100bestbooks.ru в Instagram @100bestbooks
Николай Петрович быстро прошел по коридору до дверей, затем нервно повернул назад, сам не зная зачем. Он находился в возбужденном состоянии. Яценко не был удовлетворен результатами допроса начерно. Он прекрасно понимал, что материала для обвинения допрос дал пока немного, несмотря на провалы в показаниях допрашиваемого. Загряцкий занял ту позицию, которая была для него всего выгоднее: свою связь с женой убитого он отрицал решительно; это обстоятельство давало его показаниям некоторый оттенок рыцарства и, главное, лишало самое обвинение основы. По вопросу о ключе объяснения Загряцкого могли быть признаны удовлетворительными. Записка, найденная у Фишера, почти ничего сама по себе не доказывала. В запасе у Николая Петровича еще оставался, правда, вексель, но этой улике он сам придавал второстепенное значение. Вместе с тем убеждение в виновности Загряцкого еще выросло у Николая Петровича. «Однако, если alibi не будет опровергнуто и дактилоскопия ничего не даст, пожалуй, придется его отпустить… Да, ловкий, ловкий человек… Сразу схватил положение», – сердито сказал себе Яценко, обдумывая план дальнейшего допроса. Он испытывал почти такое же ощущение, как рассказчик, который уже сообщил слушателям смешную часть анекдота и видит, что они не смеются, а ждут чего‑то еще. «Теперь надо будет заняться его денежными делами», – подумал следователь. Он остановился, вспоминая, куда и зачем идет. В нескольких шагах от себя Николай Петрович увидел насмешливое лицо Антипова. «Да, проверить alibi…»
– Ну, что?
– Как Антипов сказал, так и есть, ваше превосходительство, не готовы снимки, – ответил сыщик. – Говорят, завтра будут, к пяти часам.
– Хорошо… Вот что, надо в срочном порядке проверить показания Загряцкого. Он говорит, что был в кинематографе «Солей»…
Николай Петрович дал Антипову точную инструкцию, затем направился к канцелярии прокурора суда, в которой находилась телефонная будка. В это время из приемной вошел в прокурорский коридор дон Педро.
– Здравствуйте, Николай Петрович… А я к вам… Только на пару слов…
– Здравствуйте. Что прикажете?
– Не прикажу ничего, ваше превосходительство, – шутливо сказал журналист. – И не пугайтесь, даже ничего не попрошу… Разве сами сообщите, что слышно новенького?
Он лукаво показал глазами в сторону двери, у которой стояли городовые.
– Нет, уж вы меня извините.
– Я шучу, разве я не знаю? – тотчас согласился дон Педро. – Ведь вы и другим ничего не скажете, правда? Никифорову, например, это очень прилипчивый субъект… Кое‑какие сведения, каюсь, я получил окольным путем. Как, это мой секрет… Но я вас хотел побеспокоить по другому делу.
– К вашим услугам, но не теперь, я занят…
– Всего одну минуту, и я уйду… Видите ли, я устраиваю для «Зари» анкету: об англо‑русских отношениях и о влиянии английской культуры на русскую, в настоящем, прошлом и будущем, – скороговоркой сказал дон Педро, видно, уже не в первый раз произнося эту сложную фразу. – Хочу просить и вас, – добавил он с приятной улыбкой. – Надеюсь, вы не откажете поделиться со мной вашими мыслями на эту животрепещущую тему? Не здесь, конечно, я пока зондирую почву, анкета еще не организована.
– При чем же здесь я? Об этом надо спросить у политических деятелей.
– У меня намечены и политические деятели, и писатели, и ученые, и представители магистратуры. Вы один из виднейших наших судебных деятелей, и я к вам обращаюсь как к таковому…
– Право, я не знаю. По‑моему, никому не интересно, что я думаю…
– Об этом уж позвольте судить мне, – мягко сказал дон Педро.
– Папа, я к вам… – вдруг произнес молодой голос. Яценко обернулся и увидел Витю. Веселое, оживленное лицо его радостно поразило следователя после мрачного допроса, и он с особенной силой вдруг почувствовал, как любит сына.
– Ты что здесь делаешь? Ничего не случилось?
– Ничего не случилось… Я вас ждал там, потом думаю, зайду‑ка сюда… Здравствуйте, господин Певзнер, не узнаете меня? Мы с вами встречались в обществе.
– Как же, вчера у Кременецких… Отлично узнаю.
– Папа, мама просила меня заехать к вам и сказать, что обед вас будет ждать хоть до ночи и чтобы вы ни за что не шли в ресторан… Это мама так говорит. Я на вашем месте непременно пошел бы в ресторан, у нас сегодня обед на три с минусом…
– Да я как раз хотел позвонить маме по телефону, что очень опоздаю, – сказал с улыбкой Николай Петрович. – Больше ничего?.. А ты куда таким франтом?
– Я в оперу, разве вы не помните? До свидания, папа, я и так опоздал… Прощайте, господин Певзнер.
– Какой славный юноша ваш сын, – сказал со вздохом дон Педро. Он не имел детей и страстно желал иметь их. – Не в гимназии?
– Тенишевец…
– А, тенишевец… Ну, не буду отнимать вашего драгоценного времени… Так я твердо рассчитываю, что вы и другим газетам ничего не сообщите?
– Будьте спокойны. Никому ничего не скажу и права на то не имею…
– Я понимаю… Разве я не понимаю? – подхватил, откланиваясь, дон Педро.
