждую
королевскую барку тянуло на буксире маленькое судно. Кроме гребцов, на каждом
из этих судов сидели воины в сверкающих шлемах и латах, а также музыканты.
В главных воротах уже появился авангард ожидаемой процессии –
отряд алебардщиков. «Алебардщики были одеты в черные штаны с бурыми полосками,
бархатные шапочки, украшенные сбоку серебряными розами, и камзолы из
темно-красного и голубого сукна с вышитыми золотом тремя перьями – гербом
принца – на спине и на груди; древки их алебард были обтянуты алым бархатом с
золочеными гвоздиками и золотыми кистями. Алебардщики выстроились в две длинные
шеренги, тянувшиеся по обеим сторонам лестницы от дворцовых ворот до самой воды.
Между этими двумя шеренгами лакеи принца в золотисто-алых ливреях растянули
плотную полосатую ткань, или ковер. Как только это было исполнено, во дворце
раздались звуки труб, музыканты, находившиеся в лодках, грянули веселую
прелюдию, и два церемониймейстера с белыми булавами вышли медленной и величавой
поступью из ворот. За ними следовал офицер с гражданским жезлом; за этим
офицером – другой, несущий меч города; затем несколько сержантов городской
стражи в полной парадной форме и с нашивками на рукавах; затем герольдмейстер
ордена Подвязки в мантии, надетой сверх лат; вслед за ним несколько рыцарей
ордена Бани, вое с белым кружевом на рукавах; за ними их оруженосцы; потом
судьи в алых мантиях и шапочках; затем лорд-канцлер Англии в открытой спереди
пурпуровой мантии, отороченной мехом горностая; затем депутация от городских
гильдий в ярко-пунцовых плащах и, наконец, главы различных гражданских обществ
в полном параде. Далее появились и сошли вниз по ступенькам двенадцать
французских вельмож в роскошных нарядах, состоявших из шелковых стеганых белых
камзолов с золотыми полосками, коротких плащей красного бархата, на подкладке
из лиловой тафты, и hauts-de-chausses[10]
багрового цвета. Они составляли свиту французского пасла. За ними шли двенадцать
кавалеров из свиты испанского посла, одетые в черный бархат, без всяких
украшений. За ними следовало несколько знатнейших английских вельмож, каждый со
своей свитой».
Во дворце загремели трубы, и в воротах появился дядя принца,
будущий великий герцог Сомерсетский, в «камзоле из черной с золотом парчи и в
малиновом атласном плаще, затканном серебряной сеткой и золотыми цветами». Он
повернулся, приподнял шапочку с перьями, изогнул стан в низком, почтительном
поклоне и начал спускаться спиною к толпе, кланяясь на каждой ступеньке.
Вслед за тем раздались продолжительные звуки фанфар и
возгласы: «Дорогу его высочеству, могущественному лорду Эдуарду, принцу
Уэльскому!» Высоко над дворцовыми стенами взвился длинный ряд красных огненных
языков; послышался грохот, будто гром прокатился; вся огромная толпа народа на
реке заревела, приветствуя принца, и Том Кенти, виновник и герой всего этого
торжества, появился на террасе, слегка кивая царственной головой.
На нем был «великолепный белый атласный камзол с нагрудником
из алой парчи, усеянный алмазной пылью и опушенный горностаем. Поверх камзола
накинут был белый с золотом парчовый плащ с изображением герба из трех перьев,
подбитый голубым атласом, испещренный жемчугами и другими драгоценными
каменьями и застегнутый брильянтовой пряжкой. На шее у него висели орден
Подвязки и многие иноземные ордена», – всякий раз, когда на него падал
свет, драгоценные каменья сияли ослепительным блеском. О! Том Кенти, рожденный
в лачуге, взращенный в лондонских зловонных канавах, близко знакомый с лохмотьями,
нищетою и грязью, – какое зрелище представлял он собою!
|
