VIII
Когда профессор уехал, Сергей Иванович обратился к брату:
– Очень рад, что ты приехал. Надолго? Что хозяйство?
Левин знал, что хозяйство мало интересует старшего брата и
что он, только делая ему уступку, спросил его об этом, и потому ответил только
о продаже пшеницы и деньгах.
Левин хотел сказать брату о своем намерении жениться и
спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел брата,
послушал его разговор с профессором, когда услыхал потом этот невольно
покровительственный тон, с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах
(материнское имение их было неделенное, и Левин заведовал обеими частями),
Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с братом о своем
решении жениться. Он чувствовал, что брат его не так, как ему бы хотелось,
посмотрит на это.
– Ну, что у вас земство, как? – спросил Сергей
Иванович, который очень интересовался земством и приписывал ему большое
значение.
– А, право, не знаю…
– Как? Ведь ты член управы?
– Нет, уже не член; я вышел, – отвечал
Константин Левин, – и не езжу больше на собрания.
– Жалко! – промолвил Сергей Иванович,
нахмурившись.
Левин в оправдание стал рассказывать, что делалось на
собраниях в его уезде.
– Вот это всегда так! – перебил его Сергей
Иванович. – Мы, русские, всегда так. Может быть, это и хорошая наша черта
– способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией,
которая у нас всегда готова на языке. Я скажу тебе только, что дай эти же
права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, – немцы и
англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.
– Но что же делать? – виновато сказал
Левин. – Это был мой последний опыт. И я от всей души пытался. Не могу.
Неспособен.
– Не неспособен, – сказал Сергей Иванович, –
ты не так смотришь на дело.
– Может быть, – уныло отвечал Левин.
– А ты знаешь, брат Николай опять тут.
Брат Николай был родной и старший брат Константина Левина и
одноутробный брат Сергея Ивановича, погибший человек, промотавший бóльшую долю
своего состояния, вращавшийся в самом странном и дурном обществе и
поссорившийся с братьями.
– Что ты говоришь? – с ужасом вскрикнул
Левин. – Почем ты знаешь?
– Прокофий видел его на улице.
– Здесь, в Москве? Где он? Ты знаешь? – Левин
встал со стула, как бы собираясь тотчас же идти.
– Я жалею, что сказал тебе это, – сказал Сергей
Иваныч, покачивая головой на волнение меньшого брата. – Я посылал узнать,
где он живет, и послал ему вексель его Трубину, по которому я заплатил. Вот что
он мне ответил.
И Сергей Иванович подал брату записку из-под пресс-папье.
Левин прочел написанное странным, родным ему почерком:
«Прошу покорно оставить меня в покое. Это одно, чего я требую от своих любезных
братцев. Николай Левин».
Левин прочел это и, не поднимая головы, с запиской в руках
стоял пред Сергеем Ивановичем.
В душе его боролись желание забыть теперь о несчастном брате
и сознание того, что это будет дурно.
– Он, очевидно, хочет оскорбить меня, – продолжал
Сергей Иванович, – но оскорбить меня он не может, и я всей душой желал бы
помочь ему, но знаю, что этого нельзя сделать.
– Да, да, – повторял Левин. – Я понимаю и
ценю твое отношение к нему; но я поеду к нему.
– Если тебе хочется, съезди, но я не советую, –
сказал Сергей Иванович. – То есть в отношении ко мне, я этого не боюсь, он
тебя не поссорит со мной, но для тебя, я советую тебе лучше не ездить. Помочь
нельзя. Впрочем, делай как хочешь.
– Может быть, и нельзя помочь, но я чувствую, особенно
в эту минуту – ну да это другое, – я чувствую, что я не могу быть спокоен.
– Ну, этого я не понимаю, – сказал Сергей
Иванович. – Одно я понимаю, – прибавил он, – это урок смирения.
Я иначе и снисходительнее стал смотреть на то, что называется подлостью, после
того как брат Николай стал тем, что он есть… Ты знаешь, что он сделал…
– Ах, это ужасно, ужасно! – повторял Левин.
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас
же собрался ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера.
Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то
дело, для которого он приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие
Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может
застать Кити.
|
