Когда культовая "История любви", переведенная на 23 языка, прочитанная миллионами людей по всему миру, успешно экранизированная, заслужившая множество премий... Так вот, когда эта простая на первый взгляд, но бесконечно искренняя и трогательная история закончилась - началась "История Оливера". Потому что жизнь продолжается - несмотря ни на что.
Оливер Барретт IV крайне подавлен смертью своей жены Дженни. Он пытается заглушать душевную боль, взваливая на себя большие объемы работы, но это не приносит ему облегчения страданий. Не способствует этому и то, что левые взгляды Оливера не находят понимания у сослуживцев с более высоким положением. Постепенно из-за болезненного душевного состояния Оливер начинает испытывать отвращение к своему окружению. Так продолжается, пока он не встречает новую любовь — Мэрси Бонвит, богатую и красивую наследницу бизнеса Bonwit Teller. Несмотря на влюбленность, Оливер осознает, что ему крайне сложно не вспоминать о Дженни, и это создает серьезные проблемы в отношениях с Мэрси Бонвит.
Цитата:
«
Июнь, 1969
— Оливер, ты болен
— Я — что?
— Ты очень болен.
Специалист, поставивший этот вопиющий диагноз, пришёл в медицину довольно поздно. Честно говоря, до сегодняшнего дня я пребывал в уверенности, что он — пекарь. Звали специалиста Фил Кавиллери. Когда-то Дженни, его дочь, была моей женой. Она умерла. А нам осталось жить и беречь друг друга — в память о ней. Так что раз в месяц я появлялся у него в Крэнстоне, чтобы сходить вместе в боулинг, выпить за компанию и попробовать какой-нибудь экзотической пиццы. Или же он приезжал ко мне в Нью-Йорк — заняться чем-то в том же духе. Но вот сегодня, сойдя с поезда, вместо обычного соленого приветствия Фил выдал:
— Оливер, ты болен.
— В самом деле? И какого же чёрта, по твоему глубоко профессиональному мнению, со мной не то?
— Ты до сих пор не женился.
Тут он замолчал, развернулся и, не выпуская дерматинового чемоданчика, направился к выходу.
В лучах утреннего солнца, стекло и бетон большого города казались почти уютными. Так что мы решили пройтись пешком с пару десятков кварталов до моей, как я её я называл, холостяцкой берлогой.
