Марина Цветаева «Лирика»

         «Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе…»

  

   Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе

   Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.

   О милая! — Ни в гробовом сугробе,

   Ни в облачном с тобою не прощусь.

  

   И не на то мне пара крыл прекрасных

   Дана, чтоб нá сердце держать пуды.

   Спеленутых, безглазых и безгласных

   Я не умножу жалкой слободы.

  

   Нет, выпростаю руки! — Стан упругий

   Единым взмахом из твоих пелен

   — Смерть — выбью! Верст на тысячу в округе

   Растоплены снега и лес спален.

  

   И если всё ж — плеча, крыла, колена

   Сжав — на погост дала себя увесть, —

   То лишь затем, чтобы смеясь над тленом,

   Стихом восстать — иль розаном расцвесть!

  

   Около 28 ноября 1920

 

         «Целовалась с нищим, с вором, с горбачом…»

  

   Целовалась с нищим, с вором, с горбачом,

   Со всей каторгой гуляла — нипочем!

   Алых губ своих отказом не тружу,

   Прокаженный подойди — не откажу!

  

   Пока молода —

   Всё как с гуся вода!

   Никогда никому:

   Нет!

   Всегда — да!

  

   Что за дело мне, что рваный ты, босой:

   Без разбору я кошу, как смерть косой!

   Говорят мне, что цыган-ты-конокрад,

   Про тебя еще другое говорят…

  

   А мне чтó за беда —

   Что с копытом нога!

   Никогда никому:

   Нет!

   Всегда — да!

  

   Блещут, плещут, хлещут раны — кумачом,

   Целоваться я не стану — с палачом!

  

   Москва, ноябрь 1920