«Раз в столетье
рождается ведьма»
Потом Конан пиратствовал в южных морях, оттуда попал в землю
Шем. Там, среди небольших пограничных городов-государств, его воинское умение
высоко ценилось, и был он близок к королевской короне как спаситель принцессы
Ясмелы из Корая. Но киммериец предпочел свободу и ринулся на поиски приключений
в гиборийские державы. Вместе с другими безработными наемниками он основал
Вольницу, которая тревожила границы королевства Кот, Заморы и Турана, потом
подался на запад в степи и присоединился к мунганам, конным грабителям, жившим
на казачий манер. И, наконец, спасаясь от разгневанных туранцев, он возглавил
дворцовую гвардию королевы Тарамис в Кауране.
1
Тарамис, королева Каурана, пробудилась от тревожного сна.
Окружающая ее могильная, звенящая в ушах тишина не походила на обычный покой
ночного дворца – скорее на покой мрачных подземелий.
Она удивилась тому, что свечи в золотых подсвечниках гасли.
Сквозь стекла в серебряных переплетах пробивался звездный свет, но он был
слишком слаб, чтобы развеять мрак спальни.
В темноте Тарамис заметила светящуюся точку, и она приковала
к себе все внимание королевы. Свет, исходивший из нее, становился все ярче и
ярче и осветил обитые шелком стены. Тарамис приподнялась и увидела, что перед
ней вырисовываются очертания человеческой головы. Пораженная королева хотела
крикнуть людей, но ни одного звука не вырвалось из ее пересохшей гортани. Черты
призрака становились все отчетливей: гордо запрокинутая голова, увенчанная
копной черных волос. Королева замерла: перед ней было ее собственное лицо! Словно
бы она гляделась в зеркало – правда, кривое. Таким жестоким и хищным было
выражение этого лица.
– О Иштар! – прошептала Тарамис. – Я околдована!
К ее ужасу отражение ответило голосом, подобным сладкому
яду:
Околдована? Нет, милая сестричка, это не колдовство!
– Сестричка? – сказала королева. – У меня нет
сестры!
– И никогда не было? – поинтересовался голос. –
Неужели у тебя никогда не было сестры-близняшки с таким же тонким телом, равно
чувствительным и к пыткам, и к поцелуям?
– Да, когда-то у меня была сестра, – ответила Тарамис,
все еще считая это кошмарным сном. – Но она умерла...
Прекрасное лицо во тьме исказилось гримасой столь ужасной,
что королева отпрянула – ей показалось, что черные локоны со змеиным шипением
поднимаются над мраморным челом призрака.
– Ты лжешь! – выдохнули алые искривленные губы. –
Она не умерла! Ты дура! Но довольно маскарада – гляди на здоровье.
Свечи в золотых подсвечниках внезапно зажглись – словно
светящаяся змейка проскользнула по стенам. Тарамис задрожала и съежилась в изголовье
покрытого шелком ложа, глаза ее расширились и с ужасом глядели на фигуру,
возникшую из мрака. Казалось, что стоит перед ней вторая Тарамис, сходная с
королевой в каждой жилке тела, но как бы охваченная злым демоном. Ярость и
мстительность горели в глазах дикой кошки, жестокость таилась в изгибе сочных
пунцовых губ, каждое движение тела словно бы бросало вызов. И волосы были
уложены так же, как у королевы, и на ногах такие же золоченные сандалии...
– Кто ты? – пересохшими губами прошептала
Тарамис. – Объясни, как ты сюда попала, или я прикажу слугам позвать
стражу!
– Кричи-кричи, пусть хоть стены рухнут, – отвечала
незваная гостья. – Слуги твои не проснутся до утра, даже если весь дворец
сгорит. И гвардейцы не услышат твоего визга – я отослала их из этого крыла
дворца.
– Что ты сказала? – воскликнула оскорбленная
Тарамис. – Кто кроме меня осмеливается приказывать моим гвардейцам?
– Я, милая сестричка! Как раз перед тем, как войти сюда. Они
подумали, что это их любимая повелительница. Ха! Я удачно сыграла эту роль! С
каким царственным величием, с какой неотразимой женственностью держалась я с
этими бронированными болванами...
Тарамис почувствовала, что какие-то грозные и загадочные
события сжимают кольцо вокруг нее.
– Кто ты? – крикнула она в отчаянии. – Зачем ты
пришла? Что это за бред?
– Кто я? – в ласковом голосе сквозило шипение кобры.
Незнакомка наклонилась к ложу, крепко схватила королеву за плечи и заглянула ей
в глаза. Взгляд этот парализовал Тарамис.
– Дура! – взвизгнула гостья. – И ты еще спрашиваешь?
И ты еще гадаешь? Я же Саломея!
– Саломея! – воскликнула Тарамис и волосы зашевелились
у нее на голове, когда это имя обрело смысл. – Я думала, что ты умерла
сразу же после рождения...
– Многие так думали, – сказала та, что назвалась
Саломеей. – Меня унесли умирать в пустыню – будьте вы все прокляты!
Беспомощного плачущего ребенка, еле живого! А знаешь, почему меня обрекли на
смерть?
– Я слышала... Мне рассказывали...
Саломея захохотала и разорвала тунику на груди. Как раз
между двумя тугими полушариями виднелось странное родимое пятно в виде
красного, как кровь, полумесяца.
– Ведьмин знак! – Тарамис отпрянула.
– Он самый! – Полный ненависти хохот был острым, как
лезвие кинжала. – Проклятие царствующего дома Каурана! До сих пор на
торговых площадях наивные глупцы рассказывают эти байки о том, как первая в
нашем роду королева сошлась с повелителем тьмы и понесла от него дочь, имя
которой помнят и по сей день. И с тех пор каждые сто лет появляется в
аскаурийской династии девочка с алым полумесяцем. «Раз в столетие да рождается
ведьма» – так звучит древнее проклятие. И оно сбывается! Некоторых из нас
убивали при рождении – так хотели поступить и со мной. Другие оставались жить
ведьмами – гордые дочери Каурана, меченные адским полумесяцем на мраморном теле,
и каждая из них звалась Саломеей! Всегда была и всегда будет появляться ведьма
Саломея. Даже если сойдут с полюсов вечные льды, чтобы обратить мир в прах,
даже если заново возродятся царства земные – все равно будут ходить по свету
царственной походкой Саломея, и будут чары ее порабощать мужчин, и будут по ее
капризу отрубать головы мудрейшим!
– Но ты... Ты...
– Что я? – глаза ведьмы загорелись зеленым
огнем. – Меня вывезли далеко за город и бросили в горячий песок, на
солнцепек, и уехали, оставив плачущее дитя на растерзание стервятникам и
шакалам. Но жизнь не покинула меня, ибо источник ее таится в таких безднах,
которых и представить не может ум человеческий.
Шли часы, солнце палило нещадно – а я жила. И я помню, хоть
и смутно, эти муки.
Потом появились верблюды и желтолицые люди, говорившие на
странном наречии. Они сбились с караванной тропы. Их вожак увидел меня и знак
на моей груди.
И он взял меня на руки и спас мне жизнь.
Это был чародей из далекого Кхитая, возвращавшийся из
странствий по Стигии. Он взял меня с собой в город Пойкан, где пурпурные купола
висят над зарослями бамбука. Там я выросла, постигая его науки. Годы не
ослабили могущества моего наставника, и научил он меня многому...
Она прервалась, загадочно улыбнулась и продолжала:
– В конце концов он прогнал меня и сказал, что я заурядная
колдунья, не способная управлять могучими силами. Он добавил, что собрался
сделать меня владычицей мира, но я всего-навсего «проклятая вертихвостка». Ну и
что? Мне вовсе не улыбалось сидеть одной в Золотой Башне, часами всматриваться
в магический кристалл, бесконечно повторять заклинания, начертанные кровью
девственницы на змеиной коже, а от замшелых книг меня просто тошнило. Учитель
сказал, что я земная нежить и не сумею постичь космическую магию. Что ж – все, что
я желаю, можно найти и на земле – власть, блеск, роскошь, красивых любовников и
послушных рабынь. Заодно он рассказал мне и о моем детстве, и о проклятии. Вот
я и вернулась, чтобы взять то, на что имею равное с тобой право.
– Что это значит? – оскорбленная Тарамис
вскочила. – Неужели ты полагаешь, что, заморочив головы слугам и
стражникам, получила права на корону Каурана? Помни, что королева здесь я!
Конечно, ты будешь иметь все, что положено принцессе крови, но...
Саломея злобно засмеялась.
– Как ты щедра, милая сестричка! Но прежде чем
облагодетельствовать меня, будь любезна, объясни, что это за войско стоит
лагерем за городской стеной?
– Это шемиты-наемники. Ими командует Констанций, вельможа из
королевства Кот.
– А что их привело в наши пределы?
Тарамис почувствовала в тоне сестры издевку, но отвечала с
королевским достоинством:
– Констанций обратился к нам с просьбой пропустить его
солдат через нашу землю в Туран. Он поручился за войско своей головой, и,
покуда солдаты находятся в границах королевства, будет оставаться моим
заложником.
– Неужели нынче утром этот витязь не просил твоей руки?
Тарамис гневно глянула на сестру:
– Откуда ты знаешь?
Ведьма пожала плечами и спросила:
– Можно ли поверить, что ты отказала такому красавцу?
– Разумеется! – ответила Тарамис. – Неужели ты,
принцесса крови, могла подумать, что королева Каурана даст иной ответ? Чтобы я
вышла за бродягу с руками по локоть в крови, которого с позором изгнали с
родной земли, за главаря банды наемных убийц и грабителей? Мне не следовало
вообще впускать этих чернобородых мясников в пределы Каурана. Но ведь он
заточен в Южной башне, и мои гвардейцы зорко его стерегут. Завтра я прикажу,
чтобы его орда покинула королевство, а он будет в заложниках до тех пор, пока
не уйдет последний солдат. Наши воины сейчас не патрулируют по городу, но я
предупредила Констанция, что он головой поплатится за любой вред, причиненный
землепашцам и пастухам!
– И Констанций вправду томится в Южной башне? –
допытывалась Саломея.
– Я же сказала! Почему ты спрашиваешь?
Саломея хлопнула в ладоши и воскликнула голосом, полным
жестокого торжества:
– Королева приглашает тебя на прием, Сокол!
Открылись раззолоченные двери, и в покой шагнул рослый воин.
При виде его Тарамис воскликнула с гневом и удивлением:
– Констанций, как посмел ты войти сюда?
– Да, это я и есть, ваше величество! – пришелец опустил
голову в глумливом поклоне. Черты его лица и вправду напоминали хищную птицу. И
красота его была хищной. Лицо его было опалено солнцем, черные, как воронье
крыло, волосы зачесаны назад. Он был одет в черный камзол и высокие сапоги –
обычный походный наряд, местами даже носивший следы ржавчины от панциря.
Подкрутив усы, наемник оглядел вжавшуюся в угол кровати
королеву с такой бесцеремонностью, что она содрогнулась.
– Клянусь Иштар, Тарамис, – сказал он ласково. –
Ночная рубашка тебе больше к лицу, чем королевский наряд. Да, черт возьми, эта
ночь начинается совсем неплохо!
Ужас мелькнул в глазах Тарамис: она сразу поняла, что
Констанций не отважился бы на такое оскорбление ни с того ни с сего.
– Безумец! – сказала она. – Пусть в этой комнате я
в твоей власти, но тебе не уйти от мести моих слуг – они на клочки разорвут
тебя, если посмеешь меня коснуться! Попробуй, если жизнь тебе не дорога!
Констанций расхохотался, но Саломея остановила его:
– Довольно шутить, перейдем к делу. Послушай, милая
сестрица. Это я послала Констанция в твою землю, потому что решила занять
престол. А для своих целей выбрала Сокола, потому что он начисто лишен
качества, именуемого у людей добродетелью.
– Дивлюсь твоей доброте, госпожа! – иронически
усмехнулся Констанций и поклонился.
– Я послала его в Кауран. А когда его люди встали лагерем
под стенами и сам он направился во дворец, прошла в город через Западные ворота
– стерегущие их болваны решили, что это ты возвращаешься с вечерней прогулки.
Щеки Тарамис вспыхнули, гнев возобладал над королевским
достоинством.
– Ты змея! – крикнула она.
Саломея усмехнулась и продолжала:
– Они, конечно, удивились, но впустили меня без слова. Точно
так же я прошла во дворец и приказала стражникам, стерегущим Констанция,
удалиться. Потом пришла сюда, а по дороге успокоила твою служанку...
Тарамис побледнела и спросила дрожащим голосом:
– Слушай! – Саломея гордо откинула голову и показала на
окно. Сквозь толстые стекла все же доносилась поступь отрядов, лязг оружия и
доспехов. Приглушенные голоса отдавали команды на чужом языке, сигналы тревоги
мешались с испуганными криками.
– Люди проснулись и немало удивились, – ядовито сказал
Констанций. – Неплохо бы, Саломея, пойти успокоить их.
– Отныне зови меня Тарамис, – ответила ведьма. –
Нам нужно привыкать к этому...
– Что вы сделали? – закричала королева. – Что вы
еще сделали?
– Ах, я совсем забыла тебе сказать, что приказала страже
отпереть ворота. Они удивились, но не ослушались. И вот армия Сокола входит в
город!
– Дьявольское отродье! – воскликнула Тарамис. – Ты
воспользовалась нашим сходством и обманула людей! О Иштар! Мой народ сочтет
меня предательницей! О, я выйду сейчас к ним...
С ледяным смехом Саломея схватила ее за руки и толкнула
назад. Молодое и крепкое тело королевы оказалось беспомощным против тоненьких
рук Саломеи, наполненных нелюдской силой.
– Констанций, тебе знакома дорога из дворца в
подземелье? – спросила ведьма и, видя, что Констанций согласно кивнул,
продолжала:
– Вот и хорошо. Возьми эту самозванку и запрячь в самую
глубокую темницу. Стража там усыплена зельем – я позаботилась об этом. Пока они
не очнулись, пошли кого-нибудь перерезать им глотки. Никто не должен знать, что
произошло нынче ночью. Отныне я Тарамис, а она – безымянная, забытая богами и
людьми узница подземелья.
Констанций улыбнулся, открыв ряд крупных белых зубов.
– Дела наши идут неплохо. Надеюсь, ты не откажешь мне в
небольшом развлечении, прежде чем эта шалунья попадет в камеру?
– Я тебе не запрещаю. Вразуми эту злючку, если охота.
Саломея толкнула сестру в объятия Констанция и с
торжествующей улыбкой покинула спальные покои.
Она еще раз улыбнулась, когда услышала, проходя длинным
коридором, высокий отчаянный крик.
|
