Владимир Маяковский «Стихотворения. (1912—1917)»

            Вот так я сделался собакой*

   

   

           Ну, это совершенно невыносимо!

      Весь как есть искусан злобой.

      Злюсь не так, как могли бы вы:

      как собака лицо луны гололобой —

      взял бы

      и все обвыл.

    

           Нервы, должно быть…

      Выйду,

      погуляю.

      И на улице не успокоился ни на ком я.

      Какая-то прокричала про добрый вечер.

      Надо ответить:

      она — знакомая.

      Хочу.

      Чувствую —

      не могу по-человечьи.

    

           Что это за безобразие!

      Сплю я, что ли?

      Ощупал себя:

      такой же, как был,

      лицо такое же, к какому привык.

      Тронул губу,

      а у меня из-под губы —

      клык.

    

           Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.

      Бросился к дому, шаги удвоив.

      Бережно огибаю полицейский пост,

      вдруг оглушительное:

      «Городовой!

      Хвост!»

    

           Провел рукой и — остолбенел!

      Этого-то,

      всяких клыков почище,

      я и не заметил в бешеном скаче:

      у меня из-под пиджака

      развеерился хвостище

      и вьется сзади,

      большой, собачий.

    

           Что теперь?

      Один заорал, толпу растя.

      Второму прибавился третий, четвертый.

      Смяли старушонку.

      Она, крестясь, что-то кричала про черта.

    

           И когда, ощетинив в лицо усища-веники,

      толпа навалилась,

      огромная,

      злая,

      я стал на четвереньки

      и залаял:

      Гав! гав! гав!

    

        [1915 ]