100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
Трех послала вождей Фортуна,- и всех их жестоко Злая, как смерть, Энио погребла под грудой оружья. Красс у парфян погребен, на почве Ливийской - Великий, Юлий же кровию Рим обагрил, благодарности чуждый. Точно не в силах нести все три усыпальницы сразу, Их разделила земля. Воздаст же им почести слава. Место есть, где средь скал зияет глубокая пропасть В Парфенопейской земле по пути к Дикархиде великой, Воды Коцита шумят в глубине, и дыхание ада Рвется наружу из недр, пропитано жаром смертельным. Осенью там не родятся плоды; даже травы не всходят Там на тучном лугу; никогда огласиться не может Мягкий кустарник весеннею песней, нестройной и звучной, Мрачный там хаос царит, и торчат ноздреватые скалы, И кипарисы толпой погребальною их окружают. В этих пустынных местах Плутон свою голову поднял (Пламя пылает на ней и лежит слой пепла седого). С речью такою отец обратился к Фортуне крылатой: "Ты, чьей власти дела вручены бессмертных и смертных, Ты не миришься никак ни с одной устойчивой властью, Новое мило тебе и постыло то, что имеешь; Разве себя признаешь ты сраженной величием Рима? Ты ли не в силах столкнуть обреченной на гибель громады? В Риме давно молодежь ненавидит могущество Рима, Груз добытых богатств ей в тягость. Видишь сама ты Пышность добычи и роскошь, ведущую к гибели верной. Строят из злата дома и до звезд воздвигают строенья, Камень воды теснит, а море приходит на нивы, - Все затевают мятеж и порядок природы меняют. Даже ко мне они в царство стучатся, и почва зияет, Взрыта орудьями этих безумцев, и стонут пещеры В опустошенных горах, и прихотям служат каменья, А сквозь отверстья на свет ускользнуть надеются души. Вот почему, о Судьба, нахмурь свои мирные брови, Рим к войне побуди, мой удел мертвецами наполни. Да, уж давненько я рта своего не омачивал кровью, И Тисифона моя не омыла несытого тела, С той поры, как поил клинок свой безжалостный Сулла И взрастила земля орошенные кровью колосья".
Вымолвив эти слова и стремясь десницу с десницей Соединить, он разверз огромной расщелиной землю. Тут беспечная так ему отвечала Фортуна: "О мой родитель, кому подчиняются недра Коцита! Если истину мне предсказать безнаказанно можно, Сбудется воля твоя, затем что не меньшая ярость В сердце кипит и в крови не меньшее пламя пылает. Как я раскаялась в том, что радела о римских твердынях! Как я дары ненавижу свои! Пусть им стены разрушит То божество, что построило их. Я всем сердцем желаю В пепел мужей обратить и кровью душу насытить, Вижу, как дважды тела под Филиппами поле устлали, Вижу могилы иберов и пламя костров фессалийских, Внемлет испуганный слух зловещему лязгу железа. В Ливии - чудится мне - стенают, о Нил, твои веси В чаянье битвы актийской, в боязни мечей Аполлона. Так отвори же скорей свое ненасытное царство, Новые души готовься принять. Перевозчик едва ли Призраки павших мужей на челне переправить сумеет: Нужен тут флот. А ты пожирай убитых без счета, О Тисифона, и глад утоляй кровавою пищей: Целый изрубленный мир спускается к духам Стигийским".
